Страница 1 из 12
Евгений Петрович Федоровский
«Штурмфогель» без свастики
ПРОЛОГ
По кремнистой дороге Кастилии шел военный грузовик с германскими летчиками. Они возвращались из Валенсии, где проводили краткосрочный отпуск. Бодрые, загорелые, молодые, они орали «Милую пташку» и неохотно прервали песню, когда увидели на дороге молодого человека с поднятой рукой. Шофер затормозил. У парня была типичная физиономия северянина — белобрысый, светлоглазый, с конопушками на тонком, прямом носу. Он был одет в полувоенный френч, солдатские брюки. За спиной болтался ранец из рыжей телячьей шкуры, какие носят баварские горные стрелки.
Узнав соотечественника, летчики ухватили его за руки и легко втянули к себе в кузов. Оказалось, молодой человек ехал в ту же часть к Мельдерсу[1] , куда направлялись и летчики.
Дымящийся от зноя аэродром был почти пуст. Истребители ушли на задание. Солдаты-марокканцы из аэродромной охраны на раскаленных камнях пекли просяные лепешки и лениво отгоняли больших зеленых мух. Чуть поодаль у бочек с водой толпились техники. Они охлаждали воду, бросая в бочку заиндевелые баллоны со сжатым воздухом. Если кто-нибудь опускался в воду, то сразу выскакивал, будто ошпаренный кипятком.
Новичок подошел к длинному морщинистому механику, который отчаянно растирал полотенцем рыжую грудь. Механику было лет под сорок. Чем-то он напоминал Жана Габена, уже завоевывающего славу на экранах Европы.
Очевидно, новичок заинтересовал механика.
— Примите душ, вода холодная, как в Шпрее, — посоветовал он. — Вы сразу почувствуете себя ангелом.
Новичок покачал головой.
— Вы к нам?
— Да. Направлен после школы Лилиенталя.
— О, туда попадал далеко не каждый! — Механик присвистнул и оценивающе оглядел молодого человека. — Я знал кое-кого из школы Лилиенталя: все сынки богатых папаш, что с толстыми кошельками.
— Мои родители погибли на пароходе «Витторио», когда плыли в Америку.
— В двадцать восьмом?
— Вы слышали о катастрофе?
— Как же! Об этом писали все газеты. Они были коммивояжеры?
— Нет. Искатели счастья.
Механик помолчал, думая о чем-то своем, а потом глуховато проговорил:
— Тогда многие искали счастья…
Механик подал жилистую руку:
— Меня зовут Карл Гехорсман…
— Пауль Пихт.
— Вы были у Коссовски?
— Я только что приехал.
— Начальник секретной службы. Когда нет командира, то заменяет его. Вон его палатка…
Подойдя к пятнистой камуфлированной палатке, молодой человек откинул полог и вытянулся перед рослым, средних лет капитаном, у которого вдоль виска до скулы алел глубокий шрам. Коссовски изнывал от жары, его тонкая бязевая рубашка потемнела от пота.
Парень положил на раскладной столик свои документы и спросил:
— Надо полагать, вам обо мне сообщили?
Коссовски промолчал. Он долго рассматривал документы и наконец откинулся на спинку стула. Его зеленоватые, глубоко посаженные глаза впились в лицо прибывшего:
— Рекомендации у вас веские… Но почему вы захотели попасть именно в Испанию?
— Хочется узнать, на что я способен, господин Коссовски.
— Понимаю. А вот как вы в семнадцать лет научились летать на боевых самолетах, не понимаю.
— Когда у вас в кармане ни пфеннига, и никого не осталось дома, и вы в какой-то дыре в Швеции…
— Там вы стали личным механиком генерала Удета?
— Да. Он и ввел меня в школу Лилиенталя.
— Почему же вы не остались с Удетом?
— Хочу заработать офицерское звание на фронте!
— Прекрасный ответ, — суховато проговорил Коссовски.
Он снова уткнулся в документы. Повертел в руках диплом об окончании летной школы. Он не привык доверять первому впечатлению.
— Двадцать два года… — в раздумье проговорил он и вдруг резко опустил руку с дипломом на столик, отчего тот жалобно пискнул. — Идите. Я подумаю о вашем назначении.
