Кровь ангелов (ЛП)

Выпустив достаточное количество ангельского пламени, чтобы удержать Урама на расстоянии, но не истощить себя, Рафаэль искал пробел в обороне противника, ждал единственную ошибку. Но шанс выдался не из-за ошибки Урама. Нет, его предоставила охотница, слишком упрямая, чтобы уступить злу.

Выстрелы прозвучали с открытой стороны разрушенного жилого дома, разрывая крылья порожденного кровью ангела.

Урам закричал и начал падать, кружась по спирали и стреляя ангельским огнем. Рафаэль, вытянув руки, полетел к падающему архангелу. Положив одну руку на грудь Урама, другой он удержал порожденного кровью за плечо и потянул на себя. Рука Рафаэля прошла сквозь грудную клетку Урама, вырывая сердце.

– Прощай, старый друг, – произнес Рафаэль, зная, что в этом монстре уже ничего не осталось от ангела, которого он когда-то знал. Тогда он выпустил последний, поражающий взрыв ангельского пламени. Оно распространилось по всему телу Урама, словно жар – руками умирающий архангел цеплялся за Рафаэля, грозя утащить за собой. Но Рафаэль должен жить. Потому что иначе Елена умрет.

Он дернулся назад до того, как Урам взорвался вспышкой белоснежного света, освещая Манхэттен в единственном, длиной в секунду, взрыве. А затем все было кончено, и Урам не просто погиб, а был стерт из космоса. Не осталось даже праха.

Из-за кровоточащих ран, состояние которых продолжало ухудшаться, пока ангельский огонь зарывался глубже, Рафаэль должен был приземлиться. Вместо этого он взмахнул едва функционировавшими крыльями, чтобы взлететь наверх.

Один из последних отчаянных разрядов Урама угодил в здание. Рафаэль знал, что Елена находилась на самом краю восьмиэтажного строения, когда стреляла. И этого края теперь нет, но Рафаэль мог чувствовать жизнь Елены, ощущать ее угасающее пламя. "Елена, ответь мне".

Тихо, мирно, ни единого звука. А затем: "Оставайся немного человечным, ладно, Рафаэль?"

Просьба, произнесенная почти без звука. Но этого было достаточно. Рафаэль последовал по ментальному потоку, обнаружив на узком выступе, удерживаемом едва держащейся неоновой вывеской, ее изувеченное тело. Позвоночник Елены раздроблен, ноги вывернуты в неестественном положении. Но она улыбнулась, увидев архангела. А в руке по-прежнему держала пистолет, который спас больше жизней, чем кто-либо сможет сосчитать.

Рафаэль не смел прикоснуться к Елене, опасаясь, что из-за него рухнет карниз.

– Ты не умрешь.

Она медленно моргнула.

– Любитель командовать, – звук доносился сквозь пузырившуюся кровь. Голос плохо функционировал.

"Я слышу тебя" .

"Теперь ты расскажешь мне тайну, да? Как вы порождаете вампиров?"

Даже в ее угасающем шепоте Рафаэль смог расслышать насмешку. "Наши тела вырабатывают токсин, от которого нужно через равные промежутки времени избавляться. Чем старше мы становимся, тем длиннее интервалы".

"Урам ждал слишком долго".

"Да. Мы вырабатываем иммунитет, но лишь до определенной границы. После нее токсин начинает сливаться с нашими клетками, видоизменяясь в процессе. Однако, базовый иммунитет означает, что у архангела всегда был определенный уровень токсина в крови. Достаточный. Было бы достаточно. Единственный способ очиститься от накопления прежде, чем оно дойдет до критического уровня – перенести токсин на живого человека. В истории ангелов рассказывается о том времени, когда они впали в отчаяние из-за большого количества потерянных жизней смертных и пытались перенести токсин на животных. О резне, случившейся в результате, даже Ли Цзюань не говорит. Мы знаем, что возмещаем что-то от передачи, что-то что удерживает токсин в стабильном состоянии, но даже спустя все эти тысяч елетия, мы не знаем, что именно " .

" Но... – пауза, будто Елена собиралась с силами, решительностью, чтобы удовлетворить свое любопытство. – Тесты? Совместимость?"

