Страница 164 из 193
— Правильно, правильно! — загомонили рабочие.
— Невелика эта помощь, правда, — продолжал Бенедя, — но согласитесь, что это и не такая уж малая помощь. Потому что рабочий, который в трудную минуту получит ренский или полтора, уже не будет вынужден идти к хозяину кланяться и напрашиваться па работу за какую угодно нищенскую плату, не будет вынужден сбивать плату другим рабочим. А то, что ему будет дано, он сможет потихоньку да полегоньку выплатить обратно, как только получит лучшую работу. Таким образом, наша рабочая касса не только не уменьшилась бы, но, наоборот, все увеличивалась бы.
Нефтяники стояли молча и раздумывали. Вначале им показалось, что это дело и в самом деле хорошее, и все готовы были сразу же приступить к нему. Но скоро послышались возражения.
— Эх, что из того? — говорили некоторые. — Ну, хотя бы и так: сделаем мы складчину, а кто этим будет пользоваться? Будет так, как в селах, где есть общественные кассы. Богатеи берут деньги взаймы, пользуются ими, а бедняки только вносить должны, а пользы от них никакой не видят. Или вот еще: выберем мы кассира — скажем, такого же рабочего, как и все мы, — но кто нам поручится, что он не заберет денежки и не удерет?..
Бенедя слушал эти возражения спокойно.
— Думал я и об этом и вот что придумал. Прежде всего нам нечего бояться, что пользоваться нашими деньгами будут богачи, потому что среди нас богачей нет, все мы бедные. И второе: мы не ростовщики, деньги под проценты давать не будем, а будем выдавать только в случае действительной нужды, болезни, безработицы, то есть будем помогать там, где для каждого очевидно, что помочь надо. Кто сможет, тот вернет нам ссуду, а кто не сможет, ну, мы его за это также не повесим. А с кассиром, я думаю, лучше всего будет вот как поступить. Если у нас много таких найдется, которые согласятся участвовать в этой кассе, то при каждой кошаре или в нескольких соседних кошарах вы сами выберете своего кассира из числа тех рабочих, которые работают здесь, в Бориславе, постоянно и которых вы хорошо знаете. Такой кассир мог бы собирать деньги только в тех кошарах, которые его выбрали. А зная, сколько в этих кошарах работает человек и сколько обязалось платить, каждый очень легко может узнать, сколько денег имеется у кассира. Если один почему-либо не понравится, можно выбрать другого. Те кошары, которые будут иметь своего отдельного кассира, должны поддерживать нуждающихся рабочих из своей среды: они лучше всего будут знать, кто у них действительно нуждается.
— Ну, вот это другое дело, — загудели рабочие. — Такой кассир всегда будет у нас на глазах. А если их будет много, то у каждого сумма будет небольшая, соблазн будет меньше, и даже если бы вся эта сумма пропала, потеря была бы все же невелика. С этим можно согласиться.
— Позвольте, это еще не все, — говорил Бенедя. — Кто знает, может иногда случиться такая нужда, что не хватит средств одной кошары. Может случиться сделать что-нибудь такое, что пойдет на пользу всем бориславским рабочим, а для этого потребуется много денег, больше, нежели имеет одна касса. Поэтому, я думаю, надо сделать так: в каждой такой небольшой кассе, которая была бы при одной или нескольких соседних кошарах, все деньги, которые будут поступать, поделить на три части. Две части надо оставлять в кошаре для помощи отдельным рабочим, а одну треть отдавать в главную кассу. Из этой кассы выдавать деньги уже не мог бы ни кассир, ни одна какая-нибудь кошара, а только общий сход всех бориславских рабочих — разумеется, тех, которые платят в кассу. Выдавать из нее нужно как можно меньше, а копить деньги для большого общего дела.
— А какое же это может быть дело? — спрашивали нефтяники.
— Вот как я это понимаю, — сказал Бенедя. — Как видите, теперь паны уж очень хорошо убедились, что нас много, что голод сгоняет все больше рабочих в Борислав, и они не спрашивают, можно ли нам прокормиться, а все снижают и снижают нам плату. И не перестанут снижать, пока мы не напомним о себе.
