Виня

Виня выстирала Гелию и себе по рубашке, по паре трусов и носков, потом обнаружила, что Тедик удрал, видимо, когда она открывала дверь Тому, и побежала искать кота, не забыв нацепить на себя сумку-пояс с документами и ключами. Гелий часто орал, требуя, чтобы она это делала, даже вынося мусор…

Кота не было ни в подъезде, ни возле дома.

Виня спустилась к запертой подвальной двери, сунулась лицом в отверстие у металлического косяка, где был вынут кирпич, и позвала:

-Кс-кс, Тедик, Тедик!

Её голос заглушил взревевший у подъезда мотоцикл. Кто-то раздраженно выкрикнул:

-И что тебя всё время тянет в этот район? Ясно же, что её здесь нет!

Мотоцикл умчался. Его место, взвизгнув шинами, занял автомобиль. Хлопнула дверца, затем - дверь подъезда.

-Лохи уходят в небеса,

Горят холодные глаза, - с чувством пропел молодой голос.

Ренат с 12-го этажа побежал, прыгая через ступеньку, но вдруг резко затормозил и уставился на Виню.

-Клава, хорош кошаков в подвале разводить! Слышь, Клава? Всех их прикончу! Вонь на весь дом!

-У меня просто кот убежал, сейчас я его поймаю и унесу обратно домой, а вони никакой тут вовсе и нет! - сердито сказала Виня.

-Ты чего вые…шься, Клава? Чего вые…шься, спрашиваю?

Виня на всякий случай промолчала.

-Смотри у меня!

Ренат прыгнул в лифт и уехал.

Гелий рассказывал, что этот бритоголовый шпингалет в кожане жужжал всем во дворе, что мечтает стать киллером. На то похоже. Еще и всех женщин Клавами обзывает, дурак…

Кота в подъезде не оказалось.

Виня, чуть не плача, побрела к лифту…

-Найдется, - уверенно заявил Гелий. - Погуляет и придёт.

Виня промолчала. Она уже не надеялась увидеть кота живым. Но что толку говорить об этом с Гелием?

И тут раздался звонок в дверь. Пришел друг Гелия Гриша Мерзляков, худой чернявый бородач, похожий, по мнению Гелия, на Чака Норриса. Гриша принёс подмышкой бутылку пива и… беглого кота, живого и невредимого.

-Вот, держите. По двору носился.

Тедик урчал и бодал Гришу в нос.

-Ах, ты мой хороший! Ты мой сладкий! Гелик, отдайте мне этого чёрного, а?

Сияющая Виня возмутилась.

-Гриша, ты сбрендил! Это же свадебный подарок! Совсем недавно он весь помещался у меня на ладони. Он носился, как метеор, абсолютно ничего не жрал и истошно вопил от голода. Я совала его носом в молоко, кашу, рыбу, мясо - он бил лапами по тарелке и снова орал. Тогда я стала разжёвывать еду и кормить его изо рта в рот. Некоторое время он только так и ел, потом стал есть сам. Теперь он то и дело облизывает мне лицо и обожающе смотрит на меня своими зеленущими глазищами. И ты хочешь, чтобы я его отдала?

Гриша молча пожал плечами и выпустил вырывавшегося кота, который тут же запрыгнул к Вине на колени.

В очередной раз подал голос дверной звонок.

Пришла дородная женшина в массивной шубе и попросила отдать Тедика ей.

-Он недисциплинированный, избалованный. - сухо ответила Виня и захлопнула дверь.

Некоторое время разговаривали на кухне.

Потом осоловевший Гелий допил пиво, открыл в комнате окно, врубил радио на полную громкость и лег спать. Виня сидела возле включённой плиты, потому что в квартире стало холодно, но Гриша бубнил что-то об у-шу и тай-цзи-цюань, мешал писать, и она заперлась в туалете.

Гриша вскоре ушёл, беседовать со стеной ему было не интересно. Сидя на закрытом крышкой унитазе, Виня доделала абзац рассказа, потом пошла в комнату, закрыла окно, выключила радио и забралась на тахту рядом с Гелием под плед и свою пятнистую искусственную шубку. Гелий недовольно заворочался, обхватил её рукой и снова размеренно захрапел.

Засыпая, Виня почувствовала, как пушистый тёплый клубок протискивается под ее плед и устраивается у нее подмышкой, разогнав оттуда всех остальных мохнатых конкурентов - Стрылька…

3.

Утром Виня встала раньше всех и обследовала квартиру на предмет изменений, произошедших за ночь.

