Страница 4 из 11
Уже в XVIII веке церковь ввела ряд мер, направленных на то, чтобы крещение производилось правильно. Когда после широкомасштабных обращений в 1740-х годах «новокрещеные» стали жаловаться на то, что их крестили против воли, Синод потребовал, чтобы церковные власти собирали письменные прошения от желающих принять крещение и подтверждали, что кандидаты прошли необходимое обучение основам христианства[25]. В XIX веке такие прошения являлись частью длительного бюрократического процесса, и местное духовенство могло проводить крещения только с разрешения епископа. Наставление кандидата в христианской вере должно было продолжаться сорок дней до крещения, и кандидат должен был дать обязательство «в твердом и пожизненном соблюдении Христианской веры»[26]. Очевидно, что церковь и светские власти стремились избежать фиктивных крещений.
Но были и другие нормы закона, которые наводят на мысль, что религиозные убеждения предполагаемого новообращенного не обязательно служили главным стимулом к крещению. Некоторые материальные выгоды, включая пожизненное освобождение от воинской службы и трехлетнее освобождение от податей, уже давно сопровождали крещение. Такие льготы предлагались потому, объяснил епископ Оренбургский в 1853 году, что «идолопоклонники могут удобнее возбуждаться к духовному принятию спасительной Христианской веры вещественными поощрениями»[27]. В действительности церковь понимала, что материальное поощрение необходимо для преодоления препятствий на пути к крещению, особенно «невежества» язычников и их неспособности признать превосходство христианства. Само собой разумеется, многие иноверцы соглашались креститься только ради этих материальных выгод, но некоторые местные священники и чиновники продолжали считать такие льготы необходимыми для миссионерской деятельности. Иными словами, подразумевалось, что с практической точки зрения крещение не обязательно должно основываться на убеждениях новообращенного[28].
Но даже самое формальное крещение имело серьезные последствия. Регистрация браков, рождений, смертей и присяг в отношении новообращенных должна была происходить в соответствии с предписаниями православной церкви. Обращенные получали новые христианские имена и были обязаны поддерживать православное духовенство и свою местную церковь, исполнять предписанные ритуалы и более или менее регулярно посещать церковь. В отличие от ислама, иудаизма и различных христианских конфессий в России, язычество почти совсем не регулировалось государством, так что, принимая крещение, язычники меняли состояние значительной религиозной свободы на крайне строгий режим религиозных обязательств, поддерживаемый светским государством[29]. Но если крещение давало новый правовой статус и закладывало основы новых отношений на местном уровне, то конкретные параметры и содержание этих отношений нужно было создавать вовлеченным в них людям в процессе обсуждения возникавших разногласий. Именно этот процесс, среди прочего, рассматривается далее в этой главе.
Марийцы, Ведрес-Калмаш и Министерство государственных имуществ
Марийцы, или черемисы (принятое в XIX веке название), – это финно-угорский народ, компактно проживавший по обе стороны от Волги, в Казанской и Вятской губерниях[30]. Хотя большинство марийцев формально были обращены в христианство в ходе агрессивной миссионерской кампании в середине XVIII века, некоторым удалось избежать крещения, подавшись в бега на восток через Каму, поближе к степи, где влияние Российского государства было менее сильным[31]. Из-за присутствия этих и других нерусских мигрантов западные районы Оренбургской епархии отличались огромным этническим и религиозным разнообразием. В Бирском уезде была, возможно, самая высокая концентрация язычников в империи, причем около двух третей из них были марийцы[32]. Большую часть населения уезда составляли мусульмане, тогда как православные христиане были меньшинством, лишь незначительно превосходившим язычников по численности[33].
К сожалению, источники дают только приблизительное представление о религиозном мире коренного населения – прежде всего потому, что у марийцев в то время не было своего письма[34]. У них имелось понятие о верховном божестве (кугу юмо)[35], но при этом они поклонялись разнообразным духам, каждый из которых покровительствовал определенной стороне человеческой жизни[36]. Важнейшими среди этих духов, по-видимому, были керемети, которым марийцы приносили жертвы в священных рощах, расположенных рядом с каждой деревней[37]. Для миссионеров керемети были «злыми духами», а восточные марийцы, оставаясь язычниками и не испытывая непосредственного влияния православной церкви, относились к кереметям положительно, как к доброжелательным защитникам[38]. При этом они считали необходимым задабривать кереметей и полагали, что в некотором смысле зависят от них[39]. Хотя с виду многие марийские религиозные ритуалы были направлены на умилостивление сверхъестественных сил с целью получения выгод или уменьшения несчастий, будет ошибочно рассматривать, подобно некоторым исследователям, религиозную практику марийцев как строго «утилитарную»[40]. Вернее будет предположить, что благополучие семьи и общины само по себе было наделено для марийцев священным смыслом[41].
Если одни религиозные обычаи носили чисто местный характер, то другие ритуалы и святые места имели более широкий географический охват, привлекая многочисленных участников из отдаленных районов[42]. Какая-либо священная роща могла быть известна в прилегающих губерниях и служить центром религиозной жизни всего региона. Судя по всему, роща рядом с местностью Ведрес-Калмаш и была таким святым местом, куда на религиозные церемонии собирались жители из соседних Вятской и Пермской губерний[43].
