Свирель в лесу

Кот снова начал прыгать, на этот раз за листьями, пытаясь поймать их на лету. То была грациозная игра счастливого животного, и она длилась до тех пор, пока холодный ветер не заставил хозяйку вернуться домой.

Третье действие происходит в светлой прохладной столовой, где за столом сидят жена, муж и сын.

Над простонародьем тарелок и вилок, над ландшафтом из фруктов возвышаются поэты стола: графин с вином и кувшин с водой. Первый хранит в себе скрытый огонь, готовый в любой момент вырваться наружу, второй покорно отражает окружающее, в том числе и своего собрата, зажигая в своих хрустальных боках такой пожар красок, что над столом возникает радужное сияние.

Мы снова находимся в заколдованном круге счастья. Особенно довольна женщина, хотя она и зябнет. Но теперь, когда погреб превращен в угольную шахту, проблема зимы разрешена, и синьоре чудится вечная весна, тем более что напротив сидит ее юный сын.

Она весело рассказывает о приключении с углем, о жестокости и жадности человека и о невиданном упорстве животного.

— Эта бедная лошадь казалась мне символом!

— Мама, это была не лошадь, а мул!

Синьора обиделась: муж и сын явно подшучивали над нею.

— Ну и ладно, — сказала она. — А мне показалось, что лошадь. Ведь дело не в форме, а в сущности. Разве не огнем является твердый черный уголь, добытый в холодных недрах земли?

— Добытый волею человека, — сказал муж.

— По необходимости, — заметил сын.

И тут они затеяли спор. Проблемы и проблемы, без конца! Чтобы их разрешить, надо о них забыть, а забыть их можно лишь во сне, да и тогда они являются в сновидениях.

Так или иначе, синьора решила вздремнуть, что, впрочем, она имела обыкновение делать ежедневно.

Спальня ее была залита солнечным светом, а она знала, что спать на солнце вредно. Поэтому, прежде чем растянуться на постели под шерстяным одеялом, она задернула шторы.

Лежа на кровати, она представляла себе широкие просторы родины и своих предков, которых жизнь вынуждала отдавать на заклание любимого ягненка. Насытившиеся его мясом, согретые его шкурой, из благодарности они сделали его своим богом. С помощью диких коней они побеждали далекие расстояния, из кремня высекали огонь и, построив на возвышенностях каменные гнезда, спали рядом со своими мертвецами, надеясь впитать от них во сне вечную мудрость и проснуться еще более живыми, чем раньше.

Мало-помалу жар сердца согрел поэтессу, и она погрузилась в сон.

Бедняки

(Перевод Л. Завьяловой)

Они жили в пещере как святое семейство — отец, мать и ребенок.

Но отец был так болен, что не мог подняться, а ребенок, родившийся слабоумным, ползал на четвереньках, жевал траву и грыз землю. Вся забота о семье ложилась па плечи матери. Она собирала травы; одни шли в пищу, из других готовили питье и примочки для больного.

Эта история произошла в нынешнем году на окраине Рима, там, где зеленый шлейф города расшит гранитным орнаментом тротуаров, пролегающих через новые кварталы.

Когда отец почувствовал себя лучше и мог присмотреть за малышом, женщина стала ходить в город и носить травы на продажу. Робкая, с нечесаными волосами, одетая в лохмотья, извлеченные, вероятно, из гор мусора, сваленных на углах строящихся кварталов, женщина выглядела на улицах города пришельцем из диких, необжитых мест.

Считать деньги она не умела и, когда приходилось давать сдачу, протягивала руку со всей мелочью, какая у нее только была, доверяясь порядочности своих покупателей. Как часто доверчивость ее бывала обманута — некоторые зарились даже на ее жалкие монетки!

Впрочем, к ней все сразу проникались симпатией: людей привлекало и ее тонкое, лишенное возраста лицо мученицы, и спокойствие, с которым она говорила о своей жизни, принимая свою участь так же покорно, как принимали ее травы, которые она вырывала из земли.

