Страница 50 из 97
— За успех нынешних представлений я не ручаюсь. Дельфины привыкли к музыкальному сопровождению. Может, стоит отменить хотя бы утреннее и провести лишний раз репетицию?
— Отменять будем только тогда, когда, не дай бог, не останется ни одного живого дельфина. Я же не могу снимать шляпу, как нищий, стоять у ворот… Мистер Судир, вам придется самому сказать пару слов о дельфинах. Что именно — не мне вас учить.
Янг первым выскользнул из кабинета. Надо было срочно готовить рыбу. Где тот копуша Абрахамс ходит, подвез ли хоть свежую?
Янг заметил: Судир доволен. Но и встревожен: почему дельфины так легко идут на контакт с Янгом, а с ним — туго, не помогает порой и рыба? Может, дельфины просто любят детей — как своих, так и человеческих?
Ева, он узнавал ее по трем белым полоскам-царапинам на левом боку за грудным плавником, ластилась к нему, как собака. Может, вспоминала в этот момент свою дочку Джейн? Может, дитя человека в чем-то заменяло малышку? Когда Янг долго оставался под водой, ныряла и она, рострумом осторожно, но решительно подталкивала под живот, под грудь, чтобы скорей всплывал. И она, и Дора, и Бэла, даже могучий Дик (у него с правой стороны в нижней челюсти зуб сидел не в ряду, а как бы отступил на шаг к языку, а с левой стороны четыре зуба были съедены до пеньков) любили тереться об Янга, брать его за голень зубами, проводить ими туда-сюда, словно чесать. Когда первый раз так сделала Ева, Янг от испуга рванул ногу, и на голени остались красные полосы от зубов. Самки почувствовали запах крови, встревожились, защебетали, как воробьи. Может, другие самки упрекали Еву в неосторожности, и она оправдывалась, мол, Янг сам виноват, не надо было так впадать в панику. Нащебетавшись, Ева подплыла к Янгу, дала почесать себя под плавниками, сама терлась щекой о его бок — будто просила прощения. Остальные самки дружелюбно плавали вокруг, высовывали из воды головы, улыбались во весь рот. Тут же и Дик плавал, и нисколько не волновался за свой гарем, не ревновал к Янгу.
Боби, когда Янг давал ему целую небольшую рыбку, не нырял, чтобы съесть ее, а брал осторожно за хвостик и подбрасывал так, что рыбка делала тройное сальто и падала в рот. Наигравшись, нахвалившись своим умением, Боби съедал рыбку — конечно, под водой.
Малыш видел, что во время представления Судир дает взрослым дельфинам рыбу только тогда, когда те правильно сделают какой-нибудь трюк. И он ловил в воде то листок, то кусок медузы, нес Судиру или Янгу, раскрывал рот: «Дайте и мне!» Раз Боби принес медузу Янгу, а Янг взамен ничего не дал. Боби нырнул и так плеснул хвостом возле его лица, что на Янга обрушился поток воды. Вынырнув после этого, малыш насмешливо глядел, как Янг откашливается.
В промежутках между первым и вторым представлением Янг почти все время плескался с дельфинами (Судир на это молча соглашался). Приучил малыша к сигналу-свисту. Стоило сделать два длинных и два коротких свистка, а потом еще две пары коротких (по ритму как бы слова: «Ты где, Боби? Плы-ви сю-да»), и дельфиненок летел стрелой.
Посиневший, как дельфин, проголодавшийся, выбирался Янг из бассейна и только тогда вспоминал, что надо было взять маску с трубкой, тренироваться с нею. Радж отогревал его горячим кофе, запасы провизии у Раджа катастрофически уменьшались, на аппетит Янг не жаловался. Хорошо, что донна Тереза снова, не дождавшись их в отеле, сделала визит в дельфинарий. Пакет с едой на этот раз был значительно больше. Умиленно смотрела, как они уничтожают котлеты и колбаски, особенно Тото: «Бедная собачка, как ты похудела… Совсем испортишь желудок, а тут, наверное, ветеринара нет. Янг, мальчик мой, ты все-таки старайся приводить Тото на обед. И утром корми обязательно, я сделаю кое-какие запасы в холодильнике. Бери, не стесняйся…»
Янг вспомнил белый шкафчик-холодильник в спальне у стены в номере отеля. Не заглядывал в него еще ни разу, а следовало бы.
— Донна Тереза, не могу я у вас больше! Я уже на службе… Поищите себе кого другого, — начал Янг просить, чтобы она отпустила его.
Но синьора и слушать не хотела.