— Эге, разве мы не напоминали? Чему это поможет?
— Стойте, погодите, я скажу вам, как надо напоминать! Это верно, что говорить с ними — по-хорошему или с угрозой — бесполезно: не послушают. Тут нужно не угрожать, а сделать так, чтобы они и не опомнились, откуда это на них свалилось. Вот что нужно сделать. Все, сколько нас здесь есть, и те, которых здесь нет, — одним словом, все вместе однажды утром, каждый у себя на работе, приходим и говорим: довольно, не будем работать, не можем работать за такую малую плату, лучше будем сидеть дома. Пока не будет увеличена плата, до тех пор и пальцем не шевельнем. И, сказав это, все по домам!
Нефтяники далее рты разинули от удивления, услыхав такой совет.
— Вот те на! Да как же это бросить работу?!
— На время, на время, пока хозяева плату не увеличат.
— А не долго ли ждать придется?
— Ну, очень долго не придется. Ведь вы только подумайте: хозяева позаключали с разными купцами контракты — в такой-то срок доставить столько-то воску, столько-то нефти. Ну, а если в срок не доставят, то им убыток будет в десять раз больше, чем прибавка к плате. А сами они в шахты не полезут. Может быть, и продержатся несколько дней, а потом все-таки вынуждены будут к нам «прийти и поклониться».
— Как бы не так! Они наберут новых рабочих!
Га, нужно так сделать, чтобы не набрали! Разослать людей по всем окрестным селам с таким наказом: чтобы до поры до времени никто не шел в Борислав, потому что там вот то-то и то-то делается.
— А если мазуров[159] приведут?
— Не пускать! Уговором или силой, но не пускать.
— Гм, да это, пожалуй, можно. Но на что мы будем жить во время этой забастовки?
— Вот для этого я и думал устроить такую главную кассу.
— А хозяева сговорятся и хлеба не подвезут, заставят нас голодать.
— А мы и покупать у них не будем. Когда у нас будут свои деньги, мы сами привезем из города, да еще и подешевле.
— И ты думаешь, что это поможет, что повысят плату?
— Я думаю, что должны, если только мы будем твердо держаться.
— Но для того, чтобы прокормить такую массу народа, нужна огромная сумма денег!
— На время забастовки можно будет часть людей отправить в села или в город куда-ни-будь на другие предприятия, чтобы легче было. К тому же не следует приниматься за такое большое дело, пока у нас не будет достаточно денег, чтобы продержаться хотя бы неделю. И прежде чем начинать, нужно все наладить как следует, и своих людей по селам разослать, и хлеба достать, и всего. Ну, да об этом еще будет время поговорить. Теперь скажите: согласны ли вы на то, чтобы у нас были кассы — и участковые и главная касса?
— Согласны! Согласны!
— А с тем согласны, чтобы две трети оставались в участковых кассах, а одна треть чтобы шла в главную кассу?
— Нет, пускай две трети идут в главную кассу! Хотим давать по два цента, только чтобы нам всем скорей какое-нибудь полегчение пришло!
— А в управление главной кассы, я полагаю, надо выбрать троих человек, таких, которых вы хорошо знаете и которым можете доверить. А главное, чтобы касса хранилась у такого человека, который имеет здесь свое хозяйство.
— Эге, а где же мы здесь такого найдем, если все мы пришлые, бедные?
— Я знаю такого человека — старого Матия, у него здесь своя хата. Я полагаю, что лучше всего кассу у него поместить. И нужно, чтобы каждый сборщик мог в любое время прийти и пересчитать, сколько денег есть в кассе и откуда они получены, и оповестить об этом своих людей. Два других могли бы еженедельно ходить по кошарам и собирать деньги. В таком случае можно было бы надеяться, что никто никого не обманет, никто наших денег не присвоит. Согласны вы на это?
— Согласны! Согласны!
— А где он, этот Матий? Хотим поглядеть на него! — закричали те, которые не знали Матия.
Матий влез на камень и поклонился миру.
— Ты кто такой есть? — закричали ему.
— Нефтяник, люди добрые.
159
Мазуры — польские крестьяне в Западной Галиции.