Финская руна

И здесь Лена нанесла коварный «удар милосердия», целясь в самый центр удовольствий несчастного, так тщательно ею обольщаемого мужчины. Мизерикордом выступила бутылка красного вина, чья этикетка с налипшей пылью и грязной пробкой, выступила лучшим сертификатом качества этого напитка. Слава, восхитившись внешним видом, профессионально вынул пробку лежавшим на столе штопором, и, не медля ни секунды, и даже не дав вину «подышать», разлил темно-бордовую жидкость по хрустальным фужерам.

Они выпили на брудершафт, глядя друг на друга. Лена смотрела открыто, нагло, с искринкой вызова в расширенных зрачках, своим поведением прямо провоцируя парня на конкретные поступки. Слава был не из тех, кто ночь напролет поет соловьем, заставляя женщину ждать. Но все же предусмотрительно поинтересовался, нет ли еще кого в квартире. А то мало ли, не вовремя зашедшая в комнату внучки бабушка могла увидеть слишком много интересного для своего возраста. Но Лена уверила, что квартира в полном их распоряжении и лишних людей нет. Подхватив со стола бутылку, Ярослав добавил ко вкусу купажа девичий поцелуй, а затем предельно вежливо поинтересовался у дамы месторасположением спальни. Попаданец в делах амурных успешно исповедовал принцип: «Наглость — второе счастье, а выпитая чашечка кофе в постели утром — третье».

Повидавший многое, опытный «Дон Жуан из грядущего» уже знал эту милую черту истинной стервы — суметь показать в первое свидание просто ураганную страсть и предъявить партнеру пятизвездочный уровень комфорта и ласки. Все что не прогибается под серыми ежедневными буднями быта, не замыливается повторением рядовых проблем — всегда свежо, красиво и притягательно. Беда в том, что блистательная любовница — часто отвратительный в обычной семейной жизни человек. Кто-то любит страсть за вспышку, за бурлящий адреналин, разрывающий устои и делящий на «до и после», а кто-то предпочитает тихонько подспудно тлеть, растягивая малыми долями удовольствие на срок длинною в жизнь. Но не дай вам Бог прогуляться с легкими намерениями по такому торфяному болоту, полыхающему в глубине своем огнем будущих раздоров, и в результате неосторожных действий провалиться в самое пекло семейного ада, связав волею судеб свою жизнь с подобной персоной.

Слава вынырнул из приятного усталого забытья и попытался сосредоточится. Девушка, больно уперев подбородок ему в грудь, повторила вопрос, пробежав игриво пальцами по ребрам любовника.

— Что ты имеешь в виду? — занял осторожную позицию хронодиверсант. В постельных разговорах он не любил откровенничать, заменяя ее хвалебной чушью в адрес партнерши.

— Я красивее чем эта Наташа, которая работает у Натальи Петровны машинисткой?

Викторов начал соображать быстро. Очень быстро. Скорость обмена информаций между синапсами в его мозгу в несколько раз превысила скорость света.

— Конечно ты, любовь моя! Мой белокурый ангел! Ты бесподобна! Моя ласковая нежная белая кошечка! — выдал в ответ Слава, практически рефлекторно, как спортсмен в спарринге на татами, инстинктивно проводя контрприем.

Девушка мяукнула и с улыбкой лизнула его грудь. Викторову такое обращение не особо понравилось, но нужно ведь и уважать желания соблазненной красавицы, пусть даже и немного взбалмошные.

— А кто из нас лучше? — вновь прозвучал очередной каверзный вопрос.

— Ты на свете всех белее, всех красивей и умнее! — Слава отбарабанил как у доски один из «заточенных» ответов, соблюдая все же проникновенную интонацию.

— Ой! — воскликнул хронодиверсант, когда женские ногти вонзились ему в спину.

— Кто из нас лучше?! — зарычала Лена выгнув спину. — Ну, кто, аморальный ты тип, Агасфен?

Викторов понял, что «глаза и уши» в профкомовском общежитии донесли его сегодняшней любовнице о всех делах, которые вытворялись прошлой ночью. Но тогда непонятно, зачем Лена пошла на свидание и устроила эту безумную ночь удовольствий? Вряд ли из одного желания узнать, кто из них лучше, методом прямого сравнения и последующего тестового опроса. Нет, тут дело в другом — в ней просто говорит обида и злость, ярость и комплексы: ведь он устроил развратную свиданку сразу после того как получил билеты в кино — а значит, не прыгал все оставшееся время от счастья и не ожидал с томлением как истекают минуты перед рандеву.

Ногти белокурой стервочки втыкались под ребра все больнее и глубже. Требовалось срочно выкручиваться, пока с нашего заигравшегося соблазнителя не сняли живьем кожу.

— Лена! Любовь моя! — ласковые слова из репертуара постельного разговора слетали с губ естественно и не фальшивя ни в одной ноте. Слава огромным усилием воли подавил стон и вскипевшее желание ударить эту ведьму наотмашь — так как полагается бить дьяволиц, согласно древним проверенным практикой поверьям. — Пойми меня правильно! До встречи с тобой я и не надеялся вновь полюбить! У меня давно никого не было и я должен был… Нет, обязан все проверить, перед этой волшебной ночью. Не мог же я заявиться перед тобой вот так вот и потом расписаться в собственном бессилии. Для мужчины это хуже чем смерть. Ты же людей видишь насквозь, Ленусик — а я не хочу быть в твоих глазах неудачником…

Убийственный нажим ослаб и сменился ласковым нежным поглаживанием. Викторов опять сумел пробежаться по острию ножа и не свалиться в пропасть. Тонкая грань отделяла его от провала.

Вставший с ложа греха, Викторов, нацепив брюки, и взяв махровое полотенце в левую руку, вышел из комнаты и попытался определить, где в этой огромной квартире находится туалет, и желательно, душ. «Сделал дело — вымой тело!».

