Мистер Безупречность

Мэтту не терпелось закончить рабочий день. Приближался его тридцать четвертый день рождения. Для них с Паолой заказан столик в ресторане «Тони», куда ему давно хотелось ее Сводить. Он чувствовал себя несколько виноватым, оттого что не проводит вечер с родителями. Однако мать отнеслась к этому с пониманием.

— Увидимся в воскресенье, тогда и отметим твой день рождения, — успокоила она сына.

Может быть, он даже удивит мать тем, что привезет с собой Паолу. Он ухмыльнулся, предвидя выражение лица Бетти Норман, когда она узнает, что он поступил вопреки правилам.

Паола, конечно, повлияла на меня, думал Мэтт. Взять хотя бы розы. Она, конечно, призналась, что их посылала, а теперь, когда они перестали появляться, ему даже взгрустнулось. И во многом другом она тоже повлияла. Разве он мог раньше уйти с работы, не закончив какие-то дела? Теперь же никогда не засиживался за полночь.

Сегодня он намеревался улизнуть пораньше, чтобы подготовиться к вечеру.

В общем-то, он готов был уйти прямо сейчас. Он поспешно сложил в папку все бумаги, сунул ее в портфель, затем остановился. А зачем брать бумаги домой? Нет, хватит! Он выложил бумаги обратно. Завтра и разберусь с ними. Закрыл письменный стол, застегнул пиджак, выключил свет, покинул офис. Взгляд Рейчел задержался на тощем портфеле.

— Уже уходите? Так рано? — Она озадаченно взглянула на настольные часы. Было четверть пятого.

— Да, всего доброго, Рейчел. Увидимся завтра утром.

Весь путь до лифта он насвистывал.

Быстренько отпер машину и выехал из гаража. Настроил приемник на волну, где передавали рок-музыку. Он повернул на улицу Луизианы, потом на Прэри, вечером ему нравилось возвращаться домой по Мемориал-драйв.

Мэтт немного сбавил скорость, подъезжая к светофору на пересечении Весткотт и Мемориал. И вдруг промелькнуло его имя. Сначала он решил, что ему показалось. С какой стати на обочине дороги будет красоваться его имя — Мэтт Норман, написанное красными буквами? Он нашел поворот на улочку, чтобы проехать по дороге еще раз. Господи, так и есть!

Он затормозил, вылез из машины. На обочине, развернутый под углом к дороге, возвышался огромный стенд. Аршинными красными буквами написано:

С днем рождения, Мэтт Норман!

Неужели это любовь?

Паола.

Сердце заколотилось, когда он вглядывался в написанное. Что она хотела этим сказать? Ей кажется, что она его любит? Даже не верится! Прямо здесь, посреди Мемориал-драйв, такой огромный стенд. Она намекает, что любит его и хочет услышать признание и от него самого.

Господи, боже мой, что будет твориться в офисе! А Бенджамин Тобайас! Что вообразит этот старый скряга, когда узнает о стенде? Что скажут родители, друзья, люди, которые знают его уже много лет?

Но, несмотря на все это, Мэтт был польщен. Паола такая красивая, сексапильная, влекущая к себе женщина, и признается всему городу, что Мэтт для нее очень важен. Да, надо быстренько все обдумать. Пройдет несколько часов, он увидится с Паолой, и она будет ждать от него ответа.

Паола чуть не плакала. Что за дурацкая идея с этим стендом. Она уже несколько раз раскаялась в содеянном.

Она неотступно следила за Мэттом из-за кромки своего бокала с вином. Весь вечер, с самого момента, когда они сели в машину, чтобы ехать в ресторан, он держался подчеркнуто по-джентльменски — внимательно, учтиво, вежливо. Улыбнулся, получив от нее подарок, — дорожную визитку из мягкой кожи.

— Великолепная вещица. Благодарю. — Он взял ее руки в свои, нежно пожал, посмотрел в глаза. Полумрак рассеивали стоящие на столе свечи.

Паола надела платье, которое, она знала, ему обязательно понравится — розовое, с высоким воротником и длинными рукавами. Очень женственное.

Мэтт сказал, что она прекрасно выглядит, но и словом не обмолвился о стенде. Когда принесли чек, Паола почувствовала какой-то холодок внутри. Есть лишь одна причина, по которой он до сих пор не упомянул о стенде… Он не любит ее, и хочет выразить это помягче, поэтому и пригласил ее в ресторан, где подают прекрасное вино и вкуснейшие блюда, а потом… он пояснит ей, что она не та женщина, которая подходит ему в качестве жены.

