Страница 7 из 97
Сейчас канонада. Мама ушла за водой. Я сижу и глажу кота Чипса.
Надеюсь снова увидеть Аладдина.
Царевна Патошка-Будур.
27 октября 1999
Утром настроение подняла тетя Марьям. Она опять с нами. С ней мама дружит с первого дня проживания в этом доме, с декабря 1986 года. Марьям расцеловала меня, пообещала:
- Ты очень скоро поправишься! Только немного потерпи!
Она подарила мне головной платок, кремовый с нежной каймой. Пудру! Мы вместе позавтракали. Марьям предупредила, что вывезет часть своих вещей в Ингушетию. А рядом с нами, на первом этаже, поселит семью из дома напротив. Мы будем не одни! А если найдет возможность, то приедет сама или пришлет за мной и за моей мамой кого-то из своих сестер. Поможет нам выехать!
Днем мы прокатились в больницу № 4. Снова зря. Электричества нет, а «дизель» украли. Рентген мне не сделали. Возил сосед Резван. Столько денег и времени потеряли, а толку нет! Маленький осколок прорезал кожу, вышел сам. Мне советуют делать компрессы из теста с медом. Оказывается, у меня мелкие осколки, а не порезы! Мы насчитали 15 штук, всюду, где нашли что-то твердое под кожей. А шестнадцатый осколок — глубоко. Он большой и рядом с костью в ноге. Этот — хуже всех! Он перемещается. Блуждая внутри, режет мою ногу!
От него самая сильная боль.
К нам заглянула соседка — тетя Варя из дома напротив.
Она с тремя сыновьями и со своей пожилой мамой жила у нас в первую войну. Тогда мне было 9 лет. Я тайно симпатизировала ее сыну — Мансуру.
Кстати, мы заделали деревяшками часть окна — на случай осколков.
Ко мне приходила маленькая дочь Золины, играть.
Поля.
28 октября 1999
Утро
Мама ходила к дальним колодцам за водой.
У нас очень холодно.
Сегодня она собралась на рынок. Решила поторговать до обеда и купить еду. Наши запасы кончились. А газеты устареют и пропадут. Опять потеряем, вместо того чтобы заработать! Мы быстренько позавтракали, сложили в два нетяжелых пакета журналы и газеты. Хотя кому они теперь нужны? Мама — наивный человек!
И тут начался ужасный обстрел! Загрохотало! Как раз в стороне центра города и рынка! Небо там мгновенно стало красным от пожара. Маме моей — «по фигу». Говорит:
— Ерунда!
А тут бежит Аза, соседка, и кричит:
— Рынок бомбят! Попали в рынок!
Потом навстречу побежала, какая - то женщина с соленой капустой в ведре. Плачет и сама себе бормочет:
— Опять все в крови! Все разбомбили! Рынок горит!
Мама ее остановила, дала воды. Женщина отдышалась в нашем подъезде, стала рассказывать:
— Не орудия это. Самолет! Бомбил рынок! Убитых много! Он попал туда, где угол Дома Моды, где женщины хлебом торгуют!
Она ушла, плача.
Мама спохватилась:
— Активизируются! Мы — без еды! В нашем районе пока тихо! Давай сходим на базар «Березка». Возьмем продукты. Те, которые дешевле: макароны, картофель, хлеб, тебе — бинты. Вдруг развоюются? Совсем не выйти будет.
Мама очень упрямая.
Я быстренько собралась. Страшную клюку не взяла. Дорога недальняя. Пошла, опираясь на маму. Мы благополучно миновали свой двор. Перешли дорогу. Обогнули Зеленый детский сад. И стали двигаться по большому чужому двору. Тут загудели самолеты! Раздались первые разрывы бомб.
Мы бросились в частный сектор, через дорогу. Нашли подвал, но маленький.
Пять человек уже стояли в нем, прижавшись, друг к другу. Войти некуда.
Назад! В подъезд жилого дома!
Хорошо, он не закрыт изнутри. Присели в углу, под чужой дверью.
Взрыв! Еще взрыв!
Закричал мужчина в доме напротив. Загорелись верхние этажи.
Другой мужской голос уговаривал раненого:
- Потерпи! Потерпи! Сейчас перевяжу. Улетят — отвезу в больницу, — но раненый орал не своим голосом. Видимо, было очень больно!
Самолеты сместились в сторону частного сектора и стали бросать бомбы туда. Мы вышли на улицу. Дом, справа от нас, стоял без угла. Из-под его крыши валил черный дым.
Дом, напротив того, где мы прятались, горел на верхних этажах. Это там кричали. Мы, из-за маминого упрямства, отправились дальше. Пришли на маленький базар.
Никого не видно. Товар на столах, а продавцов и покупателей нет!
«Они в магазине!» — догадалась мама.
Самолеты пошли на новый круг.
И мы вошли в магазин.
Внутри было много людей. Взрослые и дети.
Люди присели за объемными колоннами из мрамора и молились. Весь пол в стеклах! Витрины разбиты вдребезги! Часть продавцов, покупателей и прохожих, вбежавших с улицы, спустилась в подвал магазина. Мы тоже пошли туда. В подвале горели свечи. Граждане сидели на пустых деревянных ящиках. Женщины угощали друг друга семечками и водой. Молились на русском и арабском.
Совещались: «Если придется здесь ночевать — мы отдадим свою одежду детям. Разложим ее на цемент, чтоб дети могли спать».
Люди переговаривались тихо, как будто их могли подслушать.
Посидели и мы с народом часа два — пока бомбили. Все были напуганы. Никто не хотел идти наверх, в первый торговый зал и тем более на улицу, пока не кончились взрывы. Наконец вышли!
Мы купили все, что смогли. И по нижней стороне, той, где магазин, отправились домой — на случай бомбежки, там легче спрятаться. И у нас в подъезде было полно народа.
Под нашей дверью сидели: Нура, ее дочь Малика, тетя Варя и ее сыновья, другие соседи, незнакомые люди с улицы. Мама сказала им, что подъезд, где одна тонкая дверь, — не защита! Опасно, так как окна на всех этажах. Лучше забегать в квартиру, в угол коридора. Тогда, получается, две стены. Она показала, где у нас лежит ключ от входной двери.
Мы зашли к себе. Следом вошла соседка — Хазан. За ней — десятилетняя девочка Зара.
Они рассказали, что здорово испугались! А моя мамуля удалилась за водой, опять к колодцу. Она завтра собирается на рынок. Боится — пропадет товар. Уехать будет не на что.
Приходили люди, рассказали: