Страница 115 из 128
Но главное, что связывало их, была «масонская ложа шахматистов», как в шутку говорили они. Оба были страстными шахматистами. Играли они примерно в равную силу, но граф де Лейе увлекался шахматными этюдами, не без успеха составляя их сам, получал призы на международных конкурсах. Эта общая привязанность к мудрой игре сделала само собой разумеющейся взаимную выручку. Вот почему граф де Лейе не только помог археологу добыть необходимые средства для раскопок, но и сам примчался к «месту действия».
Граф осадил коня и ловко соскочил на землю, восхитив тем проводника, подхватившего поводья.
Друзья обнялись и направились к раскопкам.
— Тебе придется все объяснять мне, как в лицее,- говорил граф, шагая рядом с Детрие в своем развевающемся на ветру бурнусе. Его тонкое бледное лицо, так не вязавшееся с восточным одеянием, было возбуждено.
— Раскопки ведутся на месте одного из древнейших городов Египта,- методично начал археолог.- Гелиополь — «город Солнца». В древности его называли «Ону» или «Ей-н-Ра». Здесь был религиозный центр бога Ра, победителя богов, который «пожирал их внутренности вместе с их чарами». Так возвещают древние надписи:
«Он варит кушанье в котлах своих вечерних… Их великие идут на его утренний стол, их средние идут на его вечерний стол, их малые идут на его ночной стол…»
— Прожорливый был бог! — рассмеялся граф.
— В этих религиозных сказаниях говорится не только о том, что Солнце, всходя над горизонтом, «пожирает» звезды, но пожалуй, и о реальных событиях древности.
— О битве богов с титанами?
— Нет. Воевали между собой не столько сами боги, сколько жрецы, им поклонявшиеся. Так с жрецами бога Ра всегда соперничали жрецы бога Тота Носатого (его изображали в виде человека с головой птицы ибиса), сыном которого считался фараон Тутмос I. Любопытно, мой граф, что наследование престола у египтян, как пережиток матриархата, шло по женской линии.
— Постой, великий древнечет! Я в невежественной своей темноте слышал лишь о двух египетских царицах — Нефертити и Клеопатре. Обе украсили бы собой бульвар Сен-Мишель.
— Жила и другая, как раз дочь Тутмоса I, и, быть может, даже более прекрасная, чем эти прославленные красавицы. Однако Клеопатра, как известно, была гречанкой (по линии Птоломея, соратника Александра Македонского). А Нефертити не правила страной. Она была лишь женой фараона Эхнатона. А вот жившая много раньше Хатшепсут (или Хатазу) была единовластной правительницей, женщиной-фараоном, едва ли не единственной за всю историю Египта.
— Постой, постой! Не о ней ли говорили, что она была ослепительно красивой?
— Видимо, о ней.
— Как же она воцарилась? Как королева красоты?
— На ней и сказалась матриархальная традиция наследования престола, который передавался не сыну, а дочери фараона. Дочь которой, в свою очередь, наследовала трон.
— Высшая форма аристократизма!- воскликнул граф.- Прямой путь к вырождению через кровосмешение.
— Дочь фараона, наследуя трон и выйдя замуж за брата, уступала ему этот трон.
— Хатшепсут — дочь Тутмоса I, раздвинувшего границы своего царства Та-Кем за третьи пороги до страны Куш и доходившего до Сирии, до Евфрата. Она наследовала от отца власть фараона и передала ее по традиции своему супругу и сводному брату Тутмосу И. Он был болезнен и царствовал лишь три года. А вот после его смерти Хатшепсут не пожелала передать при своей жизни власть фараона дочери и ее юному мужу, впоследствии Тутмосу III, и стала царствовать сама. За двадцать два года она прославилась как мудрая правительница и тонкая художница.
— Так это про нее говорили,- воскликнул граф,- что она красивее Нефертити, мудрее жрецов, зорче звездочетов, смелее воинов, расчетливее зодчих, точнее скульпторов и ярче самого Солнца?
— Пожалуй, это не так уж преувеличено. Действительно, эта женщина глубокой древности должна была обладать необыкновенными качествами, чтобы удержать за собой престол. Ей пришлось восседать на троне в мужской одежде с приклеенной искусственной бородкой.
— Фу, какая безвкусица! — возмутился граф.- Дама в усах! Ярмарка!
— Ты не сказал бы этого, увидев ее скульптурные изображения. Они прекрасны!
— Рад был бы полюбоваться. Их можно найти?
— Это нелегко. Большинство ее изображений уничтожено мстительным фараоном Тутмосом III, захватившим трон после Хатшепсут и прославившимся как жестокий завоеватель. Но все равно тебе стоит посмотреть поминальный храм Хатшепсут в Фивах, грандиозное здание с террасами, на которых при Хатшепсут рос сад диковинных деревьев, привезенных из сказочной страны Пунт. Увы, теперь вместо деревьев можно увидеть лишь углубления в камне для почвы, в которой росли корни, да желобки орошения. Но все равно зрелище великолепное — гармонические линии на фоне отвесных Ливийских скал высотой в сто двадцать пять метров. Такой же высоты был здесь и холм: мы раскопали его и нашли под ним храм бога Ра. Его ты и видишь перед собой. Учти — в нем бывала сама Хатшепсут. Быть может, здесь, борясь с врагами престола, отстаивала она свои права фараона и…
— И?
— И женщины,- улыбнулся археолог.
— Снимаю шляпу перед древней красавицей. А что, если она касалась рукой вот этой колонны? — И граф погладил шершавый от времени камень, потом стал оглядывать величественные развалины, пытаясь представить среди них великолепную царицу.
Глава вторая
ЗАДАЧА ЖРЕЦОВ БОГА РА
Археолог провел друга в просторный зал с гранитной стеной и остановился перед выбитой на камне четыре тысячи лет назад надписью:
— Я переведу тебе это странное обращение. Оказывается, жрецы не только сажали на трон фараонов, вели счет звездам, годам и предсказывали наводнения Нила. Они были и математиками! Слушай:
Эти иероглифы выдолбили жрецы бога Ра. Это стена. За стеной находится Колодец Лотоса, как круг солнца; возле колодца положен один камень, одно долото, две тростинки. Одна тростинка имеет три меры, вторая имеет две меры. Тростинки скрещиваются всегда над поверхностью воды в Колодце Лотоса, и эта поверхность является одной мерой выше дна. Кто сообщит числа наидлиннейшей прямой, содержащейся в своде Колодца Лотоса, возьмет обе тростинки, будет жрецом бога Ра.
Знай: каждый может стать перед стеной. Кто поймет дело рук жрецов Ра, тому откроется стена для входа. Но знай: когда ты войдешь, то будешь замурован. Выйдешь с тростинками жрецом Ра. Помни: замурованный, ты выбей на камне цифры, подай камень светом-воздухом комнаты. Однако помни: подать надо только один камень, верь, жрецы Ра будут наготове, первосвященники подтвердят, таковы ли на самом деле выбитые тобой цифры. Но верь, сквозь стену Колодца Лотоса прошли многие, но не многие стали жрецами бога Ра. Думай. Цени свою жизнь. Так советуют тебе жрецы Ра.
— Как это понять? — спросил граф.
— Ради этого я и просил тебя приехать. Очевидно, здесь проходили испытания претенденты на сан жреца бога Ра. Их держали за этой стеной до того времени, пока те решали задачу, передавая через отверстие для света и воздуха камень с выдолбленным ответом. Но многие умирали там от истощения и бессилия.
— И вы откопали эту экзаменационную аудиторию?
Конечно. Мы можем пройти в нее. Тростинок там не сохранилось, так же как и колодца, но камень, на который наносился ответ, и даже медное долото лежат на месте. Пройдем. Для нас это не так опасно, как для древних испытуемых.
— Прекрасно! отозвался граф и храбро шагнул в пролом стены.
Они оказались в небольшом помещении, напоминавшем каменный мешок. Свет проникал через пройденный ими проем и маленькое отверстие, сделанное как раз по размеру лежавшего на полу камня из мягкого известняка. Рядом виднелось и медное долото.
— Должно быть, немного верных ответов было выбито этим долотом,- сказал археолог, поднимая его с полу.
— Почему ты так думаешь?
— Я бился над этой задачей несколько дней, и безрезультатно. Но я завтракал, обедал, ужинал регулярно. Боюсь, что в этой камере жрецов остались бы и мои кости.