Страница 58 из 76
Сам монастырь, находившийся на скале, над рекой, отсюда казался крохотным, хотя, думаю, он не уступал размерами графскому замку Шкар, находящемуся на противоположной стороне долины.
Душа бывшего бургомистра вытащила меня из дилижанса, следующего в Котерн, ранним утром, и я, порядком раздосадованный тем, что уступил, отправился к мосту только после того, как мне показали приличный постоялый двор, где я оставил саквояж.
Теперь следовало зайти в ратушу и поговорить с нынешним, на этот раз живым, бургомистром, но городская управа оказалась закрыта.
— Нам здесь не рады, — заключил Проповедник.
Я пересек прямоугольную площадь, всю заваленную промерзшими лошадиными яблоками, и оказался рядом с табачной лавкой, возле которой стояли двое мужчин.
— Где можно найти бургомистра? — спросил я.
— А тебе зачем? — не слишком приветливо отозвался один из них.
— Хочу поговорить о важном деле.
— С одним тут уже поговорили, да так, что половину башки снесли, теперь ищи его на кладбище.
— Да ладно тебе, Тим, — сказал другой, маленьким ножичком распаковывая пачку табака. — Смотри, парень. Пойдешь по этой улице, мимо мясного ряда. За ним свернешь направо и через дом — еще раз направо. Там тебе любая собака скажет, где он живет.
Я поблагодарил его и пошел прочь, слыша, как первый выговаривал за моей спиной:
— Какого хрена тебе было ему показывать? Видно же, что не местный. А вдруг и правда прибьет?
— Какая разница? — беспечно отозвался второй. — Что, город новых бургомистров не найдет?
Я усмехнулся — горожане, как и везде, обожают свою власть. Просто на руках готовы носить.
— Ты сегодня ироничен, как никогда, — сказал мне Проповедник.
— А ты как всегда невоспитан. Я уже устал повторять, хватит лезть в мою голову.
— Мне скучно.
— Это не оправдание. Если нечего делать — сходи за Пугалом.
— Два часа в одну сторону ради сомнительной компании с молчаливым страшилой? Ха-ха, — мрачно изрек он. — Оно вторую неделю само не свое. Рыскает, словно волк, каждую ночь. Приходит под утро, только когда ты просыпаешься.
— Оно не сделало ничего предосудительного.
— Как же. Если оно никого не начикало своим серпом, значит незапятнанно, словно Дева Мария, что ли? Быть может, оно заглядывает в окошки к девственницам, которые знать не знают, что за чудовище изучает их прелести.
— Старый извращенец, — пробормотал я себе под нос. — Только ты занимаешься подобным.
— Между прочим, я все слышал! — оскорбился он.
Я отступил к стене, пропуская трех конных егерей в лихих лохматых шапках набекрень, темных шерстяных мундирах и коротких меховых плащах.
— Ты дуешься на Путало лишь потому, что оно вот уже третий день подряд обыгрывает тебя в «Королевскую милость[42]».
— Ничего подобного! — возмутился Проповедник. — Дело совсем не в проигрыше!
— То есть ты считаешь, что за девять лет твоего блуждания за мной я не успел хорошо изучить твою обидчивую натуру? — задал я риторический вопрос.
— Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен,[43] — с достоинством произнес он.
— Я тебя умоляю, оставь цитаты из святых книг. Все равно большинство из них ты не читал ни при жизни, ни тем более после смерти!
— А что ты хочешь от обычного сельского проповедника? — усмехнулся он. — Грамоте я обучился отнюдь не в юношеском возрасте.
— Поэтому половина фраз, которые ты запомнил, выходят у тебя исковерканными и путаными. Не говоря уже о церковном языке. Даже Пугало коробит, когда ты начинаешь распевать молитвы.
— Оно просто завидует моему голосу.
— Молодой господин, купите булочку. — Бойкая голубоглазая девчонка в меховой повязке на пшеничной голове, торговала сдобой за утлом от мясных рядов.
Она приветливо улыбнулась мне, и я купил у нее крендель с сахарной глазурью и яблочной начинкой.
— Она сама как булочка, — сказал Проповедник. Я не ответил, был слишком занят сдобой.
