Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 7 из 77

1) что ей должно разрушать все флоты, достойные с ней бороться;

2) что она должна подрывать всякую промышленность и торговлю, возвысившуюся настолько, чтобы прямо бороться против английского первенства. Заметим, что флот революционной Франции был достаточно внушителен и Бонапарт мог учинить блестящую морскую демонстрацию против Англии, выведя 44 корабля из Бреста и совершив прогулку по океану.

Участие в коалиции принесло Павлу глубокое разочарование. Павел понял, что он был только орудием в руках коварных союзников и таскал для них из огня каштаны. Поведение венского гофкригсрата по отношению к Суворову возмущало государя. Суворов «очистил от французов» Италию, и она была порабощена Австрией. В возвращении Мальты Англия императору отказала. Между тем Маренго и Люневильский мир совершенно изменили положение первого консула Наполеона Бонапарта. Триумфальное возвращение победителя при Маренго, спасителя Франции, в отечество в июле 1800 года возвещало уже грядущее. И Павел его превосходно предугадал.

14 июля первый консул Наполеон Бонапарт праздновал взятие Бастилии и поднимал бокал за «французский народ, нашего самодержца» (au peuple francais notre souverain)! Но в сентябре Павел так объяснял перемену своей политики датскому посланнику Розенкранцу: «Долгое время он был того мнения, что справедливость находится на стороне противников Франции, правительство которой угрожало всем державам; теперь же в этой стране в скором времени водворится король, если не по имени, то, по крайней мере, по существу, что изменяет дело».

Испытав коварство Англии, каверзы венского кабинета и гофкригсрата, Павел познал и эмигрантов с их интригами и происками и погнал вон из России Людовика XVIII и все «сумасшедшие французские головы». Все это сделано самодержавно, одним жестом. Отправляя 18 декабря письмо первому консулу Наполеону Бонапарту, государь, однако, писал: «Я не говорю и не хочу спорить ни о правах человека, ни об основных началах, установленных в каждой стране. Постараемся возвратить миру спокойствие и тишину, в которых он так нуждается».

Как раньше Павел соединился с первым министром Англии Питтом с целью низвергнуть «le gouvemement sans loi qui domine la France», так теперь он соединяется с первым консулом Франции Бонапартом для обуздания английского правительства. Создается план северной коалиции нейтральных флотов — идея, лелеемая Екатериной. Соединение флотов Франции, России, Дании и Швеции, несомненно, угрожало бы морской гегемонии Англии. Заметим, что в суждениях своих о значении Бонапарта русский самодержец проявил не только прозорливость, но и широту взгляда. Ему нет дела до того, что первый консул пьет за здоровье французского народа-самодержца, о правах человека он не хочет спорить. Он видит, что Франция склонилась перед человеком, который является ее государем если не по имени, то по существу. А существо Наполеона, такого же неограниченного властителя, как он сам, Павел вполне постиг.

Но и всякий государь на месте Павла роковым образом должен был бы изменить внешнюю свою политику после Маренго и Люневильского мира, когда на празднествах консула Наполеона Бонапарта в Париже присутствовали в полном параде послы и дипломаты всех государств, а Люсьен Бонапарт явился в Мадрид в обстановке старого церемониала посланников Людовика XIV и король устроил для него охоту в лесах Аранжуэца — единственная и высшая любезность, позволенная этикетом испанскому монарху. Во Франции кончалось время идеологии и анархии, и так как конституционное представительство выказало все свое бессилие, то наступила эпоха триумфа административного централизма.

Первый консул соединил в своих руках всю власть Конвента и Комитета общественного спасения — абсолютнейшую диктатуру; он глубоко презирал все виды бессильной выборной администрации; он желал создать нейтральное и сильное правительство; но для этого необходимо было молчаливое послушание, престиж, незыблемо утвержденный в загипнотизированных блеском военных успехов консула умах; страх его перед печатью поэтому был столь велик, что он повсюду ее или преследовал, или обращал в послушное орудие своей мысли; первый консул следил за газетами всей Европы и всюду накладывал намордники на журналистов; лишь печать Англии была недоступна для него, и он глубоко чувствовал удары английских памфлетов.

