Страница 16 из 16
Потом мы стали осваивать клубы, вмещавшие до тысячи человек — ДК «Горбунова», клуб «Салют» в Тушино. Там уже не кормили, а вход стоил около 2–3 рублей. В целом большие сборы, но, конечно, не целиком они шли нам в карман. Ведь фактически мы выкупали билеты на какой-нибудь киносеанс, а затем замещали его концертом. При этом билеты перепродавали уже по совершенно другой цене — двойной или даже тройной. Не особо законно, конечно, но с рук сходило. Тем более что мы уже тогда освоили великое правило делиться с теми же директорами клубов, с милицией. Траты не особо значительные, но постоянные. Также существовали немалые накладные расходы на транспорт, на охрану. Если не ошибаюсь, и рекламу давали в газетах.
Наш коллектив начал пользоваться большим успехом у публики, и как-то нас даже пригласили во время ноябрьских праздников играть в фойе Дворца спорта в Лужниках на танцах. Первый репертуар составляли песни Elvis Presley, Bill Haley и The Beatles. Примерно тогда же, в начале 1965 года, возникла еще одна «русская» группа — «Славяне», организованная Александром Градским. «Славяне» пытались с нами конкурировать, но наш уровень и по профессионализму, и по аппаратуре отличался просто на порядок. Мое мнение. И если группа Градского исполняла, в основном, репертуар Beatles, то «Сокола» больше ориентировались на Rolling Stones, Cream, а впоследствии на Monkees. Нам казался ближе стиль «ритм-энд-блюз», более грубоватый, чем Beatles с его мягкой и лирической стилистикой «биг-бит». Да и внешне нас более привлекал хамовито-наглый образ Роллингов, чем прилизанные парни в костюмчиках и галстуках.
Летом 1965 года группа «Сокол» выехала на свои первые гастроли к морю, на турбазу «Спутник», расположенную между Сочи и Туапсе. Там находились студенческие лагеря МГУ, МХТИ и еще какого-то ленинградского вуза, в общей сложности более трех тысяч человек — молодых и веселых. Отдыхало немало иностранной молодежи и из числа обучающихся, и приезжающих в порядке студенческого обмена. Инфраструктура местечка являлась весьма развитой для тех лет — дискотеки, неплохо оборудованные пляжи, сервис уровня куда выше, чем в обычных курортных местах. Маленькие магазинчики, бары, хорошее питание. Именно в этот мини-рай нас пригласила дирекция международного лагеря, пригласила играть на дискотеке на одной из центральных площадок. Огромные бас-колонки запрудили проход к южному поезду на Курском вокзале, на нас грозно ругались проводники и шикали отпускники, но мы не обращали на это внимание. Впереди нас ждало замечательное приключение, большой отдых. Впереди нас ждало теплое Черное море, которое многие из нас, в том числе я, не видели еще ни разу. И три месяца работы на местных площадках. По их прошествии можно было уверенно сказать, что мы прошли прекрасную школу игры и существенно увеличили свой профессионализм. Выросла и наша популярность — южные концерты посещались многими весьма известными людьми, которые и по возвращении в Москву хотели продолжать нас слушать.
Именно там мои музыканты сочинили и исполнили одну из первых песен на русском языке — «Где тот край?», а вскоре появились другие вещи: «психоделический» «Теремок», «Солнце над нами». Эта песня получила 59 баллов при голосовании на «вторничной коллегии» в кафе «Молодежное». Из 60 возможных — максимум за всю историю голосований. Эта же песня стала гимном московских хиппи. Хиппи в те времена существовали не только в загнивающей Европе, но и у нас. Они носили длинные, не всегда мытые волосы, рисовали цветочки на лице и часто приходили на концерты «Соколов». Хотя прямых контактов и какого-то общения у нас не было.
Помню, правда, как один приметный длинноволосый парень стыдливо пришел к нам в натянутой до ушей клетчатой кепочке на абсолютно голой голове. Деталей произошедшего с ним казуса не помню, вроде его насильственно остригли наголо в одном из отделений милиции. Чего он очень стыдился.