Коссовски встал, пропустил новичка вперед и тоже вышел из палатки. На аэродром возвращались истребители. Они показались из-за невысоких холмов. Шли вразброд. Двукрылые «хейнкели», похожие на майских жуков. Разгоняясь на планировании, они заходили на посадку и, приземляясь, делали «козла»[2] .
— Пилоты измотаны боем, — проговорил новичок.
— Такое и вам предстоит, — усмехнулся Коссовски.
— Благодарю вас, господин Коссовски. Ни о чем так не мечтаю, как побывать в настоящем деле.
Один из истребителей с дымящимся мотором косо промчался по аэродрому, сбил крылом пустую бочку из-под бензина, развернулся, взвихрив пыль, и замер. Техники бросились к самолету. Пилот поднял на лоб разбитые очки, расстегнул привязные ремни, попытался встать, но не смог.
Гехореман, растолкав остальных, вытащил его из кабины:
— Опять вы лезли в самое пекло!
— Красные ощипали меня, как гуся, — вяло пробормотал пилот, стягивая шлем с большой мокрой головы.
Толпа окружила его, но, когда подошел Коссовски, техники расступились.
— Что случилось, Альберт? — спросил Коссовски.
— У красных тоже появились бипланы. Мы сначала думали, что это макаронники на своих «фиатах», а это были республиканцы. Хватились, но поздно. Задали они нам головомойку. Едва ноги унесли.
— Вы родились в сорочке, — проговорил новичок, рассматривая пробоины.
Летчик оглянулся и вдруг раскинул руки:
— Пауль! Глазам своим не верю! Откуда ты?
Новичок и пилот стиснули друг друга в объятиях.
— Вы знакомы, Альберт? — удивился Коссовски.
— Еще со Швеции, Зигфрид! — ответил летчик радостно. — Дети рейха собираются вместе!..
Глава первая
Накануне эры
В марте 1939 года была решена судьба Испанской республики. На Пиренеях воцарился Франко. Все приличные люди разъехались по курортам. Модным считалось Средиземное море. О политике уже не говорили. Политика приелась. Фашисты? Геринг на яхте плывет по Рейну. Гейдрих фехтует в Антверпене. Гиммлер собирает астрологов… Светские люди. Тишина. Душно. Респектабельная Европа купалась, томилась, лелеяла равновесие.
Но свастика напрягала щупальца. Фашизм ковал цепи для глобуса. Готовились к новым войнам фельдмаршалы и фельдфебели, фюреры и гаулейтеры, банкиры, промышленники, инженеры…
1
В солнечный и тихий день 30 июня 1939 года над бетонной полосой испытательного аэродрома в Ростоке пронесся с необычным свистом маленький самолетик. Он только взлетел и сразу пошел на посадку. Свист как будто захлебнулся. Кончилось топливо.
Из тесной кабины выбрался летчик, сорвал с головы шлем и ударил им по фюзеляжу.
— Я жив! — закричал он подбегающим техникам и механикам.
Тут же по полевому телефону набрали номер главного конструктора.
Хейнкель схватил трубку:
— Ну как, Варзиц?
— Я рад сообщить вам, доктор, что ваш «сто семьдесят шестой» впервые в мире совершил ракетный полет!
— Как вы себя чувствуете?
— Я жив, жив!
— Сколько вы продержались, Варзиц?
— Пятьдесят секунд.
— Я немедленно сообщаю в Берлин, Варзиц. Приготовьте самолет к двум часам.
Хейнкель быстро связался с отделом вооружений министерства авиации и попросил соединить его с генерал-директором люфтваффе[3] , старым своим другом Эрнстом Удетом.
— Дорогой генерал! — воскликнул он, услышав в трубке ворчливый голос Удета. — Я поднял свой «сто семьдесят шестой» в воздух! Очень прошу вас сегодня же посмотреть на него в небе.
1
Мельдерс Вернер — командир соединения истребителей, действовавших в составе фашистского легиона «Кондор» в период гражданской войны в Испании в 1936-1939 годах.
2
Делать «козла» — на жаргоне летчиков: неправильно садиться. Самолет, не совсем погасив скорость, при соприкосновении с землей подпрыгивает, делает «козла».
3
Люфтваффе — военно-воздушные силы фашистской Германии.