Тайна Черной горы

– Вот и познакомились, – сказал Олег, оглядывая скалы. – То, что нам надо!

Образцы он собрал и отнес к палатке. Рабочий день начался. Ходить в одиночку по маршруту не очень-то приятно. Да и с собой много образцов и проб не принесешь. И Олег, рассчитывая на свои силы, сократил протяженность каждого маршрута. Да к тому же на сопках он обнаружил свежие медвежьи следы.

С каждым днем Табаков все дальше и дальше уходил в глубь Мяочана, стремясь добраться до верховья Амута. И каждый раз, начиная трудовой день, на речных косах присматривался к составу галек и валунов, раскалывал, заглядывая внутрь и читая их маленькие тайны. И вскоре установил, что обломки с касситеритом и его спутниками исчезают немного выше его палатки, на месте слияния Амута с Силинкой.

К концу недели кончилось его одиночество. С базы пришел помощник. Это был проводник, старый охотник Тимофей Зыков. Его прислал Вадим Николаевич. Ходить в дальние маршруты Зыков не мог, ему было тяжело – давали о себе знать и солидный возраст, и старые раны, которые особенно ныли в сырую погоду. Но Зыков хорошо знал тайгу, метко стрелял из своей малокалиберки, с которой не расставался никогда. На войне он был снайпером и имел боевые награды. Старый таежник по вечерам, коротая время у костра, рассказывал много интересного из своей фронтовой и таежной жизни.

Потянулись дни однообразных маршрутов, линии которых сгущались на рабочей карте Табакова, четко обозначая выявленные районы выходов гранитов. А погода все ухудшалась и ухудшалась. Дожди шли один за другим, и небо почти не прояснялось. Но несмотря на сырость, все равно уходили в маршруты. И целыми днями, мокрые с головы до ног, почти ничего не видя, лазали в кедровом стланике, таежном чертополохе, среди глыб базальтов и порфиритов. Возвращались поздно. У вечернего костра, умело разведенного Тимофеем Зыковым, не успевали просушиться. И Табаков стал опасаться за сохранность отсыревших топографических карт и полевого дневника. И еще о своей коллекции жуков, выловленных в тайге. Вата, которой они были переложены в коробочках, угрожающе отсырела. Старый охотник, как бы читая мысли Табакова, предложил:

– Давай-ко, милок, передых устроим. Для просушки одежи и сугреву костей моих старых.

Утро выдалось хмурое, холодное, моросил противный дождь. Олег посчитал дни недели, сверился со своими записями и тихо ахнул – было одиннадцатое сентября. Да как же он забыл о своем дне рождения? Так что отдых имел вполне законное обоснование. Он так и сказал об этом Зыкову. Таежник пожурил парня за забывчивость и, захватив винтовку, отправился за «живым мясом» для праздничного стола.

– А я за луком, – сказал Олег.

Он давно намеревался сходить к той луковой полянке, что была обозначена на карте Вадимом Николаевичем. Ни о каком открытии он не думал. А думал о своей жизни. Она впереди открывала свои горизонты. Работа геолога-поисковика ему нравилась. Здоровьем, несмотря на страшные блокадные годы, не обижен. Что еще надо человеку?

Он подошел к массивной темной скале, что возвышалась у устья речушки Амут. Мельком взглянул на нее. Скала была сложена из пород, которые не давали ни малейшего намека на рудопроявление. Обычная «пустая» порода. Сколько геологов прошло мимо нее! И в прошлом сезоне, и в этом. Все они осматривали, и довольно внимательно, именно это скалистое обнажение. И рвали охапками зеленый дикий лук. И никто не обращал внимания на вторую меньшую скалу, на «младшую сестру», расположенную за поляной, немного выше по склону. Она, скала, казалось, ничем не отличалась от своей родственницы, более крупной по размерам.

Табаков решил нарвать молодого лука и пересек поляну. И по привычке на ходу ковырял длинным молотком в развалах глыб, сдирая с них тонкий слой земли и мха. Ничего примечательного он не обнаружил. Среди однообразных серых пород его внимание привлекла крупная глыба, выступающая из земли. Олег постоял в нерешительности – идти к ней или не идти. К тому же он пришел за луком, а не топает по маршруту. И тут до его слуха донесся хлопок выстрела. Олег улыбнулся: охотник знает свое дело, с пустыми руками не вернется к костру. Дождь продолжал нудно моросить. Около глыбы торчали сочные метелки лука. Табаков направился к ним и скорее машинально, чем осознанно, взмахнул молотком. Содрав с глыбы верхний покров из мха, конец молотка неожиданно обнажил породу: смоляным блеском тускло сверкнула кварц-турмалиновая брекчия.