Один из домов, на первый взгляд ничем не отличающийся от остальных на этой улице, привлек мое внимание. Уже немолодая женщина поднялась на его крыльцо, отомкнула дверь и скрылась в здании. Я не понял, что меня смущает, поэтому остановился, встал напротив, чтобы не мешать людскому движению и, доедая крендель, хмурился. Затем осознал — у нее в руках был высохший пучок трав. Если конкретно — таволга, шиповник и рубус.[44] Ничего предосудительного, если не располагать сведениями, что подобное сочетание растений в новолуние увеличивает колдовскую силу. А до новолуния оставалось всего лишь несколько дней.
Возможно, это совпадение, а возможно, я только что видел местную ведьму. Она крайне неосторожна и беспечна, раз ходит с таким букетом по улице. Знающие люди есть везде, и не факт, что первым делом они не побегут к Псам Господним.
Я обернулся на дом колдуньи и увидел, как на втором этаже слабо дрогнула занавеска. За мной наблюдали. Проповедник, в отличие от меня, ничего не поняв, продолжал беспечно болтать.
До ведьмы мне не было ровным счетом никакого дела, так что я пошел своей дорогой.
Мужчина, указавший мне направление, не соврал, и первый же прохожий показал на трехэтажный дом бургомистра. Я постучал в дверь, которая через минуту распахнулась, и сразу откинул полу куртки, показывая кинжал пожилому слуге.
— Сейчас сообщу, — кивнул он. — Вам придется подождать.
Ждать пришлось в светлой комнате, где главным украшением был камин и огромные оленьи рога. Бургомистр, дородный мужчина в теплой распахнутой шубе, вошел в нее стремительно и сказал, даже не представившись:
— Нет!
Я переглянулся с Проповедником, и тот пожал плечами, говоря тем самым, что тоже не понимает, что происходит.
— Что нет? — уточнил я.
— Не заплачу.
— За что?
Бургомистр нахмурился и сказал:
— Мне сказали, что вы страж.
— Верно.
— Стражи обычно уничтожают темных душ.
— И снова в точку. — Я решил проявить терпение.
Он начал понимать, что я ни черта не понимаю, и недоуменно вопросил, всплеснув руками:
— Так вы не по поводу темной души?!
— В Дерфельде есть темная душа?
— Так я о том и толкую, страж! Так вот — мой ответ «нет». Не заплачу даже медяка. Ваш коллега уже успел содрать с меня десять цехинов,[45] предназначенных для рождественских празднеств, которые мне пришлось вытащить из городской казны. Город больше не может тратить такие суммы.
— Я пришел к вам не по этому вопросу. Бургомистр нахмурился, водрузил на голову ромбовидную ондатровую шапку, которую до этого держал в руках:
— Погибший страж?
— Верно.
— Я уже все рассказал вашему коллеге.
— Теперь придется рассказать мне, — стальным голосом произнес я, потому что этот тип уже начал меня доставать. — Если, конечно, вы не желаете, чтобы Братство проводило полноценное расследование в вашем городе.
Он обреченно вздохнул:
— Хорошо. Не возражаете, если мы пройдемся? Я тороплюсь на заседание купеческих общин.
Я кивнул, и мы вышли на улицу, оставив Проповедника в доме. Того заинтересовала фарфоровая статуэтка танцовщицы, работы литавских мастеров, и он крутился вокруг нее, стараясь запомнить все детали, начиная от стройных белых ног и заканчивая короткой синей юбочкой.
— Что вы хотите узнать?
— Как было его имя?
— Марцин. Совсем еще молодой парень.
Стража с таким именем я не помнил. Возможно, кто-то из новичков. Я слишком редко бываю в Арденау, чтобы знать в лицо все выпуски.
— Что он здесь делал?
— Обычная ваша проверка, никаких душ у нас не было, так что он походил, а потом исчез. Подумали, уехал, даже не подписав бумаги, пока его тело не нашел художник. Я приказал отправить письмо в Братство, как только узнал о трагедии.
42
Карточная игра.
43
H.3. 2-е Коринфянам. Глава 12, стих 10.
44
Р у б у с (от лат. rubus) — малина.
45
Название золотого дуката в Фрингбоу.