Ее глаза наполнились слезами, когда она услышала:

— Позволь мне отвезти тебя домой. Ты выглядишь усталой. — Он набросил ей на плечи пальто, проводил к выходу. Усталая. Оттого, что сердце не на месте. Она играла по-крупному и… проиграла.

Когда их окутала прохладная ночь, ее как-то всю передернуло, и Мэтт немедленно прижал ее к себе, обхватив рукой. Но ее не проведешь. Это приглашение на казнь.

Когда дошли до его машины, он остановился, повернул ее лицо к себе, чуть ослабив объятие.

— Мы еще не поговорили о придорожном стенде.

— Да. — А внутри у нее все свернулось узлом. Сердце гулко ударялось о стенки своей темницы.

— Это безумная выходка. — Он легко удерживал ее за подбородок, в его глазах блеснул свет от уличного фонаря. — Я все время думаю над твоим вопросом, — прошептал Мэтт, — и, кажется, знаю на него ответ.

Ее пронзила волна страха, но она не опускала глаза. Да, она трусиха. Она боится жизненной правды.

— Ответ — да. Думаю, это любовь. А как считаешь ты? — Мэтт улыбнулся, и сердце Паолы будто остановилось. Прежде, чем она решилась что-то сказать, он наклонился и страстно поцеловал ее приоткрытые губы. Мягко и осторожно его язык скользнул внутрь, чтобы встретить ее язык. Потом он поцеловал ее еще раз. Она закрыла глаза и оплела его шею руками.

Его слова эхом отдавались в мозгу. Да, он полагал, что это любовь. О, Мэтт, Мэтт…

И тогда она совсем отказалась соображать и полностью отдалась его поцелуям.

Хьюстонские средства массовой информации всегда уделяли внимание рекламным щитам и стендам. Тот, что появился на одной из оживленнейших магистралей, немедленно привлек к себе внимание и вызвал толки. Одна из радиостанций устроила передачу с ответами на телефонные звонки по поводу стенда. Паолу даже попросили выступить в местной телепередаче «Хэлло, Хьюстон».

Обе ежедневные газеты напечатали душещипательные истории о стенде.

Репортер из «Кроникл» взял у Паолы интервью, а репортер из «Пост» позвонил в фирму и попросил соединить его с Мэттом.

Рейчел решила узнать, будет ли Мэтт разговаривать с репортером. Сперва он решил отказаться, но, поразмыслив, согласился. Репортер оказался женщиной.

— Доброе утро, мистер Норман, — бойко поздоровалась она, входя в офис. — Меня зовут Мерлин Даффи. Как вы чувствуете себя, внезапно оказавшись знаменитостью? А конкретнее, что означал вопрос?

На Мэтта нахлынуло чувство беспокойства, смешанное со стыдом и страхом. Нечто подобное он испытал, когда его утром внезапно вызвали к руководству…

— Меня беспокоит вот что, — сказал Клейбурн напрямик, — как отреагирует Бенджамин Тобайас на подобную выходку. — Он внимательно посмотрел на Мэтта. — Ты же знаешь, насколько он консервативен.

— Ну, тут уж я ничего не могу поделать. Просто нужно подождать и посмотреть, что будет, — ответил Мэтт.

— Полагаю, ты объяснил своей подружке, что мы уважаемая юридическая фирма, что ты занимаешь важную должность, что подобные выходки вряд ли будут встречены с одобрением? — Голос Клейбурна звучал с укоризной.

Мэтт спокойно посмотрел ему в глаза.

— Нет, сэр, пока не объяснил. Честно признаюсь, не понимаю, какое отношение имеет поступок Паолы к моей работе и должности в фирме. Это дело сугубо личное.

— Если наши клиенты узнают, что мы столь легкомысленны, это им не понравится.

— Мои клиенты не подумают, что я легкомысленный, это уж точно, — вслух размышлял Мэтт.

— Послушай, Мэтт. — Голос Клейбурна звучал задушевно. — Я тоже когда-то был молод, как ты можешь догадаться. Но осторожность всегда необходима. Я не хочу намекать на то, что твоя репутация юриста как-то пострадает, просто во всем следует знать меру. Зачем дразнить гусей?