Он бы ответил на все вопросы, раскрыл любую тайну, если бы это помогло удержать ее здесь.

"Только некоторые рождаются со способностью к выживанию после принятия токсина, чтобы использовать его в качестве активатора для перехода от смертног о к вампиру. Остальные погибают " .

И несмотря на всю жестокость, отсутствие сострадания, порожденные возрастом, ни один бессмертный не пожелает нести на себе клеймо такого количества пролитой крови. Пообещать жизнь, а дать лишь смерть – огромный шаг в пропасть. "До тестов, вероятно, лишь один из десяти проходил".

"Ах...", теперь звук даже тише шепота.

Его клыки удлинились и необычный, превосходный, исключительный вкус наполнил его рот, а по лицу Рафаэля текли слёзы. Он – архангел. Более чем тысячу лет он не плакал. "Теперь ты знаешь, почему перерождают так много идиотов".

Слабый смех прозвучал в его голове.

"Смею полагать, что умирающая женщина, может позволить себе глупость, если пожелает. Я без ума от тебя, Архангел. Порой ты чертовски пугаешь меня, но я в любом случа е хотела бы потанцевать с тобой " .

Сердце Рафаэля перестало биться, когда ее голос затих, и он наклонился вперед, его рот наполнился превосходным вкусом, полным жизни.

– Я не позволю тебе умереть. Я брал твою кровь на совместимость. Ты подходишь.

Ее ресницы дрогнули, она попыталась открыть глаза и не смогла. Но ментальный голос Елены, хоть и слабый, был непреклонен. "Я не желаю становиться вампиром. Сосать кровь – не для меня".

– Ты должна жить, – а затем он поцеловал Елену, вкладывая этот роскошный вкус, пьянящую смесь в её рот. "Ты должна жить".

И в это момент вывеска отвалилась, обрывая провода от здания и летя к земле с разрушительным треском. Елена падала не одна, она лежала в руках Рафаэля, обнимавшего ее и прижимавшего свой рот к ее. Они падали вместе, его крылья были почти уничтожены, а душа слилась с этой смертной.

"Если это конец, Охотница Гильдии, – мысленно сказал он своей смертной, пока ангельское пламя проедая кости добралось до сердца, – тогда встретимся на той стороне".

Сара смотрела вверх, а по ее щекам катились слезы. Архангел Нью-Йорка падал, а в своих руках он держал тело, по которому струились белокурые волосы.

– Элли, нет, ты ни хрена не можешь так поступить, – настолько яростно прошептала она, что едва смогла сформулировать предложение. Она подбежала туда с арбалетом за секунду до того, как все стало совсем хреново, зная что понадобится Элли. Ренсом появился минуту спустя с пистолетом в руке. Но сражение происходило слишком высоко для них обоих, чтобы хоть как-то помочь.

А теперь Рафаэль падал, и они ничего не могли поделать.

Все происходило будто в замедленной съемке, Сара наблюдала, как ее лучшая подруга с изломанным телом лежала на руках архангела, а его великолепные крылья были изрезаны без надежды на исцеление. И не было времени, чтобы смягчить падение, под ними находились обломки с острыми краями, которые порвут плоть и сломают тела – разрушенный кирпич, сломанные трубы, даже разбитый вертолет, лопасти которого погнуты лавиной обломков. Острые края. Везде, куда бы ни посмотрела Сара, были острые края. Смертельно.

Сара рыдала, удерживаемая сильным захватом Ренсома, плача за них обоих, зная, что Ренсом предпочтет злость, чем боль потери. Ее зрение расплывалось, и на секунду Сара подумала, что ей померещились крылья. Они окружили Рафаэля, нежные, темные тени в кромешной тьме ночи, которая обрушилась на Манхэттен.

– Они поднимаются! – Сара дернула Ренсома за куртку, глядя на них. – Они взлетают! – Рафаэль и Елена затерялись в массе крыльев, но Саре было плевать. Имело значение лишь то, что они не упали на землю, что не разбились на тысячи кусочков, пока она смотрела и ничем не могла помочь. – Элли жива.

Ренсом не оспаривал ее утверждение, хотя они оба видели, что тело Элли никогда полностью не излечится от травм. Он просто обнимал ее и делал вид, что все в порядке. Еще какое-то мгновение.