Страница 346 из 375
Поэтому журналист ограничился тем, что омыл обе раны холодной водой.
Юношу повернули на левый бок и следили за тем, чтобы он лежал в этом положении.
— Ему нельзя двигаться, — сказал Гедеон Спилет. — Это положение наиболее благоприятное, так как обе раны, и на груди и на спине, могут свободно выделять гной. Герберту необходим полный покой.
— Значит, мы можем перенести его в Гранитный дворец? — спросил Пенкроф.
— Ни в коем случае, — ответил журналист.
— Проклятие! — воскликнул моряк, грозя небу кулаком.
— Пенкроф! — окликнул его Сайрес Смит.
Гедеон Спилет нагнулся над несчастным мальчиком и вновь принялся внимательно осматривать его. Герберт был по-прежнему бледен как полотно, и журналист почувствовал беспокойство.
— Сайрес, — произнес он, — я ведь не врач… не скрою, я в полном замешательстве… Помогите же вы мне своими советами, своим опытом!..
— Успокойтесь, мой друг, — сказал инженер, крепко пожимая руку журналиста. — Действуйте хладнокровно… Помните только одно: мы должны спасти Герберта!
Услышав эти слова, Гедеон Спилет обрел свое обычное самообладание, которое оставило было его в минуту отчаяния, когда он вдруг осознал всю глубину своей ответственности. Он присел у постели больного. Сайрес Смит стоял рядом. Пенкроф разорвал свою рубашку и стал машинально щипать корпию.
Гедеон Спилет объяснил Сайресу Смиту, что, по его мнению, необходимо первым делом остановить кровотечение, но закрывать ран не следует, равно как не следует и добиваться их преждевременного зарубцевания, поскольку имеется поражение внутренних органов. Кроме того, надо предупредить скопление гноя в грудной клетке.
Сайрес Смит полностью поддержал журналиста, и было решено лечить раны, не пытаясь раньше времени стягивать их края. К счастью, хирургического вмешательства не требовалось.
Но есть ли в распоряжении колонистов действенное средство против возможного воспаления?
Да, во всяком случае одно средство было у них под рукой, в изобилии поставляемое самой природой. Рядом текла чистая холодная вода, иными словами — великолепное болеутоляющее средство, которым пользуются при воспалительных процессах, связанных с ранением, действенное целительное средство при тяжелых заболеваниях, признанное ныне всеми врачами. Холодная вода имеет сверх того еще одно немалое преимущество; рана благодаря ей может оставаться в покое, вода избавляет от необходимости немедленной перевязки, что весьма ценно, ибо, как показал опыт, в первые дни болезни соприкосновение раны с воздухом губительно для больного.
Гедеоном Спилетом и Сайресом Смитом в данном случае руководил простой здравый смысл, и действовали они, как действовал бы самый искусный хирург. На обе раны несчастного Герберта положили компрессы из полотняной ткани и беспрерывно смачивали их холодной водой.
Моряк тем временем развел в очаге огонь и осмотрел домик Айртона, где имелось все необходимое для жизни. Из кленового сахара и лекарственных трав, которые сам Герберт собирал на берегах озера Гранта, сварили освежающий напиток и влили несколько ложечек в рот, юноши, но больной ничего не почувствовал. Температура у него была очень высокая, он целые сутки не приходил в сознание. Жизнь Герберта висела на волоске, и волосок этот мог оборваться в любую минуту.
На следующий день, 12 ноября, у колонистов зародилась слабая надежда. Герберт очнулся от длительного обморока. Он открыл глаза и узнал склонившихся над ним Сайреса Смита, журналиста и Пенкрофа. Он даже произнес несколько слов. Все происшедшее вылетело у него из памяти. Гедеон Спилет вкратце рассказал ему о случившемся, умоляя соблюдать полнейший покой, так как, сказал журналист, хотя опасность уже миновала, надо, чтобы рана поскорее зарубцевалась. Впрочем, Герберт почти не ощущал боли, а холодные, непрерывно сменяемые примочки предотвратили воспалительный процесс. Гной выделялся равномерно, температура не поднималась, можно было надеяться, что страшная рана заживет без осложнений. Пенкроф впервые вздохнул с облегчением. Он превратился в настоящую сиделку, как родная мать ухаживал он за своим «голубчиком».
