Страница 41 из 53
В тот же вечер они встретились с фон Ботцки и детально обсудили с ним свой план. Профессор одобрил его. Действительно, сколько же можно! Ильин порядком надоел ему еще в Германии. Теперь он с радостью готов был отделаться от него. Черт с ним, с препаратом! Надо уезжать отсюда скорей, из этой дыры. А пока Ильин здесь, вряд ли ему разрешат уехать.
В конце концов он свое сделал. Зеленые люди есть, они работают, дают руду, и не его вина, если они потихоньку умирают. Если Мейер и Крафт докажут виновность Ильина, охрана прикончит его. Он тут ни при чем. Смерть Ильина не падет на его голову. Великолепно!
Настал день опыта.
Большой лабораторный стол выдвинули на середину палатки. Ильин неторопливо начал работать. Он был совершенно спокоен. По обе стороны ученого сидели Мейер и Крафт и пунктуально повторяли все операции, которые делал Ильин. Казалось, что это не живые люди, а два зеркальных отражения ученого манипулируют с химической посудой, титруют и гальванизируют жидкости, смешивают составы.
В стороне сидел Вильгельм фон Ботцки и пристально изучал лицо Ильина. В глазах профессора застыло любопытство. С нетерпением ждал он окончания опыта. Неужели и на этот раз Ильин вывернется? Вряд ли. Ведь если он сейчас создаст препарат, Крафт и Мейер, точно копирующие его, тоже создадут препарат. Тогда Ильину конец. А если у них двоих не получится, Ильину все равно конец. В обоих случаях выигрывает он, фон Ботцки,
Из угла палатки на профессора смотрели другие глаза. Маша Бегичева спокойно смотрела на человека, который когда-то приказал сделать ее зеленой. Она не знала этого, не помнила фон Ботцки, забыла о мести, как забыла любовь к другу.
Перед химиками посреди стола был установлен штатив с пустыми пробирками. Когда Мейер хотел зачем-то передвинуть его, Ильин вскинул глаза и резко бросил:
— Оставьте здесь…
Мейер пожал плечами. Какая дерзость! Но штатива не тронул.
Позвякивала тонкая химическая посуда, гудел ток в трансформаторе, слышался плеск тяжелых капель в ретортах. Прошел час, другой. Лоб Мейера заблестел от пота. Крафт шумно вздыхал. Ильин сидел неподвижно с обострившимся лицом, весь ушедший в дело. Он словно не замечал окружающих и проводил реакцию за реакцией. Крафт и Мейер умело и привычно повторяли каждое его движение. Все шло, как в хорошей академической лаборатории, где профессор и ассистенты проводят многократно изученный опыт и тут же дублируют его в двух вариантах.
Наконец Ильин откинулся назад и вздохнул:
— Теперь можно подождать. Реакция идет медленно.
Он хотел встать.
— Сидите! — прикрикнул охранник. Он подошел сзади к Ильину. — Сидите.
— Хорошо, посидим, — спокойно ответил он и устроился поудобнее.
Прозрачные капельки еле заметно плыли по стеклянным трубкам, освещенным светом кварцевых ламп, и медленно стекали в пробирки. Все трое брали пробирки из одного штатива, того самого, который так неосмотрительно хотел отодвинуть Мейер. Ильин первым взял из середины штатива сразу две пробирки и подставил под зажимы. Мейер и Крафт тоже взяли по две пробирки. Аркадий Павлович чему-то улыбнулся.
— Ну, вот вам и препарат, господин полковник. Опыт закончился, — сказал Ильин. — Сразу шесть полных доз. Устраивает это вас?
Фон Ботцки внимательно проследил весь процесс опыта. Придраться не к чему. Довольно несложно. Он вопросительно глянул на Мейера и Крафта. Мейер тяжело задышал, выпятил губы и бросил на Ильина подозрительный взгляд:
— Клянусь своей матерью, это не то!
— Что — не то? — спросил Ильин.
— Препарат недейственный. Мы точно таким же методом работаем уже больше месяца, а потом выливаем содержимое в помойку. Вы снова обманываете нас, Ильин. Это не «вещество Ариль».
— Вы уверены в этом, Мейер?
— Совершенно уверен! — выкрикнул химик.
— А вы, Крафт?
— Абсолютно! Это недейственный препарат — и тот, что у меня, и тот, что у вас.
— Как вы докажете свое утверждение, коллега?