Наиболее ярким представителем московских хиппарей, их неформальным лидером был Дима Солнцев, или «Солнышко». Западное движение «Flower Power» дало толчок «цветочной» тематике текстов наших песен, их основной идее, что возможности добра безграничны.
Был этот цветок чист и непорочен, но жил безрадостно. А поодаль росли и другие цветы, такие же нежные и одинокие. Они хотели жить вечно (хотя зачем, если жизнь так безрадостна?), но грубый медведь их в землю втоптал. Примерно так.
В 1967 году «Сокол» стал признанным лидером в московском бит-клубе, который вскоре из «Молодежного» переехал в кафе «Синяя птица».
Наши выступления проходили не только в помещении кафе, но и на репетиционной базе коллектива ДК «Энергетик» на Раушской набережной. Эта была уже третья база за нашу недолгую историю, самая приличная, и заслуга в ее находке исключительно моя. Первая, помнится, находилась в подвале дома, где жил Ермаков, а следующая во Дворце культуры Института атомной энергии имени Курчатова. В «Энергетике» проходили концерты, собирающие до тысячи человек, готовых платить десять рублей, чтобы услышать своих кумиров. Эти массовые мероприятия уже требовали серьезной организации и охраны, а ведь тогда самого понятия «секьюрити» не существовало. Но охрана была необходима для управления возбужденной толпой: фанаты попадались даже похлеще, чем сейчас, некоторых особо буйных и разгоряченных музыкой и водкой явно требовалось выводить прохладиться. Мне пришла мысль организовать такую службу, чтобы и билеты проверяла, и надзирала за соблюдением порядка.
Интересно, что на эту работу я пригласил несколько своих весьма шпанистых знакомых, приводивших в трепет весь район. Одним из них был авторитетный Сережа Тикунов, громила с квадратной головой и столь же квадратной челюстью. Своим грозным видом он пресекал саму возможность хулиганских выходок в радиусе ста метров.
Умер Сережа, совсем недавно умер, за свою непростую криминальную жизнь растеряв здоровье и силу по тюрьмам и зонам. В роли секьюрити некоторое время выступал и впоследствии «ужасный» Отари Квантришвили, кстати, общаться с ним я продолжал до самой его смерти от пуль киллера.
Встречаясь впоследствии со многими нынешними кумирами эстрады, я неожиданно узнавал, что когда-то и они посещали наши концерты и аплодировали, и завидовали. И тоже решались вступить на этот очень непростой путь. Последнее открытие — Стас Намин — в те годы 16-летний юнец, тоже, оказывается, наш «болельщик». Говорит, здорово было, нравилось.
К началу 1968 г. состав команды изменился. Ушел Сиротский, Тимашова за барабанами сменил Виктор Иванов. В конце 1968 года «Сокол» имел уже собственную концертную программу из двух отделений, большая часть песен была написана Ермаковым и Гончаруком на русском языке. Популярность группы объяснялась еще и тем, что она первой в Москве начала экспериментировать со светомузыкой. При этом практически вся аппаратура в те времена была самодельной, а ее проблемы решались стихийно-романтически.
Например, мы узнали, что в Казани продаются немецкие электрогитары, собрали деньги, снарядили барабанщика, он съездил, привез. У Игоря Гончарука была чешская акустическая шестиструнка — переделали ее на четырехструнку, поставили датчик, появилась бас-гитара. Динамики иногда мы собирали сами — у «Сокола» был свой радиоинженер, который всем этим занимался. Детали доставали отовсюду, откуда было возможно… Корпуса для акустики по чертежам изготовлялись на Войковской в мебельном цехе, сама же акустика производилась на Аэропорте в каком-то институте.
В 1967 группа записала музыку к очень известному мультфильму Хитрука «Фильм, фильм, фильм», причем вокальную партию исполнял Леня Бергер, ныне проживающий в Австралии. Как-то Пугачева его пригласила на свои «Рождественские встречи», тогда мы и свиделись. По-моему, они вместе с Аллой учились. Эта музыка считается визитной карточкой ансамбля, так как других его записей практически не осталось. Хотя нет, был еще фильм «Мне двадцать лет», второе название «Простые парни», который тоже частично озвучивался нами. Наверное, у кого-то записи «Соколов» остались на катушках, но у меня с этим в фонотеке пробел.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.