Тома Буланова уже не было, зато на кухне появился спящий Пашка, который, как всегда, при малейшем шорохе проснулся со вскриком:

-Кто это?! Кто здесь?!

-«Стой, кто идет»… Я это, я, - размеренно-усыпляюще проговорила Виня, оглядывая стулья, столы и стеллажи в поисках кошек. Все поголовье было в сохранности и дрыхло на мебельных выступах различной высоты, только Стрылька, вылезшая из-под пледа, восседала на Вининой подушке и следила за хозяйкой пристальными блестящими глазами.

Виня вспомнила свой сон: она превратилась в котенка и терлась о ноги друзей, которые ее искали. Друзья ее не признавали, отмахивались, и она с плачем убежала, куда глаза глядят… После пробуждения осталось до странности острое чувство тоски и страха…

Виня передернула плечами и оглядела комнату еще раз, ища, чем бы отвлечься. Долго искать не пришлось - Пашка попросил заварить чаю.

Виня сполоснула ковшик в ванной (на кухне кран не работал), наполнила его холодной водой, поставила на плиту и включила конфорку.

-Что ты сейчас пишешь из прозы?

-Ничего. Только записываю сюжетные идеи. Нет условий.

-Какие еще условия? Сидишь дома, в тепле, не работаешь, накормлена, одета, обута. Чего еще надо?

-Тишины. Чтобы ни радио, ни телик, ни плеер не орали, и люди не галдели и с вопросами не приставали. Гелий, к примеру, способен разглагольствовать круглые сутки, что и делает.

-А когда его нет дома?

-Тогда ты галдишь или еще кто-нибудь. Вы же все постоянно со мной о чем-нибудь советуетесь… Да и некогда. Если женщина работает, то она работает, а если сидит дома - значит, должна готовить, ходить в магазин, стирать, писать библиотечным почерком статьи мужа, потому что и пишмашинка, и компьютер сломались... Все равно нет времени.

-У-у-у, Виня, по-моему, ты капризничаешь. Не знаю, не знаю, в Москве столько возможностей, вот в провинции вообще ничего нет. Если очень надо, если человек захочет, он будет писать в любых условиях, по ночам, в подворотне, в туалете, где угодно - и добьется своего.

-Гелий вообще считает, что лучше всего пишется в экстремале, а тепличных условий не бывает, - съязвила Виня. - Но у меня они были. Мать взяла на себя стирку, готовку, уборку, лишь бы я писала. И сейчас я только пристраиваю в редакциях то, что написала тогда.

Пашка хмыкнул.

-Виня, посиди со мной, - произнес он ворчливо-просительно.

-Мне некогда.

-Ну, пожалуйста. Я тебя очень прошу.

У Пашки была манера надувать свои и без того пухлые губы, глядя круглыми глазками исподлобья, как обиженный ребенок.

-Я занята.

-Ну, пожалуйста.

Он поймал пробегавшую мимо с посудной тряпкой в руках Виню, рывком водрузил себе на колени, обхватил руками и уткнулся бритой головой ей в грудь.

-Погладь меня, ну, пожалуйста.

-Пашка, ты с ума сошел. Гелий увидит. Между прочим, он - твой друг, - успокаивающе сказала Виня.

-Ну, пожалуйста. От него не убудет.

Виня вздохнула. В который раз уже происходила эта сцена? В сто первый?

-Ещё скажи, что от него не убудет, если я с тобой пересплю.

-Конечно! А что тут такого?

-Ничего. Тебе двадцать четыре, а мне тридцать девять. Нашел бы ты хорошую девчонку себе под стать. Я-то тебе зачем?

-А возраст не имеет значения, ты же на свой возраст не выглядишь. А мне вообще нравятся женщины в возрасте. Вот ты мне скажи - ты ребенка родить можешь?

-Нет, - быстро сказала Виня. - Мне поздно.

Она погладила его по голове, усыпив бдительность, резко вывернулась из его рук, убежала в ванную и заперлась.

Покосилась в зеркало. Темные нечесаные волосы, узкое худое лицо с довольно крупными носом и подбородком. Глаза, правда, тоже были крупными. И что в ней привлекает всех этих мужчин от двух до девяноста?

Проснувшийся Тедик пришел к двери ванной и громко заявил о том, что он соскучился, а в доказательство стал драть когтями косяк. Но быстро понял, что хозяйка не собирается добровольно впустить его, и принял меры. Для кошек кухня и ванная представляли собой сообщающиеся сосуды, поскольку возле кухонной раковины имелось отверстие в стене, через которое существу размером со взрослого, даже очень крупного кота можно было легко попасть в нишу с вентилями, располагавшуюся позади сливного бачка.