Аванпост

В этом путешествии чего я только не увидел. Однажды стоял на вершине самой высокой горы в галактике. В другой раз ходил по дну глубочайшего хлорного океана. Выбрасывал алмазы размером с грецкий орех, потому что набил карманы более крупными. Убивал животных, в сравнении с которыми кораземы Адского Огня ван Винкля — домашние зверушки.

Я отказался стать королем Пурпурной планеты, отверг ухаживания женщины, которая красотой превосходила Золушку и Силиконовую Карни. Дорогие дамы, только не подумайте, что я хочу вас обидеть, вы прекрасны. Потому что знал — нельзя связывать себя узами, политическими или романтическими и, разумеется, Пенелопа должна была стать моей первой и единственной женщиной.

В какой-то момент я даже заручился поддержкой Золотой Банды. Они могли найти спрятанные сокровища и утерянные шедевры, но с Пенелопой потерпели неудачу. Я отправился на Домар и оплатил услуги их Мастера-телепата. Он мог читать мысли всех людей в радиусе пятидесяти тысяч световых лет, но и он не сумел подсказать мне, где искать Пенелопу.

Вот я и странствовал от одной планеты к другой, надеясь найти ее или встретить человека, который видел Пенелопу или хотя бы слышал о ней. Не замечал, как бегут годы, не оставлял надежды, что когда-нибудь найду ее и тогда все мои страдания и одиночество окупятся сторицей.

Вы и представить себе не можете, как это ужасно, думать, что ты вот-вот найдешь свою единственную женщину, чтобы потом выяснить, что там, куда тебя послали, ее не было и нет. Так часто в моей груди вспыхивала, а потом гасла надежда…

* * *

— Одну минуту, — прервал его Макс Три Ствола. — А почему ты не обратился к нам?

— Не понял.

— К завсегдатаям «Аванпоста», — пояснил Макс. — В целом мы повидали куда больше миров, чем ты. Расскажи нам что-нибудь о ней и, готов спорить, один из нас укажет тебя правильный путь.

Джонс несколько раз моргнул.

— Ну, думаю, волосы у нее скорее всего светлые. Не соломенные. Пожалуй, песочно-желтые. И она, конечно, стройная. Очень хорошенькая, но не бросающаяся в глаза, как эти дамы. — Он помолчал. — Ничего плохого в этом, кстати, нет. Моя мать, к примеру, плохо одевалась и не была семи пядей во лбу, но мой отец с радостью отдал бы за нее жизнь и когда ей исполнилось восемьдесят пять, несмотря на весь ее жир и морщины. Красота определяется глазами того, кто смотрит, а для моих глаз Пенелопа — самая красивая женщина галактики. — Вновь пауза. — Платье у нее из льняной материи, в бело-синюю клетку, на шее — красный шелковый шарфик, на голове — большой бархатный берет. Таким, по моему разумению, должен быть ее наряд.

— Ты же не видел ее сорок три года, — заметил Макс. — Ее волосы могли поседеть, она — поправиться или похудеть на тридцать — сорок фунтов, и, уж конечно, она будет в другой одежде. Так что лучше назови нам те ее приметы, которые практически наверняка не изменились. Почему бы тебе не начать, скажем, с ее роста?

Джонс нахмурился, пробежался пальцами по густым, всклоченным седым волосам.

— Даже не знаю… — Потом коснулся указательным пальцем носа. — Думаю, вот здесь была бы ее макушка.

— Хорошо. Теперь перейдем к имени.

— Пенелопа, — ответил Странник Джонс. — Прекрасное имя, Пенелопа. Такое поэтичное.

— А второе? Которое теперь вместо фамилии?

Джонс пожал плечами.

— Понятия не имею.

— Один момент, — нахмурился Макс. — Ты искал ее сорок три года и даже не знаешь ее полного имени?

— Разве роза пахла бы не столь нежно, если б звалась по-другому? — обиделся Джонс.

— Ты прав, но найти ее было бы проще, если бы ты говорил людям, что ищешь розу, — раздраженно бросил Макс. — Ладно… что ты вообще о ней помнишь?

— Мне ничего не нужно о ней помнить, — ответил Джонс. — Я знаю о ней все, что нужно знать.

— Кроме имени и местопребывания, — уточнил Макс. — Где ты с ней встретился? Где видел в последний раз?

Джонс смутился.

— Я никогда с ней не встречался, — наконец выдавил он из себя.

— Ты сорок три года ищешь женщину, которую никогда не видел? — недоверчиво спросил Макс.

— Судя по твоему голосу, ты думаешь, что это какая-то блажь, но ты ошибаешься!

— Об этом забудь. — Макс попытался зайти с другой стороны. — Должно быть, это выдающаяся женщина, раз ты разыскиваешь ее всю сознательную жизнь.

— Такого я сказать не могу.

— Ага… Похоже, я чего-то не понимаю. Может, ты объяснишь?

— Все дело в одной поэме.

— Поэме?

Джонс закрыл глаза.

— Она заканчивается вот такими строками:

Где-то там, за морями,

Светлоокую я найду Пенелопу,

Поцелуями губы покрою горячими,

На главу возложу цветочный венок.

Он помолчал.

— Как только я прочитал эти строки, так сразу понял, что где-то там меня ждет Пенелопа, и я должен ее найти.

— А если ее зовут Гертруда или Беатрис? — спросил Макс.

— В поэме сказано — Пенелопа.

— В поэме также сказано, что поэт ее и найдет.

— Поэт мертв уже семь тысячелетий. Я о нем читал. Ни на какой Пенелопе он так и не женился.

— Итак, из-за этих строк, ты потратил сорок три года на поиски женщины, которая или никогда не существовала, или уже семь тысяч лет как умерла?

— В поэме множество строк. Я процитировал только четыре. И она не где-то. Если есть женщина для каждого мужчины, то Пенелопа — моя женщина. Единственная женщина.

— Как же ты узнаешь ее, когда увидишь? — спросила Золушка.

— Я ее узнаю, — ответил Джонс с абсолютной, фанатичной уверенностью.

— Удачи тебе, Странник Джонс. — Золушка подошла к нему. — Но на случай, что ты ее не найдешь… я в ужасе от мысли, что ты можешь сойти в могилу, не познав поцелуя настоящей, из крови и плоти женщины.

Она обняла его за шею и наклонилась, чтобы поцеловать. Он чуть не упал со стула, пытаясь избежать ее губ.

— Извини, я не хочу тебя обидеть, — он поднялся на ноги, — но ради нее я должен блюсти себя в чистоте, потому что я знаю: она блюдет себя ради меня.

— У тебя какое-то странное понятие о чистоте, — заметил Макс.

— Что с того. — Джонс направился к двери. — С моей точки зрения, у всех вас странное понятие о любви. — Он помолчал. — Я потерял здесь целый день. Пора вновь отправляться на поиски.