Драконы подземелий

— Все это не внушает мне добрых чувств, Карамон, — продолжал Стурм. — Сдается, здесь кроется нечто странное. — Он хотел сказать «темное», но в последний момент передумал, боясь расстроить Карамона, который только снова кивнул на ходу.

Стурм тяжело вздохнул. Глядя вслед близнецам, он покачал головой.

«Ежели Рейстлин пожелает, чтобы брат ринулся за ним в самую Бездну, то он сделает это, не усомнившись ни на секунду, — подумал он. — Подобная верность может вызывать восхищение, но и она не должна быть слепой».

Карамон оглянулся через плечо:

— Ты идешь, Стурм?

Стурм поправил свою поклажу и двинулся вслед за ними. Преданность другу была для рыцаря превыше всего.

9. КТО ТАКОЙ ПЕРАГАС? Разбуди меня, когда появится привидение

На закате, когда и Флинт с Танисом уже устроились на ночлег у горной вершины, Стурм, Карамон и Рейстлин после целого дня пути увидели впереди гладкую стену.

И Карамон, и Стурм ясно сознавали, что путешествие на юг по заснеженной равнине ведет в тупик. Лучи заходящего солнца осветили горный склон. Карамон вначале решил, что им придется взбираться наверх, но это было совершенно нереально, стена оказалась гладкой и лишь чуть выпуклой, словно бок котелка. Она вздымалась так высоко, что самые мощные осадные башни не достали бы и до половины. Не было в ней ни углублений, ни трещин, и все же Рейстлин упрямо продолжал идти вперед.

Богатырь упорно молчал, не желая ни в чем противоречить брату. Стурм тоже ничего не говорил вслух, но не переставал ворчать себе в усы. Карамон слышал бормотание рыцаря, который плелся позади. Воитель сознавал, что друг злится на него. Стурм считал, что Карамон должен положить этому конец и заставить Рейстлина повернуть назад, а не делает этого только потому, что боится своего братца.

Рыцарь был прав только наполовину. Карамон и правда страшился разгневать Рейстлина, но он, не раздумывая, остановил бы брата, если бы тот намеревался совершить какое-либо зло или подвергнуть себя опасности. Ни язвительные реплики, ни уничижительные замечания его не пугали. Но в данный момент Карамон вовсе не был уверен, что это тот самый случай. Рейстлин, безусловно, вел себя странно, но у него явно имелась некая цель. Дюжий воин всегда уважительно относился к решениям брата.

«Если Рейстлин ошибся и мы зря проделали весь этот путь, — размышлял Карамон, — Стурм, по крайней мере, сможет с удовлетворением сказать: „Я же вас предупреждал“».

Они продолжали идти по равнине, и колдун все ускорял шаг по мере того, как удлинялись вечерние тени. Наконец они подошли к основанию огромной серой стены.

Вокруг царила та особая тягостная тишина, которая опускается на землю с первым снегом. Небо было пустынным, как и раскинувшаяся вокруг равнина. Казалось, что они единственные живые существа во всем мире.

Рейстлин сбросил капюшон и, запрокинув голову, стал осматривать гору. Он удивленно заморгал, словно только что ее увидел и вовсе не понимал, как здесь очутился.

Его замешательство не укрылось от Стурма.

Рыцарь скинул поклажу, бряцание доспехов эхом отдалось от горных склонов и зазвенело у Карамона в ушах.

— Кажется мне, твой брат сам не знает, где он, — без обиняков сказал Стурм, — и что он тут делает. — Он оглянулся через плечо. — Скоро стемнеет. Мы можем раскинуть лагерь под спасительным кровом леса. Нам нужно трогаться в обратный путь сей же миг…

Соламниец умолк, ибо никто его не слушал. Рейстлин пошел вдоль горного склона, неотрывно глядя на серый камень, отливавший оранжевым в лучах заходящего солнца. Он сделал несколько шагов в одну сторону и, не найдя того, что искал, повернулся и направился в другую. Юный маг не сводил со стены глаз. Наконец он остановился. Смахнул налипший снег и улыбнулся.

— Вот оно, — произнес колдун.

Карамон подошел, чтобы посмотреть. Его брат расчистил знак, высеченный в камне примерно на высоте груди. Эта была руна, одна из букв магического алфавита. У Карамона все внутри похолодело. Ему хотелось спросить брата, откуда он знал, на протяжении всего пути по незнакомой, пустынной равнине, что выйдет точно к этому месту. Но он удержался, возможно, потому, что боялся услышать ответ.