Герберт снова уснул, но на этот раз спокойным сном.
— Скажите мне еще раз, мистер Спилет, что можно надеяться на его выздоровление! — просил Пенкроф. — Скажите, что вы спасете Герберта.
— Да, мы его спасем! — ответил журналист. — Рана серьезная, не скрою, и, возможно, пуля пробила легкое, но ранение этого органа не смертельно.
— Услышь господь ваши слова! — воскликнул Пенкроф.
Совершенно естественно, что в течение суток, проведенных вдали от Гранитного дворца, поселенцы думали только о Герберте, заботились только о нем. Они забыли об угрожавшей им опасности, о том, что пираты могут возвратиться, не принимали никаких мер для охраны кораля. Но 12 ноября, пока Пенкроф дежурил у постели больного, Сайрес Смит и журналист решили обсудить создавшееся положение и начать действовать.
Первым делом они обошли весь кораль, но не обнаружили никаких следов Айртона. Неужели несчастного увели с собой его прежние сообщники? Значит, они застигли его врасплох? Вступил ли он с ними в борьбу, пал ли от их руки? Последнее предположение было более чем вероятно. Перелезая накануне через забор, Гедеон Спилет успел заметить, как один из пиратов бросился бежать к южному отрогу горы Франклина, и верный Топ погнался за ним. Это был, конечно, один из незваных пришельцев, чья шлюпка разбилась о скалы в устье реки Благодарения. Впрочем, разбойник, сраженный кинжалом Сайреса Смита, труп которого был найден за оградой, тоже принадлежал к шайке Боба Гарвея.
Однако никаких разрушений в корале не оказалось. Муфлоны и козы не разбежались по лесу, так как ворота были на запоре. Колонисты не обнаружили также никаких следов борьбы, никаких повреждений в доме, ни одного пролома в ограде. Только патроны и порох, которые Айртон держал здесь, исчезли вместе с ним.
— Очевидно, беднягу Айртона застали врасплох, — сказал Сайрес Смит, — но он не такой человек, чтобы сдаться без выстрела, и его, очевидно, убили.
— Да, боюсь, что это так! — ответил журналист. — А затем каторжники захватили кораль, где всего имеется в изобилии, но, заметив нас, убежали. Бесспорно также, что в эту минуту Айртон, живой ли, мертвый ли, уже далеко отсюда.
— Надо обшарить весь лес, — подхватил инженер, — и очистить остров от этих негодяев. Предчувствия не обманули Пенкрофа, недаром же он настаивал на том, чтобы устроить облаву и перебить пиратов, как хищных зверей. Если бы мы послушались его, сколько бы несчастий мы предотвратили!
— Да, — подтвердил журналист, — но уж зато сейчас мы вправе беспощадно расправиться с ними.
— Во всяком случае, — сказал инженер, — мы вынуждены пробыть в корале до тех пор, пока можно будет перевезти Герберта в Гранитный дворец.
— А как же Наб?
— Набу ничего не грозит.
— А вдруг его встревожит наше отсутствие, он не усидит в Гранитном дворце и решит прийти сюда?
— Этого нельзя допустить! — живо ответил Сайрес Смит. — Его убьют по дороге!
— А ведь весьма вероятно, что он попытается добраться до кораля.
— Ах, если бы телеграф работал, мы бы его тут же предупредили! Но сейчас это, увы, невозможно! С другой стороны, мы не можем оставить здесь Пенкрофа и Герберта одних… Знаете что, я сам пойду в Гранитный дворец.
— Нет, нет, что вы, Сайрес! — воскликнул журналист. — Вы не имеете права рисковать жизнью. Храбрость в данном случае не поможет. Ведь эти негодяи следят за нами, они засели где-нибудь поблизости в лесу, и если вы пойдете в Гранитный дворец, нам придется оплакивать не одного, а двоих.
— Но как же быть с Набом? — не сдавался инженер. — Ведь он уже целые сутки не имеет от нас никаких известий. Наб, конечно, явится сюда!
— А поскольку он будет остерегаться еще меньше, чем мы, пираты наверняка расправятся с ним!..
— Неужели же нет никакой возможности предупредить его?
Взгляд инженера вдруг упал на Топа; во время всего разговора верный пес беспокойно бегал по комнате, как бы говоря всем своим видом: «А я-то на что?»