Олег остановился, как вкопанный. Такой крупной глыбы спутника касситерита он еще никогда не видел. Не может быть! Поспешно стал сдирать молотком мох и землю. Вся глыба была темной и тускло поблескивала. Олег отложил молоток и, переведя дух, решил ее вытащить из земли, перевернуть. Вцепился руками. И тут поразился ее необычайно тяжелому весу. Сердце забилось учащенно. С трудом перевернул глыбу и торопливо схватился за молоток. После первого же удара, когда на его глазах откололся увесистый кусок породы, у Олега от неожиданности сдавило дыхание: почти на треть глыба состояла… из блестящего коричневого касситерита! В том, что это был именно касситерит, Табаков не сомневался. Слишком явственно было видно рудопроявление. И не в виде крохотных зерен, не в виде «жука», а покрупнее буханки хлеба.

– Вот это да! – нараспев произнес Табаков, приседая на корточки перед глыбой, открывшей ему свою тайну.

Он потрогал глыбу пальцами, как бы убеждаясь в том, что она существует. Вот это удача! Он облизнул пересохшие губы. И приказал сам себе: «Спокойствие, Олег Николаевич, спокойствие!» И стал всматриваться вокруг: откуда мог свалиться такой «подарочек» к его дню рождения? Подняв взгляд выше, нетрудно было сообразить, что «подарочек» сполз по осыпи со второй скалы. Именно со второй, где и просматривался своеобразный желоб в теле горы.

Табаков стал к ней приближаться, разбивая по ходу глыбы одну за другой. Во многих попадалась руда. Она призывно поблескивала на сколах. Олег забыл о луке, о еде. Цепляясь за ветки кустов, Олег стал карабкаться к подножию скалы. Казалось, будто кто-то подталкивал его в спину, торопил. Азарт охватил его. Как на охоте, когда преследовали крупного зверя. Орудуя геологическим молотком, он спешно разгребал, очищая подошву скалы. И в самый напряженный момент, когда он отворачивал очередную глыбу, вдруг сухо треснула и сломалась деревянная ручка. Сколько лет она добросовестно служила Табакову, и вот – нá тебе! – не выдержала. Олег повертел в руках отполированную своими ладонями ручку и в сердцах отшвырнул в кусты. Выругался. Вытер с лица пот рукавом энцефалитки и, преследуемый роем комарья и пауков, побежал назад под гору, через луковую поляну к своей палатке.

– Ну-ко, именинник! Поздравляю! – около палатки сидел охотник и поднял полуочищенного от перьев жирного молодого тетерева.

– Потом! Давай новый молоток! – выпалил Табаков, не обращая внимания на птицу. – Там, кажется… руда!..

Тимофей Зыков шумно выразил свою радость по такому счастливому случаю и вместе с Олегом, захватив кайло, молоток и зубила, поспешил к подножью скалы. Дождь как-то сразу перестал. В прогалины туч показалось улыбчивое солнце. Все вокруг засияло, заискрилось. Мириады дождинок сверкали крохотными алмазами. Сама природа, казалось, была заинтересована в том, чтобы успешно прошел поиск.

Табаков и Зыков быстро добрались до основания скалы. И орудуя кайлом, геологическим молотком, помогая себе руками, быстро разгребали, очищали небольшое пространство, докапываясь до коренного основания. Было жарко и душно. Пот катил градом по лицу, оставляя длинные грязные полосы. Комарье и пауты, словно учуяв добычу, густым роем носились вокруг, нещадно и кучно пикируя на свои живые жертвы. Но на них не обращали внимания.

Наконец Олег разгреб руками и очистил обнаженное тело скалы. Оно матово темнело. Сердце колотилось в груди. Олег замер, потом размахнулся. Удар молотка, отлетели осколки и – небольшой скол засиял в лучах солнца зеркальным блеском отполированных коричневых кристаллов касситерита!.. Олег, не веря своим глазам, стоял и улыбался. Потом с силой надавил острым краем молотка и провел им по скале. Он знал, касситерит очень твердый минерал. Зазубренный край молотка даже не оставил никакого следа, даже не смог просто поцарапать… Сомнений не оставалось. Перед ним был коренной выход ценной и редкой руды. Во рту пересохло. Хотелось пить. А по спине, промеж лопаток, ручьями стекал пот.