Страница 30 из 66
— А вот и наши сестренки появились! — обрадовался Костров. — Мариночка, Женя, знакомьтесь с новичком.
— А мы его уже видели! — почти в один голос сказали девушки.
— Это когда же, проказницы? — засмеялся Мочалов.
— О! — звонко воскликнула стройная Женя. — Он так важно шествовал к новому своему местожительству в сопровождении капитана Кольского, что не обратил на нас ровным счетом никакого внимания.
Марина через весь стол протянула Горелову букет.
— Получайте от женского подразделения. Алексей Павлович, и цветы, и наше сердечное тепло, и обязательство постоянно над вами шефствовать до той поры, пока у вас не появится избранница.
— Спасибо вам, девушки, — сказал Горелов, принимая букет, — а теперь познакомимся. Меня уже вам представили, а вас...
— Лейтенант Бережкова. Для вас просто Марина, — сказала девушка, передавшая цветы.
Вторая с ободряющей улыбкой протянула Алеше тонкую длинную руку:
— Женя Светлова. Тоже лейтенант. Девушкам освободили места, и веселый ужин продолжался. Горелов с интересом наблюдал за космонавтками. Это были те самые девушки, о которых спрашивали: «А кто полетит следом за Терешковой?»
«Ну что в них «звездного»? — весело подумал Алеша. — Ничего. Самые обычные девчата. Если бы я с ними встретился в городском саду Верхневолжска, ни за что не подумал бы, что это космонавтки». Он с любопытством наблюдал за ними.
Марина склонилась к генералу Мочалову и с серьезным видом о чем-то его расспрашивала, а Женя отчаянно хохотала. Ей сразу двое — Локтев и Карпов — рассказывали что-то интересное.
Костров вилкой постучал о бокал.
— Дорогой Алеша, — громко произнес он,— даже в присутствии наших милых сестренок сегодня мы все тосты будем адресовать тебе.
— Почему же? — воскликнул Горелов, краснея от неловкости.
Костров назидательно поднял руку.
— Не нами это заведено, не нам и отменять. Новоселье есть новоселье. Так вот я предлагаю выпить за новую страницу, которая открылась в биографии старшего лейтенанта Алеши Горелова. Он уже не летчик-истребитель, он пришел в маленький наш отряд. Но еще и не космонавт. Чтобы стать космонавтом, надо много еще ему потрудиться. Мы, конечно, верим, что это ему по плечу. Но вот о чем хочется с первого раза предупредить тебя, Алеша. Видишь, друг, нас здесь восемь человек. Шесть парней и две девушки. Нас готовят к выполнению особо важных полетов. О них не за столом говорить. Возможно, потребуется лишь два, три или четыре человека, а не восемь. Привыкни к мысли, что можешь и не полететь. Сразу, чтобы не было обидно потом. Понял?
Женя Светлова обеспокоенно задвигалась на своем стуле.
— Подождите, Володя, вы не так говорите. Не с этого надо начинать. Можно, я к сказанному прибавлю?
— Пожалуйста, Женя, — мягко согласился Костров.
Светлова встала и, прижимая к груди ладони, горячо и взволнованно начала:
— Мы, здесь присутствующие, — космонавты. А кто такие космонавты? Я считаю, что космонавты — это разведчики будущего.
— Почему же только космонавты? — заметил Субботин, накладывая на тарелку салат. — А геолог, ищущий нефть? А строитель новой железнодорожной трассы? А кибернетик, творящий в тиши кабинета? Они чем хуже? К чему такая исключительность, Женя?
Светлова вызывающе встряхнула головой.
— Да, конечно, и геолог, и строитель, и кибернетик — все это тоже разведчики будущего. Но мы, космонавты, в особенности. Мы первыми видим то, чего никто еще не видел. Вы только подумайте, что нас ждет в недалеком будущем. Монтажные работы в космосе, строительство орбитальных лабораторий. Звездные старты к другим планетам. Но чтобы стать настоящим космонавтом, не только знания нужны. Нужно и душу иметь чистую, светлую. Если ты хочешь стать космонавтом только для того, чтобы после финиша пройтись по ковровой дорожке на Внуковском аэродроме да по заграницам постранствовать, — нечего тебе делать в нашем отряде. И в космос незачем тебя пускать. Вот я и хочу поднять бокал за то, чтобы Алеша Горелов стал настоящим тружеником космонавтики.
