Драконы подземелий

Хедерик поджал губы, закатил глаза и выразительно хмыкнул:

— Тика Вейлан — милая девушка, но помните, она прислуживала в кабаке…

— Я ей верю, — произнес Речной Ветер. Это было сказано так твердо, что Хедерик почел за лучшее умолкнуть. — Я считаю, что эта долина, служившая нам надежным пристанищем, вскоре превратится в поле боя. Если на нас нападут здесь, то бежать будет некуда и скрыться негде. Мы окажемся в мышеловке, нас либо захватят в плен, либо перебьют. Боги послали нам предупреждение, которым мы не можем пренебрегать. Нельзя отрицать очевидное. Я предлагаю выступить в поход через несколько дней и направиться на юг, в Торбардин, где нас будут ждать друзья.

— Будьте же разумными, — обратился к собравшимся Высокий Теократ, воздев руки и призывая к тишине. — Не кажется ли вам странным, что боги избрали своей вестницей девчонку из кабака, а не какого-нибудь порядочного и уважаемого человека…

— Такого, как ты? — спросил Речной Ветер.

— Я хотел назвать имя Преподобного Элистана, — смиренно ответил Хедерик. — Но ты прав, они могли бы избрать своим орудием и меня.

— Если бы хотели припрятать эль, — прошептал Гилтанас на ухо Лоране.

— Тише, братец! — цыкнула она на него. — Речь идет о серьезных вещах.

— Разумеется, но они не станут слушать Речного Ветра, он изгой, такой же как мы. — Эльф посмотрел на сестру. — Знаешь, впервые в жизни я начинаю понимать, каким одиноким чувствовал себя Танис, живя среди нас.

— Я не чувствую себя одинокой с этими людьми, — возразила Лорана.

— Конечно нет, — нахмурившись, ответил Гилтанас. — У тебя же есть Элистан.

— О Гил, только не ты, — начала Лорана, но он уже ушел, направившись к группе кочевников. Они ничего не сказали, лишь молча и уважительно расступились, освобождая эльфу место.

Изгои должны держаться вместе.

Возможно, Лоране и следовало пойти за ним, но она не на шутку рассердилась на брата, на Таниса, на Тику, на всех и каждого, кто неверно истолковывал их отношения с Элистаном. Она помогала Преподобному, как раньше своему отцу, выступая в качестве дипломата и посредника. У нее был дар убеждать людей, гасить конфликты, способствовать принятию разумных решений, отбросив предрассудки и страх. У них с Элистаном получился удачный союз, но в их отношениях не было ни капли романтики. Он был для нее как отец.

Или как брат.

Она взглянула на брата, и ее гнев уступил место раскаянию. Раньше они были с ним так близки. Но с тех пор как они сдружились с Элистаном, она едва ли перемолвилась с Гилтанасом парой слов. Нет, все началось еще раньше, когда Танис вновь вошел в ее жизнь.

А может, пришло в голову эльфийке, причиной был вовсе не Танис. Ее брат ни тогда, ни теперь не одобрял их отношений с полукровкой. Но это касалось и вообще ее взаимоотношений с людьми. По его мнению, ей следовало избегать дружбы с ними, держать себя обособленно.

Как и их отца, Гилтанаса злило то обстоятельство, что боги избрали людей, а не эльфов вестниками своего возвращения. Боги должны были сойти к эльфам, которые, как-никак, считались избранным народом. Это ведь из-за людских грехов обрушился на мир гнев богов.

— Мы послушные чада, — говорила себе Лорана, — и не должны были нести наказания. Но действительно ли мы такие уж хорошие? Или же наши проступки просто не столь явны?

У эльфов не было подобных сомнений. Они точно знали свое место во вселенной. Люди же, напротив, всегда пребывали в поисках, задавались множеством вопросов. И это эльфийской принцессе в них нравилось. Она не чувствовала себя столь одинокой и непонятой.

Ей пришла в голову мысль, что она никогда не пыталась объяснить все это Гилтанасу. Лорана решила исправить свое упущение. Помочь ему понять. Она нашла его глазами в толпе и улыбнулась, показывая, что не сердится. Эльф увидел ее, но отвел взгляд. Лорана вздохнула и снова сосредоточилась на происходящем вокруг.

Споры продолжались. Элистан поддержал Речного Ветра. К ним присоединилась и Маритта.