Голова немного кружилась от выпитого. Все же вторая бутылка такого вкусного красного была небольшим перебором.

Он осторожно скрипя половицами пошел по коридору держась правой рукой за стену и ожидая пока глаза привыкнут к сгущенному сумраку внутри межкомнатного прохода. Внезапно одна из дверей приоткрылась и из проема на Ярослава прянула зловещая фигура, закутанная во все черное с головы до пят. Человек в темной накидке повел перед собой зажатой в руке янтарной стеариновой свечой в серебряном подсвечнике, и пугающие отсветы и блики задергались по стенам. Двое зеркал, висящие в коридоре, исказились в колебаниях света и тьмы вокруг этого, словно восставшего из ада потустороннего существа. В коридоре соткались из пелены сумрака еще двое таких же аспидных демонов со свечами. Они объемными контурами словно впрыгнули в проход, слева и справа от опешившего парня.

Против своей воли, хронодиверсант громко взвизгнул от испуга и его тело пробила нервная дрожь. Зубы звонко клацнули друг о друга.

— Убирайся отсюда! — зашипела женским голосом аспидно-черная, темнее самой ночи фигура. — Вон! Пошел вон! Я глаза тебе выцарапаю, если немедленно не уберешься!

Когтистая рука этого вставшего из гроба умертвия, зловещее протянулась к лицу хронодиверсанта. Пара товарок чернокнижницы в черном, вышедшие из сумрачного зазеркалья, слаженно повторили угрожающий жест. Желто-белые страшные руки тянулись к горлу Викторова.

Обмершему от страха Славе вспомнилась та старая ведьма, из-за которой он на забытом кладбище провалился в прошлое. Скованный ужасом он встал соляным столбом, но продолжалось это недолго, секунду. Держа в поле расфокусированного зрения всех трех окруживших его ведьм, и инстинктивно оценив ситуацию как заведомо проигрышную, Слава, встав в защитную стойку, на почти негнущихся ногах сделал три прыжка назад. Он снес какую-то тумбу в процессе ретирады, что-то разбилось, но ищущий пути к сопротивлению мозг, получив информацию о столкновении, тут же дал сигнал об использовании любого предмета для самообороны. Следом пришла отрезвляющая мысль: «Ты мужик или кто?», острой обидой всколыхнувшее уязвленное самоуважение — ведь за спиной находилась дверь в комнату, в которой находилась его женщина. Любимая ли, желанная ли — вопрос десятый, но Слава даже мысли допустить не мог, что сейчас он струхнет и смажет пятки салом. Поэтому Викторов, не долго думая, подхватил предмет, на который он налетел и с криком, раззадоривая себя «Ну с. ка, п. ц тебе! А-а-а!» пошел в бесшабашную контратаку на вставшие против него силы зла. С хлопком и грохотом лопнувшей фурнитуры он приголубил ближайшую ведьму. Раздался звон битого стекла, высокий ведьминский визг немилосердно резал уши. Тени от пламени свечи метались по стенам как бешеные. «Надо взять новое, более острое оружие!» — сознание, несмотря на мощное внешнее морально-психическое и звуковое давление, четко и хладнокровно отслеживало ситуацию и давало рекомендации к действию. Слава левой рукой, в которой держал полотенце, подхватил с пола лежавший у ног длинный и узкий кусок зеркала и смело рванулся к следующей ведьме. Кусок стекла свистел в рассекаемом им воздухе как меч былинного героя, а белая ткань полотенца, как святой стяг, разгоняла нечестивые тени. Черная нелюдь, с низким горловым клекотом выронила желтую, как кусочек малярийной луны, свечу, и отшатнулась внутрь окутанного потусторонним холодным мраком проема, с хлопком и грохотом ввалившись обратно туда, откуда вылезла к Викторову. В последней вспышке свечи, задутой порывом по кладбищенски стылого ветра, Слава успел увидеть, как захлопнулась дверь в склеп, откуда и вынырнула эта нелюдь в черном. Панель в полумраке выделялась крестом, и перевозбужденное сознание Славы приняло ее за крышку гроба. Оперативное военное искусство, еще со времен битвы при Кадеше, настоятельно требовало перед главным штурмом зачистить и обезопасить оголенные тылы и поэтому Слава совершил резкий прыжок влево и со всей силы, вложив в движение поворот туловищем, приложился правой по тому месту где только что находилась третья из ведьм. Удар пришелся в пустоту и лишь в самом конце кулак с хрустом втемяшился во что-то твердое. Противник Славы с грохотом и звоном упал на пол. «Четко и в репу!» — со злорадным удовлетворением оценил хронодиверсант успешность этого сокрушительного приема. Двоих чародеек он занулил, но теперь требовалось довести дело до конца. Расширенными зрачками, мобилизованным на бой зрением после впрыска слоновьей порции адреналина, в рассеянном сумраке ночи, он разглядел белый крест в глубине окантовки проема. И не снижая темпа, даже забыв вдохнуть, бесстрашно рванулся в обитель зла. От мощного гулкого удара «паладина света» дверь хрустнула, и за дрогнувшими досками, со стороны забаррикадировавшегося от взбесившегося добра, из глотки испуганной представительницы темного зла, раздался новый вопль нечеловеческой силы. Черти забили в гулкие, железные барабаны и этот звук разносился по всей квартире, ставшей ареной апокалиптической битвы изначальных великих сил. Горло хронодиверсанта издало торжествующий рычащий звук, гулкий звон стали вошел в резонанс с его боевым настроем и дух его укрепился еще больше. Боятся, черти! И немедленно, с удесятеренной силой навалился на эту крышку гроба, которой от него прикрылась ведьма.