Страница 270 из 375
Так как тащить с собою таких тяжелых животных было совершенно бесполезно, Наб и Пенкроф решили снять с них шкуру на месте, а Сайрес Смит и журналист тем временем продолжали свою разведку на островке.
Моряк и Наб прекрасно справились с делом, и три часа спустя в распоряжении Сайреса Смита оказались две тюленьи шкуры, которые он решил поскорее употребить для мехов, не подвергая их дублению.
Колонисты выждали малой воды и, перейдя тогда через пролив, возвратились в Трущобы.
Далеко не легким делом оказалось высушить тюленьи шкуры, натянув их на деревянные рамы, служившие распорками, сшить эти шкуры при помощи тонких лиан, так, чтобы через швы не выходил из мехов воздух. Пришлось несколько раз переделывать работу. В распоряжении Сайреса Смита было лишь два стальных лезвия, сделанные из ошейника Топа, но у него были такие ловкие руки, товарищи так толково помогали ему, что через три дня маленькая колония получила еще один инструмент — кузнечные мехи, предназначенные для нагнетания воздуха при прокаливании руды — условие, необходимое для успеха дела.
Двадцатого апреля с утра начался «металлургический период», как его назвал журналист в своих записях. Как мы уже упоминали, инженер считал самым удобным вести работу на месте залежей угля и железной руды. По его наблюдениям, залежи эти находились у северо-восточных отрогов горы Франклина, то есть в шести милях от Трущоб. Нечего было и думать о ежедневном возвращении на ночлег в свое обжитое убежище, и «металлурги» предпочитали ютиться в шалаше из веток, лишь бы начатые важные работы шли непрерывно круглые сутки.
Приняв такое решение, отправились в то же утро к месту работ. Наб и Пенкроф тащили на большой плетенке кузнечные мехи и кое-какую провизию — дичь и съедобные растения, рассчитывая дорогой пополнить запасы.
Путь выбрали через лес Жакамара и пересекли его наискось с юго-востока на северо-запад. Пришлось прокладывать себе в зарослях дорогу, и впоследствии она стала кратчайшей тропой между плато Кругозора и горой Франклина. Никем не тронутые, росли здесь вековые великолепные деревья — все тех же пород, какие уже встречались на острове нашим колонистам. Но Герберт обнаружил новые породы и среди них драцену, которую Пенкроф презрительно назвал «хвастливым пореем», так как драцена, несмотря на свою высоту, принадлежит к тому же самому семейству лилейных, к которому относится лук обыкновенный, лук зубчатый, лук шарлот и спаржа. Волокнистые корни драцены в вареном виде — превкусное кушанье, а подвергнув отвар из них брожению, делают очень приятный напиток. Колонисты запаслись в лесу этими корнями.
Лесом шли долго — целый день, но благодаря такому путешествию познакомились с флорой и фауной острова. Топ, которого преимущественно интересовала фауна, рыскал в траве и в кустах, поднимая любую дичь без разбора. Герберт и Гедеон Спилет стрелами убили двух кенгуру и еще какое-то животное, похожее и на ежа и на муравьеда: на ежа оно походило тем, что свертывалось клубком, выставляя для самозащиты иглы, а сходство с муравьедом придавали ему когти землеройки, узкая мордочка, заканчивавшаяся неким подобием клюва, тонкий длинный язык, весь в крошечных колючках, предназначенных для захватывания и удерживания насекомых.
Поглядев на диковинного зверя, Пенкроф задал вполне естественный вопрос:
— А на что он будет похож, если сварить из него суп?
— На кусок превосходной говядины, — ответил Герберт.
— Ну, от него больше ничего и не требуется, — сказал моряк.