— Что… что это значит? — спросил вместо этого богатырь. Подошел Стурм. Увидев знак, он мрачно возвестил:

— Зло — вот что это означает.

— Это не зло, это магия, — ответил Карамон, хотя понимал, что попусту сотрясает воздух. В сознании соламнийского рыцаря эти понятия были нераздельны.

Рейстлин ни на одного из них не обращал внимания. Длинные тонкие пальцы мага легонько и нежно дотронулись до руны.

— Неужели ты не знаешь, где оказался, Перагас? — вдруг произнес Рейстлин. — Это был наш потайной ход на случай осады или поражения в битве. Я знаю, иногда ты бываешь не очень-то сообразительным, Перагас, но даже ты не мог забыть столь важную вещь.

Карамон огляделся по сторонам в полном замешательстве, а затем уставился на брата.

— С кем ты говоришь, Рейст? Кто такой Перагас?

— Ты, конечно, — раздраженно ответил Рейстлин. — Перагас…

Он посмотрел на Карамона и моргнул. Затем поднес руку ко лбу. Взгляд молодого колдуна затуманился.

— Почему я это сказал?

Увидев руну под своими пальцами, он внезапно отдернул руку и стал беспокойно осматриваться. Повернувшись к Карамону, маг спросил слабым голосом:

— Где мы, брат?

— Сохрани нас Паладайн, — произнес Стурм. — Разум его помутился.

Карамон облизнул пересохшие губы и неуверенно произнес:

— Разве ты не знаешь? Ты же сам привел нас сюда.

— Просто скажи, где мы, — велел Рейстлин, жестом выразив свое нетерпение.

— Мы в юго-восточной части долины. — Его близнец осмотрелся. — Как я понял, Череп должен быть где-то по ту сторону стены. Ты говорил что-то о «потайном ходе на случай поражения». Что… ты хотел сказать?

— Не имею понятия, — честно ответил Рейстлин. Он посмотрел на стену, затем на рунический знак и нахмурился. — Но я что-то припоминаю…

Карамон заботливо тронул брата за плечо:

— Не важно, Рейст. Ты ведь ужасно устал. Нужно отдохнуть.

Рейстлин не слушал. Он продолжал смотреть на стену, и внезапно его лицо просветлело.

— Все верно, — прошептал он. — Если я дотрагиваюсь до руны…

— Рейст, не надо! — Карамон сжал плечо брата.

Рейстлин с размаху ударил его своим посохом по запястью. Карамон ойкнул и отдернул руку. Рейстлин дотронулся до руны и с силой нажал на нее.

Часть стены, на которой был вырезан рунический знак, подалась и отъехала на три дюйма назад. Изнутри донесся скрежет, затем послышались стук и скрип. В стене показались очертания квадратного проема, примерно пяти футов в высоту. Горный склон задрожал, так что посыпался выбеливший его снег, и звуки смолкли. Больше ничего не произошло.

Рейстлин стоял, насупив брови.

— Должно быть, с механизмом что-то неладно, Перагас. Подтолкни дверь плечом. Ты тоже, Денубис. Придется вам обоим поднажать.

Ни один из воителей не двинулся с места. Рейстлин метнул на них сердитый взгляд.

— Чего вы ждете? Возвращения своих мозгов из дальних странствий? Уж можете мне поверить, этого не случится. Перагас, перестань, наконец, разевать рот, словно пойманная рыба. Делай, что я тебе говорю.

Карамон действительно глядел на брата, широко открыв рот. Стурм нахмурился и отступил на шаг.

— Не желаю иметь ничего общего с черной магией, — проскрежетал он.

Колдун злобно рассмеялся:

— Да ты рехнулся? Никакая это не магия. Если бы дверь была волшебной, она бы не сломалась! Это не волшебный знак. Руна обозначает «дверь» на языке гномов. Механизму уже триста лет, и он попросту заржавел.

Он взглянул на брата:

— Перагас…

— Я не Перагас, Рейст, — тихо сказал Карамон.

Рейстлин заморгал:

— Конечно, нет. Не знаю, почему все время так тебя зову. Карамон, пожалуйста, здесь нечего бояться. Просто толкни дверь.

— Подожди, Карамон. — Стурм удержал великана, который уже готов был послушаться. — Может, дверь и не волшебная, как ты утверждаешь… — он смерил проем подозрительным взглядом, — но мне бы хотелось выяснить, как твой брат узнал, что она здесь.