— Мы все видели дракона с этим извергом Верминаардом на спине, — говорила она людям. — Теперь на Тику в долине или неподалеку набросился драконид. Разве это не значит, что здесь мы больше не в безопасности?

Однако доводы Хедерика тоже были убедительны, особенно упирал он на то, какой риск связан с путешествием, подтверждая свои слова тем фактом, что Тика подверглась нападению, стоило ей выйти за пределы лагеря.

Речной Ветер не стал оспаривать его доводы. Ответственность тяжелой ношей лежала на его плечах. Он решил говорить все начистоту.

— Если мы двинемся в путь, некоторые из нас могут погибнуть, — сказал он. — Но я уверен: если ничего не предпринять, все мы падем жертвами не ведающего жалости врага.

Он был уверен: по крайней мере, его люди пойдут вслед за ним. Кочевники понимали: грядут трудные времена, и они все, даже члены племени Кве-кири, избрали его своим вождем. Их молчаливое согласие придало ему не меньше уверенности, чем обращение к богу. Во время молитвы Речной Ветер не слышал таинственных голосов, дававших обещания, не чувствовал прикосновения невидимых рук, но от алтаря он отошел с ясным сознанием того, что двинется в путь он не один.

Вождь варваров хотел сказать еще что-то, когда собравшиеся зашумели и расступились. К месту встречи пришла Золотая Луна, поддерживая едва передвигавшую ноги Тику.

— Она настояла, что должна сама поговорить с людьми, — сказала Золотая Луна. — Мне не удалось ее удержать, хотя Тике нужен покой.

По рядам пронесся шепоток сочувствия и одобрения. Царапины на ее руках поджили, но были еще хорошо видны. Тика едва стояла, но отстранила руку Золотой Луны.

— Мне просто хочется напомнить вам, кто вызволил вас из Пакс Таркаса, — обратилась Тика к толпе. — Кто спас вас от рабства и смерти. Никакой не Высокий Теократ. — Она бросила на Хедерика испепеляющий взгляд. — Это были Танис Полуэльф и Флинт Огненный Горн, сейчас они ушли, чтобы отыскать дорогу в Торбардин. Это были Стурм Светлый Меч, Карамон и Рейстлин, и они, пренебрегая страшной опасностью, отправились в Череп, чтобы найти ключ к вратам Торбардина. Это были Речной Ветер и Золотая Луна, научившие вас выживать и лечившие больных.

Никто из них не был обязан поступать так. Они могли уйти давным-давно, вернуться на свою родину, но они этого не сделали. Они остались здесь и рисковали жизнью, помогая вам. Я знаю, не просто покинуть это место, успевшее стать для нас домом, но я призываю вас поразмыслить над моими словами.

Многие, взвесив все «за» и «против», приняли решение отправиться в путь. Другие продолжали колебаться. Речной Ветер не вмешивался больше в обсуждение. Но когда одни и те же аргументы стали повторятся снова и снова, он призвал собравшихся к тишине и произнес:

— Я принял решение. Каждому из вас придется это сделать самому. Моя жена, я и те, кто собирается последовать за нами, должны быть готовы выступить послезавтра на рассвете. — Он помолчал немного и затем добавил: — Путь будет трудным и опасным, и я не могу обещать вам, что мы найдем надежное убежище в Торбардине или где-либо еще на всем свете. Обещаю лишь одно: я не колеблясь отдам за вас свою жизнь. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы встать между вами и Тьмой. И буду драться, защищая вас до последнего вздоха.

Когда он выходил из пещеры в сопровождении своих людей и Гилтанаса, все притихли. Тика настояла на том, чтобы вернуться к себе, сказав, что лучше выспится в собственной постели.

Люди собрались вокруг Элистана в поисках совета и поддержки. Многие хотели, чтобы он решил за них, оставаться им или уходить. От этого он отказался, объяснив, что долг каждого — самому сделать выбор. Он настойчиво советовал поделиться своими сомнениями с богами и с радостью подмечал, как некоторые направились к алтарю. Другие же с досадой думали: какой толк в богах, которые не могут подсказать, что именно нужно делать.

Лорана все время была рядом с ним, беседовала с людьми, как могла ободряла и поддерживала тех, кто искал ее помощи. К тому моменту, когда последний человек ушел, она чувствовала себя совершенно разбитой и опустошенной.