Религиозные знания у марийцев хранили старейшины (карты), которые помнили и передавали из поколения в поколение молитвы и ритуалы. Но, хотя эти старейшины пользовались значительным религиозным авторитетом, было бы ошибочно считать их «духовенством», поскольку формально они не были посвящены в сан и не признавались в качестве духовных лиц светскими властями. Они просто избирались своей общиной для совершения религиозных церемоний[44]. Марийцы также признавали мужанов, с которыми советовались, когда требовалось рекомендовать подходящее средство от конкретного несчастья – жертвоприношение тому или иному духу. Российские власти часто относились к мужанам как к корыстолюбивым мошенникам, которые извлекали материальную выгоду из своего знахарства[45]. Однако в целом эти религиозные наставники внешне не отличались от других крестьян, и, как правило, власти лишь смутно представляли, кто действительно обладает религиозной властью в той или иной местности.
25
ПCP-1. Т. 13. № 9825.
26
РГИА. Ф. 796. Оп. 126. Д. 213. Л. 54–54 об. См. полное описание таинства крещения в статье: Амвросий. Таинство крещения по чину православной церкви // Странник. 1864. С. 1–50.
27
РГИА. Ф. 796. Оп. 129. Д. 1542. Л. 172 об.
28
См. дополнительную информацию о таких материальных выгодах в моей работе: Werth P. At the Margins of Orthodoxy.
29
М.А. Рейснер отмечает относительную свободу, которую предполагал статус язычника в силу того, что для язычников отсутствовал зафиксированный законом религиозный порядок, поддерживаемый государством. См.: Рейснер М.А. Государство и верующая личность: Сборник статей. СПб., 1905. С. 217–220.
30
Об истории марийцев см.: Козлова К.И. Очерки этнической истории марийского народа. М., 1978.
31
О крещениях в XVIII в. cм.: Khodarkovsky M. Not by Word Alone. P. 283–287; Малов E. A. О новокрещенской конторе. Казань, 1878. О миграциях на восток см.: Сепеев Г.А. Восточные марийцы. Йошкар-Ола, 1975. С. 35–41; Рахматуллин У.Х. Население Башкирии в XVII–XVIII вв.: Вопросы формирования небашкирского населения. М., 1988. С. 80–90.
32
Остальные язычники были главным образом удмуртами. См.: Черемшанский В.М. Описание Оренбургской губернии. С. 194.
33
Численность и соотношение сельского населения в Бирском уезде в 1863 г. были следующими: православные христиане – 66 296 (23,8 %); мусульмане – 157 700 (56,6 %); «прочие нехристиане» (почти исключительно язычники) – 54 647 (19,6 %). См.: О числе жителей Оренбургской губернии по вероисповеданиям за 1863 г. // Памятная книжка Оренбургской губернии за 1865 г. Уфа, 1865.
34
Церковь опубликовала всего несколько основных марийских текстов (среди них не было ни одного на восточном диалекте), предназначенных для того, чтобы местные священники читали их своим прихожанам-марийцам. См.: Иванов И.Г. История марийского литературного языка. Йошкар-Ола, 1975.
35
Черемшанский В.М… Описание Оренбургской губернии. С. 183; Нурминский С. Очерк религиозных верований черемис // Православный собеседник. 1862. Т. 3. С. 284–285; Алонзов Ф. О религиозных верованиях черемис Бирскаго уезда // Памятная книжка Оренбургской губернии за 1865 г. Уфа, 1865. С. 1–3.
36
См.: Имена богов Черемисских // Заволжский муравей. 1833. № 16. С. 924–925; Sebeok Th.A., Ingema
37
Культ «кереметей» был широко распространен среди народов Поволжья. См.: Софийский И. О кереметях крещеных татар Казанскаго края // Известия по Казанской епархии. 1877. № 24. С. 674–689; Магницкий В.К. Материалы к объяснению старой чувашской веры. Казань, 1881. С. 1–11; Ахметянов Р.Г. Общая лексика духовной культуры народов среднего Поволжья. М., 1981. С. 31–33.
38
Васильев В.М. Материалы для изучения верований и обрядов народа Марий. Краснококшайск, 1927. С. 21–28.
39
Алонзов Ф. О религиозных верованиях черемис. С. 3; Черемшанский В.М. Описание Оренбургской губернии. С. 184.
40
Напр.: Землятницкий Ф. Несколько слов по поводу языческих суеверий черемис Царевококшайскаго уезда // Известия по Казанской епархии. 1871. № 8. С. 244–245.
41
См. более широкое рассмотрение этого вопроса на примере религиозной ситуации во Внутренней Азии в работе: DeWeese D. Islamization and Native Religion in the Golden Horde: Baba Tьkles and Conversion to Islam in Historical and Epic Tradition. University Park, Pe
42
См. о случае большого собрания марийцев в Вятской губернии: Werth. At the Margins of Orthodoxy. Chap. 4.
43
РГИА. Ф. 796. Оп. 126. Д. 213. Л. 92, 95 об.; О крещении черемис Бирского уезда. С. 518. Само слово «калмаш» обозначало священное место для таких жертвоприношений в глуби леса. К сожалению, у меня нет больше никаких сведений о значении этого места.
44
Алонзов Ф. О религиозных верованиях черемис. С. 8; Вишневский В.П. О религии некрещеных черемис Казанской губернии // Этнографический сборник. 1858. Вып. 4. С. 209–214; РГИА. Ф. 797. Оп. 3. Д. 12654. Л. 22 об. Термин «карт» заимствован из татарского языка и означает «старейшина».
45
РГИА. Ф. 797. Оп. 3. Д. 12654. Л. 4; Ф. 808. Оп. 1. Д. 134. Л. 43 (Письма Российского библейского общества).