— Докажу! — Крафт вдруг швырнул свои две пробирки в сторону, препарат брызнул на пол. — К сожалению, подопытные животные еще не поступили, испытать не на чем. Но можете хоть сейчас влить эту бурду в мое тело, и Крафт останется таким же краснощеким, каким вы его видите перед собой. Вот, пожалуйста…
Возбужденный Крафт протянул оголенную руку. Ильин взял его руку повыше кисти, с видом знатока осмотрел вену и покорным тоном сказал:
— Ну что же, попробуем. У вас хорошие вены, Крафт. Мейер, будьте любезны, шприц…
Крафт покраснел. Глаза его забегали и с мольбой остановились на товарище. Но Мейер тоже преисполнился уверенностью:
— Правильно, Крафт. Мы не будем ждать, пока привезут животных. Мы сейчас докажем Ильину, что он лжец, и раскроем перед фирмой обман. Вы не надуете нас, Ильин. Вот вам моя рука, можете колоть. Эта безобидная водичка не приведет нас в трепет, не думайте!
— Будьте добры, Крафт, теперь вы подержите шприц. Благодарю вас…
Ильин изо всех сил старался сохранить серьезность. Он хмурился, покашливал, но глаза его выдавали бешеную радость, которая так и распирала его. Какой неожиданный финал спектакля!
Мейер и Крафт деловито потирали ваткой укол. Фон Ботцки сидел, как истукан.
— Не пожелаете ли и вы, полковник? любезно обратился к нему Ильин. Он подчеркнуто величал фон Ботцки «полковником».
— К черту! — вскочил тот. — Мои друзья сделали правильно, что дали уколоть себя. Вы будете уличены! Мы подождем двое-трое суток. И тогда, Ильин, вы подыметесь вон на ту скалу и вам придется распрощаться с прекрасным миром. И вашей даме тоже… Вы пожалеете наконец, что не захотели честно работать с нами. Но будет поздно. Умрете, превратитесь в ничто, а мы останемся. Мы будем жить, Ильин, жить!
Аркадий Павлович даже не повернул головы в его сторону.
— Через три дня вы будете такими же зелеными, как болотные лягушки, господа Мейер и Крафт, — спокойно отчеканил он. — Можете поверить мне…
Теперь, когда возбуждение прошло, краснощекий Крафт вдруг побледнел и испуганно вытаращил глаза. Его товарищ смущенно отвернулся. Слова Ильина показались им слишком уж весомыми. Но было поздно.
На другой день за лабораторным столом Аркадий Павлович работал один. Мейер и Крафт отсиживались в палатке Вильгельма фон Ботцки. Страшная тревога за свою судьбу и неведомая тоска душили их, оба химика проклинали ту минуту, когда согласились сделать себе укол.
Ильин снова обошел своего противника. Никто теперь не мешал ему работать. Он оставался хозяином положения. Только бы скорее проверить новый штамм! Когда же привезут животных?… Они так нужны ему сейчас!
Прошло два дня. Никто не приходил в палатку Ильина, и он ничего не знал. Аркадий Павлович подумал и под вечер сам пошел к своим коллегам.
У входа в палатку его встретил охранник.
— Нельзя. — Он заслонил собой дверь.
Ильин спокойно отстранил его.
Вильгельм фон Ботцки спал, отвернувшись к стене. Его толстый зад угрожающе нависал над узкой раскладной кроватью. Полковничий мундир висел над головой. Возле узких окон сидели молчаливые Мейер и Крафт. Они не оглянулись на вошедшего Ильина, не перевели взора от маленьких окошек, за которыми догорала вечерняя заря.
Ильин подошел к Мейеру и, взяв его за подбородок, повернул лицом к себе. На него глянули бессмысленные зеленые глаза. Аркадий Павлович мельком посмотрел на Крафта и тихо, так и не разбудив фон Ботцки, вышел. Охранник боязливо посторонился, пропустив его.
Каждому — свое. И не по его вине началась эта страшная борьба.
А ведь все решилось за каких-то две минуты. Утром перед началом опыта Ильин достал одну ампулу с катализатором и вылил содержимое сперва в одну пробирку, затем в другую. Только сполоснул их и тут же выплеснул лишнее на землю. Пробирки поставил на место в штатив. Единственно, чего он опасался, — это перепутать их. Вот почему он так вздрогнул, когда Мейер хотел отодвинуть от него штатив с пробирками. Как мы знаем, все обошлось благополучно. И, если бы не безрассудное предложение Крафта, он испытал бы несколько новый полученный препарат на свинках, лишний раз убедив фон Ботцки в своей «непогрешимости», и мог бы, наконец, надеяться на избавление от назойливых помощников. Их просто убрали бы от него. Но случай решил иначе.