Виня

По этому поводу они орали друг на друга часа три. После чего Гелий вспомнил, что оставил плеер посреди стола.

-Почему ты не проследила, чтобы я его убрал?! Теперь его кошки гоняют, разбили!!!

-Ты маленький ребенок, чтобы за тобой следить? С плеером они ничего не сделают. Едой не пахнет, гонять нельзя. Кисиньки любят маленькие предметы, которые можно есть или гонять. А уж если можно и есть, и гонять - у-у-у!!!.. Мы - такие же кисиньки. Если можно и есть, и гонять...

-Это ты на что намекаешь?

-Просто обобщаю.

-Ну да, с твоим литературным даром ты, конечно, "просто обобщаешь"!..

Потом пошли домой. Стрылька спала под полой шубки на руках у Вини.

Гелий задержался, чтобы посмотреть на котят, а когда появился в квартире, вместе с ним возник тонкий пронзительный писк.

Виня побежала в прихожую, споткнувшись о пачку книг на полу.

Гелий принес двух из четырех котят Словики: одного из черных мальчиков и полосатую девочку.

-Это Наско и Кондализа, - сказал он, молниеносно дав котятам имена.

Наско был весь черный, без "бантиков", короткошерстный, с узкой мордочкой и печально-отстраненным взглядом темно-голубых глаз. Характером он явно пошел в Тедика - подставленный Винин палец не кусал, а облизывал, хотя был голоден.

У Кондализы были черные спинка, затылок и хвостик, и полосатые мордочка, животик и лапки. Большущие синие глазищи на изящной скуластенькой мордочке смотрели на мир жизнерадостно и невинно. Помещавшаяся на ладони кошечка выглядела так игриво-дружелюбно, что Виня умилилась и поднесла ее к лицу - поцеловать. Кондализа немедленно взяла Виню за обе щеки цепкими когтистыми лапками, укусила за кончик носа и пронзительно завопила, требуя еды.

Виня аккуратно разжала ногтем крошечные челюсти, отцепила от щек нежные лапки и посадила котенка рядом с собой на тахту, где грустно барахтался среди одеяльных холмов Наско. Оба котенка запищали дружным дуэтом.

-Хватит, они жрать хотят, отнесем их обратно.

-Так я же их насовсем принес.

-То есть? Они молоко материнское сосут, у нас они через два дня погибнут.

-Зато хоть у нас погибнут, потому что они все равно погибнут.

Виня молча взяла орущих котят и пошла к двери. У двери обернулась.

-Надо или забирать к нам кошку со всеми котятами, или не забирать никого. Там котят кормит кошка, а кошку - весь дом. Галина Сергеевна обещала котят пристроить.

-Ню-ню, - сказал Гелий ей вслед с непонятным выражением лица...

Раздался звонок в дверь, похожий на речь пьяного, прерывисто-запинающийся, затухающий. Только что вернувшаяся Виня не успела отойти от двери и тут же открыла.

Медленно вошла Верочка Лаврухина, знакомая студентка журфака, и неуверенно посмотрела на Виню и Гелия, выглянувшего из-за занавески, прикрывающей дверной проем комнаты.

-А как вы сюда попали?

-Что значит, как попали? - удивилась Виня. - Мы здесь живем.

-Но это же Южное Бутово, - вяло возразила Верочка.

-Это Богородское, - хохотнул Гелий. - Верочка, ты по ошибке попала туда, куда нужно, здесь все свои, проходи и будь как дома.

-Ехал в район, попал в другой, - пробормотала Виня, подхватывая Верочкину плетено-лакированно-замшево-металлизированную сумочку, которую Лаврухина повесила мимо крючка.

-Она на таблетках. Наверно, в очередной раз пыталась покончить с собой, - шепнул Вине Гелий, подтолкнув Верочку по направлению к комнате и пытаясь пристроить ее шубку-макси на вешалке, гнущейся под весом разных курток.

Виня отобрала у него Верочкину шубку, повесила ее, ринулась в комнату и уселась на пластиковом ящике для стеклотары рядом с Верочкой, которой уступила мягкий стул.

Верочка села, обессиленно прислонилась к спинке стула, свесила руки и принялась озабоченно разглядывать свои бедра в темной узкой юбке-макси.

-Я толстая, - наконец проговорила она жалобно и неторопливо. - Я прибавила целых два сантиметра, все мои модные юбки теперь мне малы, надо покупать новые.