— Как — другого? Ой, что ты говоришь — чужого взять, с улицы?! Тото привык к тебе! У него может случиться нервный стресс! Испортится желудок, испортится характер… И у меня будет стресс! Я тебя полюбила. Мне будет очень горько, если ты нас покинешь! Даже и не думай, слышишь?
И ушла. А Янг смотрел ей вслед, и ему хотелось плюнуть от злости. Тото чудесный, потешный, он сам привык к нему… Но ведь дельфины! У него появились дельфины! Одного Боби, толстенького, будто сделанного из лоснящейся резины и надутого воздухом, Янг не променяет на десять собачек. Тем более таких изнеженных, как Тото, беспомощных… Вот у Мансура была собака так собака! Никто с ней не нянчился, не брал на руки, разве только, когда она была щенком. Бегала где хотела, дружила со всеми мальчишками, любила купаться, умела хорошо плавать. Мансур как-то пошутил, что скоро выучит ее плавать саженками. «Ха-ха, собаку — саженками?!» Мансурова собака всегда первая встречала рыбаков на берегу лагуны, по ее поведению биргусовцы узнавали, все ли хорошо у рыбаков и какой улов. И рыбаки любили ее, сразу начинали угощать рыбой…
Где хоть Тото? А-а, заснул в тенечке под кустом… Ну, пусть поспит… Жаль, Раджа нет, пошел с туристами в подводную экскурсию, море уже немного успокоилось.
Второе представление давно закончилось, а третьего не будет. Совсем расстроился Судир: полицейский-сыщик, который приходил расследовать кражу, сказал, что пусть не надеется на скорый и окончательный результат. Расследование — дело тонкое.
Судир, выпроводив полицейского, забрал из кладовки Раджа дипломат, перенес к себе в резиденцию. Потом надел гидрокостюм, акваланг и ушел под воду в бассейн. Что он там делает — неизвестно, но дельфины кружат над ним, ныряют и всплывают, громко отдуваются.
Янг собрал бумагу на трибунах, нашел в тайнике ключ от Раджевой кладовки. Отомкнул, взял с полки маску с трубкой, ласты, снова запер дверь и спрятал ключ. Радж показал уже, как пользоваться маской и трубкой — теоретически показывал, не опускаясь в воду. А теперь Янг будет тренироваться практически. Не святые горшки обжигают, овладеет и он этими штуками.
Надел ласты, застегнул ремешки и сам над собой засмеялся: ну и шлепало маленькое! Если бы еще рот до ушей, на лягушонка был бы похож. Наклонился над бортом бассейна, зачерпнул горсть воды, промыл стекло маски изнутри. Надел на нос и глаза, подсунул под ремешок дыхательную трубку, загнутый конец повернул так, чтоб удобно было брать в рот загубник. «Судир возле северного края бассейна… Ну, а я тут буду, возле мостика, и в рукаве. Хватит места и ему и мне…»
Шагнул за перила — бултых!
Вода с бульканьем заполнила трубку. Вынырнул, выставил трубку, сильно дунул, выдувая из нее воду. Сразу вдохнул воздух — и чуть не захлебнулся: захватил трубкой воды. Дико кашляя, задыхаясь, сорвал с себя маску, схватился за железные ступеньки, что вели из бассейна. Вот дьявольщина… Легкие разрывались от судорожного кашля, болело горло.
Янга упрямству научила жизнь: иначе ничего не добьешься. Отдышался, снова приладил маску с трубкой и поплыл уже тихо, опустив в воду только лицо.
В воде серый полумрак, муть. Никогда он не думал, что в бассейне и в рукаве до самой плотины вода такая грязная. Бедные дельфины, как им хочется из этой мути на простор, на волю, в чистоту и прозрачность. А люди поймали их, держат в соленой луже себе на потеху… Абрахамс сказал, что все время работает помпа, подает свежую воду, вода понемногу заменяется. Но чтоб такой слабый был результат?!
Только возле лесенки из бассейна насыпан свежий песок. А так дно всюду затянуто илом и тиною, завелась даже какая-то грязная лопушистая растительность. А когда-то ведь, наверное, был чистый бетон. Валяются куски кирпича, камни, осколки бутылок.
А что это за темная торпеда летит навстречу ему? Рыло-клюв так и целится прямо в лицо, темнеют глазки, сильно работает вверх-вниз хвост… В каком-то полуметре «торпеда» резко взмывает вверх, засветив белым животом. Янг поднимает из воды лицо и узнает веселую морду Боби. Дельфиненок, казалось, внимательно, с насмешкой вглядывается в стекло, вот-вот подмигнет: «Не спрячешься, брат… Под любой маской узнаю…»