В свое логово она возвращалась с корзиной, набитой обносками, кусками черствого хлеба и рваной обувью. Однажды она вернулась в широкополой, украшенной перьями шляпе. Муж посмотрел на нее жалкими глазами больной собаки и улыбнулся; в его улыбке мелькнула не издевка, а удовлетворение — ему было приятно видеть ее такой нарядной. И ребенок тоже засмеялся, протягивая ручонки к той диковинной птице, в которую превратилась голова его матери.

Несмотря на тяжкий гнет нищеты, подавивший в этих людях все человеческие чувства, в их душе пророс цветок добра, как на помойных кучах иногда расцветает душистый цветок мяты.

Когда в крещенскую ночь волшебница Бефана[9] возвращалась из полета над Римом, она потрясла свои юбки как раз над пещерой, где жило семейство, и сильный порыв ветра занес к ним пыль чумной заразы, свирепствовавшей в городе.

Мужчина скончался на следующий же вечер, широко зевнув, перед тем как заснуть вечным сном, который положил конец его страданиям. Ребенок, весело смеясь, уселся верхом на труп отца. У матери даже недостало сил для того, чтобы остановить эту страшную игру. Примостившись рядом с мужем и сыном, она разговаривала с ними, пока ребенок не заплакал, свернувшись калачиком у нее на коленях.

Сама женщина не плакала. Она думала о том, что усопшего надо похоронить, но не знала, как это сделать. И мысль об этом вытеснила все остальные. Наконец она облегченно вздохнула, решив, что похоронит мужа сама.

Два дня и две ночи размышляла она над тем, как ей осуществить задуманное. Откладывать решение па третью ночь было нельзя, потому что труп уже начал разлагаться. Но для того чтобы выкопать могилу, у нее не было ни сил, ни инструмента. А потом, она боялась преступить закон.

Она вышла из пещеры и стала собирать траву. Ребенок, как грязный щенок, на четвереньках ковылял за ней следом.

Набрав полный подол травы, она взяла сына на руки и направилась в город.

По дороге она встретила ломового извозчика и рас­сказала ему о смерти мужа, в душе надеясь, что тот вызовется отвезти труп на кладбище. Но возчик отмахнулся от нее кнутом, как от назойливой мухи, и посоветовал обратиться в полицию.

Но одно лишь упоминание о полиции вызывало в ее душе такой ужас, какой не вызвала даже смерть.

Она постучала в первый попавшийся дом, который, впрочем, она очень хорошо знала. То была маленькая вилла, где жил философ-вегетарианец со своей трудолюбивой женой. Она сама и отворила дверь, держа в руке метлу. Увидев хозяйку, женщина бросила ей под ноги прямо на порог охапку травы, еще холодную от инея.

— Что это значит? — вскричала синьора. Но ее сострадательный взгляд уже отметил и измученный вид женщины, и бессильно болтающуюся голову спящего ребенка. — Зачем же ты притащила малыша?

— Сам умер три дня назад. Мне не с кем было оставить ребенка.

Когда до синьоры дошел, смысл сказанного, она вскрикнула, и метла, выскользнув из ее рук, упала на пол.

На крик прибежал муж. В домашних туфлях, закутанный в плед, он походил на восточного мага. Спокойно выслушав всю историю, он сказал жене, которая хотела, чтобы он немедленно отправился улаживать это дело:

— Сделай так: ступай сама. А я пока посижу с несчастной женщиной.

Когда жена ушла, он поднял метлу, поставил ее на место и сказал:

— Раз уж вы здесь, помойте траву и поставьте ее варить.

А сам вернулся к своим занятиям.

Жена тем временем устроила дела и мертвого и живых. Ребенка определили в приют для дефективных детей, а мать пристроили служанкой в дом, который она не сравнила с обиталищем фей только потому, что с самого раннего детства в лабиринте ее фантазии теснились одни пещеры, подземные ходы и всякие страшилища.

А дом, в котором она проснулась на другой день после длинного утомительного путешествия в трамвае, мимо толп людей, казавшихся ей ряжеными, в самом деле был прекраснее дворца фей. По бокам дома в голубое небо взмывали, как крылья птицы, две пальмы, а через весь цветущий сад протянулся золотой хвост песчаной аллеи. Правда, аромат лавра придавал этому саду сходство с кладбищем.

9

Бефана — волшебница, приносящая детям подарки.