Страница 13 из 28
Мы вошли в комнату с маленькими стеклянными окнами, обвешанную китайскими картинами и изречениями. Полкомнаты было занято постелью под балдахином, разрисованным цветами. Поддерживаемый прислугою, вошел Гу. Он был очень болен, слаб и усиленно курил трубку. Мы уселись вокруг круглого столика на круглых стульях с резными спинками. Мы заговорили по-китайски. Гу сейчас же спросил:
– Как здоровье и как дела А-цзянцзюнь – адмирала Алексеева?
Я сообщил и спросил:
– Как здоровье великого господина Гу?
– Очень плохо, очень плохо. Тело разбито. Живот не хорош. Голова болит. Сил нет. Едва хожу. В Лиушунькоу спокойно?
– В Порт-Артуре совершенно спокойно.
– Пока у вас будет добрый и мудрый цзянцзюнь Алексеев, у вас всегда будет спокойно. Он соблюдает справедливость и одинаково относится и к русским и к китайцам. Это самое главное. В его области будет всегда спокойно. Мы, китайцы, выше всего ценим справедливость и человеколюбие, и всегда уважаем справедливых и человеколюбивых людей и начальников, к какому бы народу они ни принадлежали. Ваш цзянцзюнь Алексеев мудр, как Ли Хун Чжан. Но только у вас много таких хороших чиновников, a у нас очень мало. Оттуда и происходят все наши несчастия.
– Позвольте вас спросить: почему восстание боксеров приняло такие громадные размеры? Неужели его поддерживает китайское правительство?
Потухшие глаза старого курильщика неожиданно загорелись блеском негодования:
– Я думаю, что там в Пекине они все сошли с ума. Они хотят погубить Китай. Дуань-ван-е – князь Туан и его приспешники управляют теперь государственными делами, но они в них ничего не понимают и они доведут нас до войны с иностранцами. Как и сорок лет назад, Пекин будет осажден, наши войска разбегутся, дворцы будут разрушены, a бедный народ и купцы заплатят неимоверную контрибуцию за трусость войск и глупые головы чиновников. Если бы у нас все министры и губернаторы были так умны, как Ли Хун Чжан, Юань Ши Кай или ваши Алексеев и Суботич, который тоже был хороший цзянцзюнь и всегда был справедлив к китайцам, то у нас никогда бы не было ихэтуань – боксеров. Ведь у Юань Ши Кая на Шаньдуне их нет: он их всех разогнал и в его провинции все будет спокойно, потому что он понимает дела. Пейте чай, прошу! цин, цин!
Прислуга уставила стол печениями, сладостями, засахаренными фруктами и ежеминутно наливала гостям светло-зеленый душистый чай в крохотные чашечки. Почтенный Гу продолжал:
– Хотя я сам мандарин, но должен сказать, что китайцы хорошие купцы, но плохие чиновники. А об иностранных делах они не имеют никакого представления. Если бы наши чиновники были умны, то они скорее уничтожили бы всех этих разбойников, но не позволили бы им трогать иностранцев, потому что за одного тронутого иностранца потом платятся сто невинных китайцев, если не больше. Боксеры-ихэтуань – это наше истинное несчастие. Говоря, что они избранники и посланники неба, они толпами врываются в деревни и города, требуют, чтобы их кормили, берут лошадей, одежду и только грабят народ. Они хотят уничтожить китайцев-христиан и выжигают целые деревни. Они кровожадны как волки и барсы, но и как дикие звери дальше своих лесов и гор они ничего не знают. Они воображают, что их боксерские заклинания и ладонки сильнее заморских пушек и ружей, которых они не боятся. Эти безумцы убеждены, что они бессмертны, и хотят драться с иностранцами. Посмотрим, что они скажут, когда столкнутся с иностранными солдатами, которых они никогда не видали, или с иностранными пушками, выстрела которых они тоже никогда не слыхали. Наш глупый, невежественный народ, часто никогда не видевший ни одного иностранца, вместо того чтобы прогнать всех этих разбойников, верит всем их россказням и слепо идет за ними.