Во время этой экспедиции колонисты видели диких кабанов, которые, однако, и не пытались напасть на них; казалось, что в этом лесу не грозит встреча с опасными хищниками, как вдруг в густой чаще журналист увидел в нескольких шагах от себя на нижних ветках дерева мохнатого зверя, которого он принял за медведя, и стал его зарисовывать. К счастью для Гедеона Спилета, его натурщик не принадлежал к грозному семейству «стопоходящих» — оказалось, что это обыкновенный коала, известный также под именем ленивца, безобидный зверь величиною с большую собаку, покрытый лохматым мехом бурого цвета и снабженный длинными крепкими когтями, позволяющими ему лазать на деревья, — он питается листвой. Когда было установлено, какой именно зверь служит натурой Гедеону Спилету, продолжавшему при обсуждении вопроса работать карандашом, художник стер сделанную под наброском надпись «Медведь» и начертал вместо нее «Коала». Затем все двинулись дальше.
В пять часов вечера Сайрес Смит подал сигнал к отдыху. К этому времени колонисты уже вышли из лесу и были у подножия мощных отрогов, служивших подступами к горе Франклина с востока. В нескольких стах шагах от места остановки протекал Красный ручей, следовательно, за водой ходить было недалеко.
Колонисты тотчас принялись устраивать себе становище. Через какой-нибудь час на опушке леса под сенью деревьев выросло сносное убежище — шалаш из веток, переплетенных лианами и покрытых слоем глины. Геологические изыскания отложили до следующего дня. Занялись приготовлением ужина; развели перед шалашом яркий костер, зажарили на вертеле дичь, а в восемь часов вечера путники уже спали сладким сном, только один сидел у костра и поддерживал огонь на тот случай, если вокруг бродит какой-нибудь опасный зверь.
На следующий день, 21 апреля, Сайрес Смит в сопровождении Герберта отправился на поиски той возвышенности древней формации, где он нашел образцы железных руд. Обнаруженные им залежи, выходившие на поверхность земли, были расположены у подножия одного из северо-восточных отрогов. Легкоплавкая руда, очень богатая железом, вполне подходила для того способа обработки, который думал применить Сайрес; способ этот, называемый каталонским, в упрощенном виде широко применяют на Корсике.
Настоящий каталонский способ требует сооружения больших плавильных печей и тиглей; руда и уголь закладываются в печь чередующимися слоями, превращаются в металл и освобождаются от шлака. Но Сайрес Смит, желая избежать громоздких сооружений, решил просто сложить руду и уголь огромным кубом и в середину его нагнетать при помощи мехов струю воздуха. Должно быть, такой же способ применял некогда библейский Тувалкаин и первые металлурги обитаемого мира. И то, что удавалось правнукам Адама, что все еще приводило к хорошим результатам в краях, богатых железной рудой и топливом, несомненно, можно было сделать и в условиях острова Линкольна.
Уголь наши металлурги добыли без труда близ своего лагеря — из месторождения, лежавшего на поверхности земли. Руду раскололи на мелкие куски и вручную очистили от комьев земли и от песка. Затем перемежающимися слоями насыпали большую груду угля и руды, как складывают дрова угольщики, когда пережигают их на уголь. Под действием воздуха, нагнетаемого мехами, уголь в этой груде превращался в двуокись, а затем в окись углерода, которая, воздействуя на окись железа, отнимала от нее кислород.
Сайрес Смит сделал для этого все, что следовало. Возле насыпанной кучи руды и угля установили мехи, сшитые из тюленьих шкур; воздух выходил из мехов через трубку, сделанную из огнеупорной глины, — трубку эту специально изготовили и обожгли в гончарной печи. Привели в действие механизм мехов, состоявший из подвижной рамы, самодельной веревки и противовеса, и тотчас из трубки вырвалась сильная струя воздуха; поднимая температуру прокаливаемой груды, она способствовала также химическому процессу образования железа при взаимодействии руды и угля.
Работа была сложная. Колонистам понадобилось много терпения и сообразительности, чтобы справиться с ней. Но, наконец, они одержали победу и получили железную крицу с корявой губчатой поверхностью; это железо еще надо было проковывать, чтобы снять с него корку приварившегося шлака. У самоучек кузнецов, разумеется, не было кузнечного молота, но они вышли из положения подобно своим собратьям, металлургам первобытного общества, сделав то же, что делали и они.
Первую железную чушку привязали к рукояти, и она послужила молотом; этим молотом принялись ковать на гранитной наковальне следующие крицы и таким образом получили железо грубой поковки, но пригодное для всяких изделий.