Страница 35 из 40
Мауритсон подвизался на трех рентабельных поприщах: наркотики, порнография и общее снабжение. Во всех этих сферах он действовал умело, энергично и планомерно.
До странности снисходительное законодательство позволяло вполне легально производить и продавать в Швеции порнографическую продукцию всех видов. И практически неограниченное количество такой продукции требовалось Мауритсону для экспорта, большая часть которого направлялась в Италию и Испанию, принося недурную прибыль. Импортировал он преимущественно амфетамин и морфий, но принимал заказы и на другой товар, например, на оружие.
— Новые кобуры? — спросил Мальмстрём.
— Есть, лежат в сумке под продуктами. Кстати, чем вас не устраивают прежние?
— Дрянь, — сообщил Мальмстрём.
— Никуда не годятся, — подтвердил Мурен. — Откуда ты их взял?
— С главного склада полиции. Зато новые — итальянские.
— Это уже лучше, — сказал Мальмстрём.
— Будут еще заказы?
— Да, вот тебе список.
Мауритсон взял бумажку и затараторил:
— Дюжина трусов, пятнадцать пар найлоновых носков, шесть нательных сеток, полкило икры, четыре резиновые маски «Фантомас», две коробки патронов девятого калибра, шесть пар резиновых перчаток, любительский сыр, банка маринованного лука, пиво, ветошь, астро...лябия... — это еще что за диковина?
— Инструмент для измерения высоты звезд, — объяснил Мурен. — Поищи в антикварных лавках.
— Ладно. Я постараюсь. А как насчет дев?
— Всему свое время, — сказал Мурен, — настанет пора... Заседание объявляется закрытым. Следующая встреча завтра в это же время.
— О"кэй, — сказал Мауритсон. — Выпускай меня.
— Только еще один вопрос.
— Какой?
— Как тебя теперь называть?
— Как обычно, Леннарт Хольм.
— Если что-нибудь случится и надо будет быстро тебя найти?
— Вы знаете адрес.
— Жду раков.
Мауритсон безнадежно пожал плечами и вышел.
— Подонок, — сказал Мальмстрём.
— Тебе не по вкусу наш добрый друг?
— От него воняет потом, —: сурово произнес Мальмстрём.
— Мауритсон — негодяй, — сказал Мурен. — Я осуждаю его деятельность. Конечно, в том, что он помогает нам, ничего дурного нет. Но сбывать наркотики школьникам и порнографические открытки неграмотным католикам… Это... это недостойно.
— Я ему не доверяю, — проворчал Мальмстрём.
Мурен вынул из кармана коричневый конверт и внимательно осмотрел его.
— И правильно делаешь, друг мой, — произнес он. — Он полезный человек, но честным его не назовешь. Смотри, опять вскрывал письмо. Интересно, каким способом. Если бы Рус не подкладывал волосинку, мы бы ничего и не заметили. Нехорошо, нехорошо при таком гонораре. И почему он так любопытен?
— Штукарь он, в этом все дело.
— Возможно.
— Сколько пачек всего он получил от нас?
— Сотни полторы. Так ведь и расходы у него немалые. Оружие, автомашины, разъезды и прочее. И без риска не обходится.
— Ни черта он не рискует, — возразил Мальмстрём. — Никто, кроме Руса, не знает, что мы с ним знакомы.
Мурен достал из конверта три листка, бумаги и разложил их перед собой на столе.
— Эврика! — воскликнул он.
— Чего?
— То самое, чего мы ждали. Видишь — вот чертеж. Отменный. А вот тут время расписано. Буквально до минуты.
— А что слышно насчет Хаузера и Хоффа?
— Завтра приезжают. Вот, читай.
Мальмстрём взял письмо. Мурен вдруг громко рассмеялся.
— Над чем ты ржешь?
— Над кодом. Например: «У Жана длинные усы». Знаешь, откуда он это взял?
— Понятия не имею.
— Ладно, неважно.
— Постой, два с половиной — это миллионы?
— Несомненно.
— Чистый доход?
— Ну конечно. Издержки мы уже покрыли.
— Но двадцать процентов Русу?
— Совершенно верно. Нам с тобой по миллиону.
— А этот хорек Мауритсон что-нибудь мог тут разобрать?
— Кое-что. Например, срок исполнения.