— Превосходно, Женя! — похвалил генерал.
— Я тоже хочу два слова прибавить, — встрепенулась Марина Бережкова и покраснела. — Я, конечно, не могу так красиво, как Женя. Она — поэзия, а я — проза. Но знаете, друзья, о чем часто думается? Космонавтов всегда будут с почетом встречать. Но с каждым годом число их растет, и не за горами то время, когда они уже не смогут помещаться на трибуне Мавзолея, и тогда по Красной площади будет на торжествах проходить взвод, потом рота. Так я буду безмерно счастлива, если стану когда-нибудь рядовым такой роты. И Алексей, надеюсь... Вот за это и давайте...
— Давайте, да поскорее, — вставил Локтев, — рука у меня устала, ведь целые шестьдесят граммов держу.
— Пожалейте малютку, — под общий смех сказал Субботин.
И все дружно выпили.
Живя в Соболевском гарнизоне, Алеша не однажды бывал на холостяцких вечеринках. Там летчики-реактивщики тоже вели счет выпитым граммам, но рюмки со спиртным поднимались гораздо чаще, да и подвыпившие за столом нет-нет да объявлялись. Здесь все было по-другому: космонавты больше поднимали рюмки и чокались, ставя их на стол, нежели пили. Да и рюмок со спиртным на каждого пришлось только две. Зато в комнате было на редкость шумно и весело. Разговор то сливался воедино, то дробился на мелкие ручейки, и гости на разных концах стола спорили и говорили о своем. Встряхивая белокурой головкой, Женя Светлова обсуждала с Локтевым недавно просмотренный фильм. Алеша не расслышал, какой именно. Она его разносила, Локтев добродушно защищал.
Генерал Мочалов, заметивший, что Алеша напряженно за ними наблюдает, тихо сказал:
— Вы не шутите, Горелов, Женя у нас, знаете... Она не только звонкие тосты произносит. Второй год сидит девчонка над специальной темой. Торможением космического корабля и системой спуска с орбиты занимается. Так-то.
Игорь Дремов горячо доказывал спокойному, неторопливому Сергею Ножикову:
— Что ты мне говоришь! Ну как с тобой, парторг, можно согласиться? Если на пять секунд будет задержка, знаешь, куда корабль отнесет во время посадки... и кривая снижения совсем не так будет выглядеть.
— А я тебе говорю, что ручная система ориентации и в этом случае дает возможность исправлять ошибку. И значительно, мой друг, — гудел в ответ не соглашающийся с ним Ножиков. — И на орбите маневрировать будет можно гораздо больше, чем ты предполагаешь.
А на другом конце стола Андрей Субботин, даже приподнявшись, убеждал Кострова:
— На зайцев сейчас самое время, когда же еще, позвольте спросить, если не теперь? В первое воскресенье отправимся. Только бы генерал разрешил. И новичка заберем. Пойдешь, Олеша хороший? — передразнил Субботин его волжский выговор.
— Конечно пойду! — оживился Горелов. — Если разрешат.
— Что такое? — прислушался Мочалов. — На зайцев? Пожалуй, разрешу, Субботин, только для вас, разрешу охоту.
Андрей налил в стакан виноградного сока и блаженно улыбнулся:
— Только для вас... только для вас. "Для вас специально сады расцветут, только во Львове..." Знаете такую древнюю песенку?
— Такую многие из нас знают, — согласился Мочалов, — а вот другую, что во время войны в нашем штурмовом полку сложили, едва ли кто слышал.
— Спойте, товарищ генерал, — попросил Костров. — За чем же остановка?
Мочалов отрицательно покачал головой:
— Какой из меня солист. Все прекрасно знаете, что я из породы безголосых.
— Тогда прочитайте, а мы споем, — предложила Марина.
— Это можно.
Генерал чуть сдвинул над переносицей густые брови, мечтательно посмотрел в задубелое от мороза окно. Глаза его стали задумчивыми. Он видел сейчас вовсе не празднично накрытый стол, а то далекое, что никогда ему не давало почувствовать себя старым и всегда освежающим ветром врывалось в память. Он вспоминал душное от полыни и мяты поле фронтового аэродрома, всполохи огня в патрубках "илов", косяки боевых машин, исчезающих в небе.