Страница 43 из 76
— Хотела поговорить с тобой насчет Солезино, — сказала Гера.
— Я весь внимание, — без всякого энтузиазма отозвался я.
— Тебя могут спросить, что произошло в городе. Постарайся уклониться от прямых ответов.
Я подозрительно посмотрел на нее:
— Кто может знать об этом? Впрочем, о чем это я! Вокруг полно ведьм и колдунов. Другой вопрос — какое им дело до всего этого?
— Я не знаю, это была рекомендация из Братства. Как я поняла, они пытаются скрыть факт существования той души, с которой ты так ловко справился.
Со словом «ловко» страж явно загнула. После той авантюры я четыре дня лежал пластом. Да и Шуко чувствовал себя не лучше.
— Мне кажется, магистры опасаются, что в случившемся могут обвинить Братство. — Гертруда подалась ко мне, перейдя на шепот. — Мы знаем природу душ лучше, чем все остальные. Орден Праведности несколько раз пытался заикаться о том, что стражи умеют управлять темными душами. Если общественность узнает, что эпидемия юстирского пота началась из-за души, Братству не избежать вопросов и подозрений. Можем и не отмыться, даже если обвинения будут звучать нелепо и глупо.
— Соглашусь с тобой. Толпа в такие сказки верит. Она кивнула, закусила губу и сказала:
— Я должна кое в чем признаться. Не хочу тебя ставить перед фактом, когда все случится. Я еду на бал не только ради веселья… Хочу украсть одну вещь.
— Ты меня изумляешь, — после недолгого молчания выговорил я. — Что это? Сердце летучей мыши или горсть сушеных лягушачьих глаз?
— Тебе плохо удается ирония, Синеглазый. Мне надо стащить душу, и это не моя прихоть, а приказ магистров.
— Могу ли я узнать подробности?
— Она живет в Кобнэке достаточно долго. Стражи узнали о ней двадцать лет назад, но никто не смог туда попасть. Четырежды пытались пройти через Кайзервальд, просто разведать, но никто так и не вернулся, погибнув или в лесу, или в замке. Только теперь у Братства появилась возможность проникнуть в Кобнэк. Это первый бал, который проводят здесь, и следующего случая, возможно, придется ждать еще двадцать лет.
— И для этого, разумеется, нужен страж с колдовской кровью, других туда не позовут. — Мне не нравилось то, что могло случиться.
— Ты тоже там будешь, пускай и благодаря мне. Высший круг приглашенных имеет такое право — привести с собой спутника или спутницу. Дело все в том, что никто из стражей не справится с поручением. Здесь потребуется не только наш природный дар, но и умение колдовать.
— Что такого в душе, которая так нужна магистрам?
— Мне не сказали. Но Войские прячут ее от всех, перевезя из столицы в замок с помощью колдовства. Она знает тайны, которые могут быть полезны Братству.
— Дай догадаюсь. Бьюргон планирует заключить военный союз с Прогансу против герцогства Удальн. Войским это жизненно необходимо, а Прогансу, где мы вне закона, настаивает, чтобы Бьюргон перестал нас признавать. Арденау рискует оказаться в изоляции, а это для нас очень невыгодно. Магистры желают помешать образованию союза?
Гера просто кивнула.
— Я бы поступил точно так же, но шантаж королевской династии (если есть, чем шантажировать, разумеется) может выйти боком.
— Зависит от того, какую информацию смогут вытянуть у души. Короли рано или поздно уходят, Людвиг, — жестко сказала она. — Династии имеют неприятную особенность — вымирать. А стражи, люди с даром, будут появляться всегда. Если сейчас проявить слабость, дать правителям объединиться ради войн и захвата земель, другие могут последовать их примеру. Никто не хочет платить нам за нашу работу. Уже сейчас многие считают, что мы бесполезны, потому что мало кто способен увидеть результат. Когда нам не дадут работать, душ, застрявших здесь, разведется, как саранчи во время Господней кары. А Церковь не справится с таким потоком, потому что их дело гонять бесов и ведьм, а не невидимых сущностей. Мир изменится, погрязнет в ужасе и боли разъяренных темных, и даже мы тогда не справимся.