– А наши министры, – заговорил Гу с отчаянием, – и князь Дуань воспользовались невежеством народа и этими смутами, чтобы захватить в свои руки власть, и объявили себя друзьями ихэтуань – союза боксеров. Делами теперь управляет уже не богдыхан, а князь Дуань и старая государыня. Они воображают, что, купив у германцев новые пушки и ружья, они стали всесильны и могут одержать победу над иностранными войсками. Они верят, что этой победой они привлекут благодарность и любовь народа, который они только еще более разорят этой бессмысленной войной, но никак не облагодетельствуют. Они не хотят признать, что давать нашим трусливым войскам новые пушки так же бесполезно, как и надевать на зайца медную кольчугу, потому что, увидав льва, заяц убежит вместе с кольчугой. Я боюсь, что это новое восстание принесет Китаю страшное несчастие, от которого более всего пострадают самые неповинные в нем: купцы и горожане…
Почтенный старик закашлялся. Мы встали и начали прощаться, выражая лучшие пожелания его здоровью.
– Извините, что мое больное тело не позволяет мне проводить вас до ворот дома, – были последние слова генерала Гу.
Рикши быстро повезли меня и Леонида Ивановича в Русско-Китайское училище, которое находилось вне иностранных концессий, по ту сторону городского вала.
Мы проехали старые городские ворота, с зубчатым верхом и тяжелыми дубовыми дверями, обитыми железом. Объявления китайских властей были расклеены по стенам. В воротах стояли китайские полицейские с палками.
Училище основано в 1896 г. трудами и заботливостью бывшего секретаря русского консульства в Тяньцзине, ныне консула в Инкоу Викт. Федор. Гроссе, воспитанника Восточного факультета Петербургского университета, прекрасного китаиста, бывшего первым учителем созданной им русской школы – первой в Китае. При содействии князя Э. Э. Ухтомского, командированного в то время в Пекин по Высочайшему повелению, китайское правительство отнеслось с полным сочувствием к учреждению русско-китайской школы и дало для этой цели средства и дома. Во главе училища назначен китаец-директор Тяньцзинской таможни, которому принадлежит общее руководство. Кроме того, назначены: китаец-инспектор и учителя китайского языка и русские учителя. Все расходы по содержанию штата китайское правительство взяло на себя: 700 лан, или около 1000 руб. в месяц.
Гроссе так серьезно и умело повел дело преподавания, что школа стала скоро пользоваться популярностью среди китайцев и комплект учеников – 30 человек был в ней всегда полон.
Мы навестили нового преподавателя училища г. Любомудрова, который любезно стал показывать учебное заведение.
По примеру других китайских зданий, училище занимает несколько квадратных мощеных дворов, обнесенных комнатами, в которых живут ученики и учителя, классами, столовой, кухней и галереей. Русский учитель г. Любомудров живет анахоретом в двух комнатах, заваленных книгами и убранных китайскими иероглифами и картинами. Вход завешен циновкой. Русский учитель, кроме квартиры с освещением и всеми услугами, получает 200 лан – 300 рублей в месяц. Навестив инспектора училища, старого ученого китайца с большими очками, мы осмотрели классы, которые помещались в просторных светлых комнатах. Доски, черные китайские столики и табуреты для учеников были расставлены в порядке. На стенах висели географические карты и картины из русской истории. Во всех помещениях поддерживалась строгая чистота, порядок и исправность. В школе преподавали: китайский язык, русский язык, арифметику, географию и русскую историю.
– Как ученики проходят русскую историю? – полюбопытствовал я.
– Китайцы вообще любят изучать историю, – ответил Лиу. – А наши ученики прямо увлекаются русской историей, потому что она иногда напоминает им их родную историю. У нас был один ученик, Лиу Ши Чжэн, хорошо говоривший по-русски, который до того почитал великого князя Ярослава за его мудрость и справедливость, что просил окрестить его самого Ярославом Ивановичем, и так его зовут теперь русские. А пред Петром Великим наши ученики благоговеют и мечтают о том времени, когда в Китае народится такой же великий император.