Национальная победа Франции-республики, которой она была одолжена гению Наполеона, восстановляла старый ее авторитет. Мысль была такая: «Республика при консуле должна восстановить, силою победы, то же международное положение Франции, какое занимала монархия Людовика XIV».

Консул республики явился носителем исторических традиций абсолютной монархии. Слова Павла: «Если не по имени, то по существу» у Франции есть уже Бурбон со всеми традициями Бурбонов — показывают глубину политического смысла этого «умалишенного»! Как наследник политических традиций «короля-солнца», первый консул республики, «по имени», сталкивался и со старой соперницей великого Бурбона, — Англия двадцать лет боролась с Людовиком XIV с целью ослабить его могущество в Европе. И Бонапарт отлично понимал, что Англия — его единственный враг, которого ему должно сломить; и чтобы уязвить ее в чувствительнейшее место, Бонапарт мечтал о морском могуществе и стремился с величайшей энергией к этой цели. Три года, предшествовавшие империи, были наполнены стараниями создать флот; Бонапарт составляет планы, обсуждает движения эскадр, диктует приказы адмиралам; в то же время он мечтает о грандиозной колониальной системе; миссия полковника Себастиани в Египет и Сирию показывает, что Бонапарт стремился к колонизации берегов Нила с целью проникновения затем в Индию; консул страстно защищает в то же время принцип свободы морей и независимости флотов; самая континентальная система, хотя и ложная по ее неосуществимости, всецело была направлена против английской промышленности.

Люневильский трактат нанес роковой удар по политической системе Питта, гений которого создал чудесные и странные политические комбинации, едва ли еще находимые и в новейшей истории: во время кампании 1799 года русские шли в союзе с турками, неаполитанцы с немцами; Черное море было открыто флоту русского царя: 6000 турок высадились в Италии, чтобы возвратить святейшему отцу папе его государства, которых его лишили французы, древние сыны церкви; Суворов сражался за сардинского короля. Эта коалиция была создана из столь различных элементов, что в феврале 1801 года от нее ничего не осталось, и, во всяком случае, если эта коалиция казалась бредом наяву, то этот бред выносила голова Питта, и он преподнесен был Павлу лордом Уитвордом. В феврале 1801 года носителем идей Павла явился Наполеон. Он восстановлял традиции Бурбонов, предложил папе огромное содержание, задумывал уже восстановление католического культа во Франции, а главное, великолепной администрации попов — дивного орудия в руках искусного правителя! Таким образом, меняя первого министра Питта на первого консула Бонапарта, гроссмейстер Мальтийского ордена менял действительно только «имя», а не «сущность». Если Павел, как гроссмейстер, думал стоять во главе дворянства всей Европы, то и Наполеон уже понимал, что без чинов, орденов, вельмож и пэров сильная власть обойтись не может.

Союз Павла и Наполеона, России и Франции и северная лига флотов нейтральных держав представляли грозную опасность для Англии, которой следовало особенно бодрствовать в Египте, где экспедиция Наполеона и французская колония, осененная трехцветным знаменем, была этапом дальнейших выступлений в Индии, бодрствовать и в Балтийском море, потому что именно там, под высокой рукой российского самодержца, состоялся вооруженный северный нейтралитет, столь угрожавший морским правам Англии. И как, вступив в коалицию 1799 года, Павел наложил секвестр на испанские корабли, так теперь закрыты были русские порты для английских торговых судов, а на товары английских купцов России наложено эмбарго. Громадное значение для Англии имело расширение России на Кавказе. 18 января 1801 года совершилось добровольное присоединение к России Грузии. А 12 января 1801 года Павел, желая «атаковать англичан там, где удар им может быть чувствительнее и где меньше ожидают», дал приказание атаману войска Донского Орлову идти с донскими казаками в поход на Индию. «Имеете вы, — писал Павел, — идти и завоевать Индию!» Казаки 18 марта 1801 года переправились через Волгу и получили известие о кончине императора.