Я понимал, о чем она говорит. Мы, стражи, поддерживаем хоть какое-то равновесие, умудряясь отправлять темных тварей в небытие, но нас слишком мало, и если их станет больше — наших кинжалов на всех не хватит.
— Что требуется от меня?
— Прикрыть мне спину, когда начнется заварушка. А до того момента веселиться и держать ушки на макушке. Спасибо, что ты со мной поехал.
Я лишь улыбнулся.
Хотя небо и оставалось светлым, на нем уже было полно звезд, а вот внизу достаточно стемнело, чтобы вся земля превратилась в непроглядную черную кляксу. Поэтому огромное, пульсирующее пламя костра я увидел издалека.
— Смотри, — привлек я внимание Геры.
— Начинается шабаш на Сальной горе. А вон там, видишь искорку, праздник на Яблоневом холме. Настало время ведьм.
Это уж точно. Огни вспыхивали далеко внизу, словно путеводные маяки. На берегу широченной реки, приглашая вылезти из воды тинников и топлян; на старом кладбище возле заброшенной деревни; на лесной опушке, окруженной со всех сторон мрачными, искореженными тьмой деревьями. И, разумеется, они загорались на холмах и горах. Я насчитал больше двадцати пульсирующих точек.
— Никогда не видел такого? — шепнула мне Гера. Я отрицательно покачал головой:
— Во всяком случае, не с высоты. Удивительно манящее зрелище. Можно сказать, что я заворожен и потрясен.
— Это сродни сказке, Синеглазый. Я тебя прекрасно понимаю, — серьезно сказала девушка.
Я посмотрел в ее пронзительно-голубые глаза, оказавшиеся близко-близко и, не удержавшись, поцеловал колдунью в губы.
— Что на тебя нашло? — с иронией спросила она.
— Маленький аванс за грядущие неприятности.
— Не будет неприятностей, — уверенно ответила Гера. — Не в такую ночь.
Я хотел возразить, что именно в такую ночь неприятности и случаются, но промолчал.
В быстро гаснущем небе между тем отмечалось повышенное движение. На шабаш слетались ведьмы и иные существа. Хлопали крылья, стучали копыта, летали метлы, лавки, хомуты, оглобли, кочерги, горшки, башенные часы, комоды и даже медные ванны. На пустом возу, пронесшемся мимо нас под опасным углом и тут же ухнувшем вниз, с визгом промчалась пестрая компания девушек и парней. Какая-то благородная дама (если судить по шляпке с пером), совершенно обнаженная, летела на черном козле, разглядывая себя в ручном зеркальце. Старая ведьма на огромной книге поравнялась с нами, сплюнула и показала неприличный жест. Гера тут же зашептала заговор, избавляясь от проклятия истинной ведьмы, ненавидящей таких предательниц, как она.
Толстый мужик, с брюхом, словно маленькая гора, пытался нас нагнать, чтобы швырнуть в окно клубок из перепутанных дождевых червей, но кучер резко вильнул в сторону и стегнул агрессора кнутом, так, что тот тоненько завизжал. Четыре существа со слюдяными, как у саранчи, крыльями, сделали круг над нами, спев обидную песенку про колдунью-белоручку, не познавшую истинную прелесть настоящего шабаша.
Не все из тех, кто слетался к кострам, относились к нам плохо. Медоволосая девушка с прекрасными стройными ногами, обхватывающими страшную двуручную секиру, послала нам воздушный поцелуй, а сухонький старичок в мантии прославленного Вашского университета, не иначе как профессор, путешествующий с помощью сложного стеклянного прибора, состоящего из колб и реторт, улыбнулся и приложил два пальца к четырехугольной шапочке-конфедератке, салютуя нашей карете.
Параллельно нам и немного ниже проплыл сбитый из дубовых бревен плот с огнями по углам. Творившаяся там оргия заставила Проповедника прийти в себя и потрясенно выдать в воздух несколько замысловатых ругательств, на которые дружным хохотом и воем ответила дюжина черных красноглазых котов, скачущих на белоснежной собаке-переростке.
— Закрой рот, Синеглазый, — с легкой насмешкой сказала Гертруда. — Ты словно только что родился.
Я с трудом оторвал взгляд от переплетающихся тел, среди которых встречались и совсем не человеческие, но все, как одно, женские и привлекательные, и вернул ей насмешку: