Аванпост

— Вот тут возникает интересный вопрос, — вставил Никодемий Мейфлауэр.

— Да? — вскинул брови Маленький Майк. — И что это за вопрос?

— Кто придумал самую первую войну?

— Черт, да кто вообще что придумал? — воскликнул Катастрофа Бейкер. — Нет никакой возможности это узнать. Скорее всего какой-нибудь пещерный человек с дубиной.

— Это не совсем так, — поправил его Бард. — О большинстве изобретений имеются подробные сведения. Все задокументировано.

— Правда?

— Абсолютно. Не верь мне на слово. Спроси Эйнштейна.

— Спросить его? — повторил Бейкер. — Да я понятия не имею, как дать ему знать о моем присутствии. Разве что воткнуть в него булавку.

— Просто задай вопрос. — Большой Рыжий достал из кармана компьютер. — Я его передам.

— Я не представляю себе, о чем спрашивать, — пробурчал Бейкер, на пару секунд задумался. — Пусть расскажет нам о некоторых самых важных изобретениях.

Большой Рыжий прошептал вопрос компьютеру, постучал по экрану. Мгновением позже зажужжал компьютер Эйнштейна и начал печатать ответ.

— Ну? — спросил Бейкер у Большого Рыжего, всматривающегося в экран.

— Домариец по имени Каббис Коба изобрел процесс поедания пищи три миллиарда двадцать семь лет тому назад, в воскресенье утром, в четверть десятого, — озвучил текст Большой Рыжий. — Процесс получил очень широкое распространение, потому что раньше люди не знали, что делать со ртами все то время, когда они не разговаривали, и быстро перекинулся на другие планеты. — Он помолчал, глядя на маленький экран. — Вот еще одно. Моисей не только привел свой народ из рабства к Земле Обетованной, но и изобрел первый десерт. Насчет рецепта у Эйнштейна есть сомнения, но вроде бы в его состав входили инжир, мед и взбитые сливки.

— Ничего глупее за всю свою жизнь я не слышал, — фыркнул Бейкер. — Хотя чего только не наслушаешься в барах.

— Наверное, ты не прав, — заметил Аргиль. — Если человечество не систематизирует свою историю, сие не означает, что остальные тоже этим не занимаются.

— О какой истории ты ведешь речь? — пренебрежительно спросил Бейкер.

— Мой предок, Куиллот Тариот Третий, самолично изобрел чих.

— Чих не изобретают, — отрезал Бейкер. — Чихают, и все дела.

— Да, но кто-то должен был чихнуть первым.

— Я в это не верю.

— Ладно, — согласился Аргиль. — Тогда кто, по-твоему, изобрел чих?

— Откуда мне знать?

— Ха! — торжествующе воскликнул Аргиль. — И я повторяю: Ха!

— Это достижение, — вставил Неистовый Бык.

— Благодарю, — откликнулся Аргиль.

— Разумеется, наш народ изобрел каламбур и контекст, а также ссылку.

— И цвета, — добавил Сидящий Конь. — Не забывай — мы изобрели и цвета.

— И чертовски хорошо, что изобрели, — кивнул Неистовый Бык. — Вы и представить себе не можете, каким унылым местом была Вселенная до изобретения цветов. Совсем как черно-белый голоэкран, только побольше размером.

— Она и потом оставалась унылой, — встряла Сахара дель Рио. — До тех пор, пока мой народ не изобрел пения.

— Твой народ изобрел что? — в изумлении переспросил Неистовый Бык.

— Хочешь, чтобы я продемонстрировала?

— Естественно.

Она тут же взяла высокое ля, и шесть моих хрустальных стаканов разлетелись вдребезги.

— Ну, может, мы и не изобрели пение, — подал голос Адский Огонь ван Винкль, — но готов спорить, что изобретение йодля — это наше.

— Интересно, кто изобрел азартные игры? — промурлыкал О’Грейди. — Вот уж ради чего стоит жить.

— Одну минуту, — прервал дискуссию Большой Рыжий. — Еще одно сообщение от Эйнштейна.

Мы все замолчали, дожидаясь продолжения.

— Он говорит, что мы все не правы. Пение, цвета, азартные игры и йодль — это хорошо, но есть только одно изобретение, ради которого действительно стоит жить.

Все молчали, зная, что Эйнштейн никогда не ошибается.

— Он собирается рассказать нам о нем? — спросил Макс.

— Да, — кивнул Большой Рыжий, не отрывая глаз от экрана. — Уже рассказывает.

ВЕЛИЧАЙШЕЕ ИЗОБРЕТЕНИЕ

Вы знаете (начал Эйнштейн), что первые чертежи Бог сделал из рук вон плохо.

Рассмотрим, к примеру, Вселенную, а мы можем рассмотреть только ее, потому что другой нет. Ей семнадцать миллиардов лет, плюс-минус несколько месяцев, и при этом прошло четырнадцать миллиардов, прежде чем где-то зародилась жизнь.

И первые живые существа были не из тех, о ком хочется написать домой, какими можно гордиться. Одноклеточные, невидимые глазу, впрочем, это и хорошо, поскольку с микроскопом становилось ясно, что они страшны, как смертный грех.

Со временем у них появились руки, ноги, ноздри и прочее, они выползли из первозданного болота на сушу.

* * *

— Он говорит о Земле? — спросила Золушка. — Не думала, что человечеству столько лет.

— Я его спрошу. — Большой Рыжий отпечатал вопрос.

* * *

Вы думаете, у Земли монополия на первозданное болото (спросил Эйнштейн)? Между прочим, первыми из грязи и тины на сушу выбрались белдорианцы с Даникса IV. Гуманоиды, не без достоинств, но им потребовался миллиард лет, чтобы изобрести средства личной гигиены.

* * *

— Он думает, что средства личной гигиены — величайшее изобретение всех времен? — с саркастической улыбкой спросил Макс Три Ствола.

* * *

Если меня еще раз прервут, я перестану развлекать вас и сосредоточусь на своем стакане (передал компьютер слова Эйнштейна, который хмурился и своими невидящими глазами смотрел прямо на Макса).

Как я и говорил, белдорианцы были гуманоидами. Со стороны могло показаться, что у них всех под мышками опухоли, но опытный наблюдатель скоро бы заметил, что эти опухоли на самом деле — белдорианские зародыши, потому что размножались белдорианцы почкованием.

Наверное, нет нужды особо отмечать, что с каждым поколением их число уменьшалось. Действительно, кому охота таскать под мышками по неродившемуся ребенку. Среди прочего, они мешали бросать копье и, уж конечно, не способствовали изобретению баскетбола. Продолжение рода доставляло слишком много хлопот, и все меньше белдорианцев взваливали на себя такую ношу.