-Зачем же новые? - удивилась Виня. - Пуговку перешить, только и всего. И вовсе ты не толстая, человек ведь не робот, чтобы все время быть одних габаритов. Вес и объем постоянно слегка колеблются, и пара сантиметров плюс или минус - это обычное явление, ничего страшного. Ты не знала, что ли?

-Нет, я толстая, - вяло возразила Верочка. - У меня родители снова кричали и били посуду, снова разводятся... Я хотела отравиться, мать отвезла меня к врачу, он дал таблетки, а мне от них так плохо... Я не хочу жить, я все равно отравлюсь.

-Что за глупости! - возмутилась Виня. - Чем травиться, лучше бы подумала, как их помирить и мозги им прочистить, чтоб если уж разводились, то тихо, и нервы бы окружающим не портили! А и разведутся, так что - сразу у тебя жизнь кончится, что ли?

-Я без них не могу!

-Ну и плохо. Ты взрослый человек, у тебя своя жизнь, скоро замуж выйдешь, сама родительницей будешь. К тому же, даже разведясь, родители никуда от тебя не денутся - с одним из них жить будешь, к другому в гости ездить.

-Я так не хочу!

-Мало ли чего ты не хочешь... Ты на журфаке учишься, тебе едва за двадцать, все радости жизни впереди, а ты - травиться! Ты писать должна! Иди-ка лучше с Гелием обсуди статью, которую вы вместе писать собирались!

Гелий как раз в этот момент пришел из кухни и позвал Верочку попить чаю с ним и с Пашкой. Он снял Верочку со стула и повел, почти понес ее туда. Виня пошла за ними и подергала Гелия за рукав.

-Вы с Пашкой не приставайте к ней сейчас, пусть она просто тут побудет, оттает. Человек не в том состоянии, чтобы…

Гелий покивал, не дослушав. Он уже, на ходу, гладил Верочку по плечу и что-то ворковал про свою мечту о гареме.

На кухне Пашка усадил Верочку рядом с собой на диван, сунул ей в руки чашку с горячим чаем без сахара, а сам принялся гладить ее по колену, тщетно пытаясь задрать повыше узкую Верочкину юбку-макси.

Гелий с Пашкой что-то говорили, а Верочка потерянно озирала обшарпанные стены, частично прикрытые листами с рисунками, авторами которых были хозяева квартиры и их друзья.

Когда Пашка, настоятельно убеждавший Верочку расслабиться, попытался повалить ее на диван, она резко вырвалась и встала, покачнувшись.

-Я, пожалуй, пойду. Спасибо за чай, за гостеприимство…

Она кое-как выбралась в прихожую, потянула с вешалки свою шубку и посмотрела сквозь Гелия, пытавшегося при помощи своего самого обольстительного тембра убедить ее остаться на ночь. Пашка что-то кричал из кухни. Виня молча мрачно смотрела, стоя посреди комнаты.

Верочка с трудом надела шубку и ушла, взяв сумочку и забыв пластиковый пакет, в который зачем-то отдельно была положена ее золотистая щетка для волос…

Виня сидела у окна. Перед ней на столике, сделанном из табуретки, ящика и дверцы чьего-то выброшенного буфета, лежал лист бумаги с неоконченным текстом песни, а на коленях она держала туфли, которые переделывала.

Туфли оказались маловаты. Виня отрезала у одной туфли задник, оставив ремешок и вшив в него кусочек резинки, а с мыска спорола аляповатую золотистую бляшку и пришила на ее место крошечный черный бантик с кончиками, порезанными в бахромку. Бантик она выкроила из отрезанного задника.

Пришел Гелий с двумя бутылками портвейна. Ага, подумала Виня, раскрутил кого-то из близ живущих приятелей, чтобы напоить ее и склонить к экстравагантному сексу. Ню-ню.

Виня открыла бутылки, разлила напиток по чашкам. Гелий внимательно проследил, чтобы она выпила первую чашку, и только потом выпил свою. Вторую чашку Виня быстро выплеснула в окно, зная что на голову никому не попадет, поскольку внизу находился козырек подъезда. Третью вылила обратно в бутылку… И сделала вид, что опьянела. Таким образом, Гелий прикончил один обе бутылки почти полностью.

-Винечка, давай любовью займемся, - пробормотал он, пытаясь тащить ее к тахте.