— А когда срок?
— Пятница, четырнадцать сорок пять. Но какая пятница, не сказано.
— Зато улицы названы, — продолжал Мальмстрём.
— Да ничего нам Мауритсон не сделает, — Спокойно ответил Мурен. — Видишь, что тут внизу написано?
— Ага.
— А что это означает — помнишь?
— Как же! А-а, ну конечно. Это совсем другое дело.
— То-то и оно, — подтвердил Мурен. — Черт, до чего же раков хочется!
XV
Хофф и Хаузер — так звали немецких гангстеров, которых Мальмстрём и Мурен ангажировали во время своей деловой поездки во Франкфурт. У обоих были отличные рекомендации, так что при желании вполне можно было обо всем договориться по почте. Но если Рус отличался осторожностью, то Мальмстрём и Мурен славились разборчивостью, и одним из мотивов их путешествия было желание посмотреть на своих будущих помощников.
Встреча состоялась в первых числах июня. Было условлено, что сначала в баре «Магнолия» установят контакт с Хаузером, а уже он сведет шведов с Хоффом.
Бар «Магнолия», маленький, сумрачный, помещался в центре города. Скрытые светильники источали оранжевое сияние, стены и ковер были фиолетовые, низкие кресла у круглых столиков из плексигласа — розовые. Латунная стойка изогнулась блестящим полукругом, музыка звучала негромко, декольте у грудастых блондинок за стойкой было очень низкое, цены на напитки — очень высокие.
Мальмстрём и Мурен сели за единственный свободный столик, хотя в зале сидело человек двадцать, не больше, казалось, что бар набит до отказа. Все посетители были мужчины, слабый пол представляли только девушки за стойкой.
Получив свои коктейли, Мальмстрём и Мурен попытались определить, кто же тут Хаузер. Они совершенно не представляли себе, как он выглядит, знали только, что он натуральный бандюга.
Мальмстрём первым его заметил.
Он стоял у дальнего конца стойки, одетый в замшевый костюм песочного цвета. В уголке рта — тонкая сигара, в руке — стаканчик виски. Высокий, стройный, плечистый, густые баки, темные волосы, вьющиеся на затылке, редеющие на макушке. Вылитый Шон Коннери... Каменное лицо, холодный взгляд серых глаз устремлен в пространство над локонами химической блондинки... Ее он просто не замечал. Не человек — кремень. Даже Мурен смотрел на него с легким почтением.
Они ждали, когда он обратит на «их внимание.
В это время к ним подсел крепкий коротыш в мешковатом сером костюме и белой нейлоновой рубашке с бордовым галстуком. У него было круглое, гладко выбритое румяное лицо, короткие волнистые волосы, за толстыми очками без оправы поблескивали голубые, словно фарфоровые глаза.
Мальмстрём и Мурен равнодушно глянули на него и снова уставились на Джеймса Бонда у стойки.
Коротыш тихо сказал что-то низким голосом, однако они не сразу осознали, что он обращается к ним, и прошло еще какое-то время, прежде чем друзья уразумели, что именно этот херувим, а не хват у стойки, Густав Хаузер.
Через несколько минут они покинули бар и отправились к Хоффу.
Проведя три дня с новыми компаньонами, Мальмстрём и Мурен уехали домой, чтобы продолжить подготовку к операции. Немцы обещали, что в четверг, шестого июля, они будут в условленном месте.
В среду они прибыли в Швецию. Утренний паром из Копенгагена доставил Хаузера с его машиной в Мальме. В двенадцать часов он должен был встретить пароход «Абсален», на котором плыл Хофф.
Хофф еще никогда не бывал в Швеции и не знал, как выглядят шведские полицейские. Сойдя по трапу на пристань, он увидел шагающего ему навстречу человека в форме. «Полицейский!» — пронеслось у него в голове. Операция провалилась, сейчас его схватят...
В эту минуту он увидел машину Хаузера, молниеносно выхватил пистолет и направил его на озадаченного таможенника. Прежде чем кто-либо осознал, что происходит, Хофф перемахнул через изгородь, отделяющую пристань от тротуара, юркнул между двумя такси, одолел прыжком еще одну изгородь, вильнул за тяжелый грузовик и нырнул в машину Хаузера, по-прежнему держа наготове пистолет.