Страница 7 из 32
Чуть подальше от того места, где мы засели, однажды заглох двигатель у гусеничного вездехода лавинной службы. Люди, специальностью которых является борьба со льдом и снегом, не растерялись. Одни принялись вырубать ломами гусеницы изо льда, другие возились с заглохшим двигателем, третьи отпугивали волков, которые выли где-то поблизости безумными от голода и стужи голосами. Вырубать гусеницы или колеса нужно быстро, быстрее, чем образуется наледь. Люди оказались проворнее...
Володя закурил, хотя ясно было, что времени терять нельзя. «Если отпустить тормоза, машина сможет еще продвинуться под уклон метра два, — сказал он. — Если двигатель на этих метрах заведется от колес, то вылезем, нет — вмерзнем напрочь». Он докурил папиросу, выкинул окурок, отпустил тормоз и сцепление. Очень медленно, по сантиметру, машина стала сдвигаться, провернулись колеса, через три метра было повышение, вот на этом отрезке должен был завестись или не завестись двигатель. Двигатель зарокотал! Немного побуксовав в ледяном крошеве, машина вылезла на сухое место. Чуть было не состоявшаяся неприятность у шоферов за таковую не считается. Слишком много пришлось бы вспоминать да переживать. Володя об этом происшествии забыл, как только мы отъехали с километр.
Наконец показался поселок Северо-Муйский. Он расположился на водоразделе рек Муякана и Верхней Ангары, возле строительства Восточного портала Северо-Муйского тоннеля. Здесь мы расстались с Володей. Он поставил машину и отправился в общежитие отдохнуть перед новым рейсом.
К припортальному сооружению я отправился вместе с главным инженером тоннельного отряда Арием Евгеньевичем Птушкиным. Арий Евгеньевич — горный инженер. «Говорят, — замечает Птушкин, — что горное дело не наука, а искусство. Наверно, потому, что постоянно возникают непредвиденные обстоятельства, которые науками не учтешь».
На горе, над порталом, стояли буровые установки, бурили водопонижающие скважины. Строители тоннеля наткнулись на термальные воды; мало того, что вода под давлением, она еще и горячая, до семидесяти градусов. О том, что термальные воды здесь есть, знали и раньше. Но количество их было неожиданностью...
Сразу же, начиная с портала, тоннель был одет в тюбинги — чугунные кольца, собираемые из секций. Здесь проходка шла через рыхлые моренные отложения. В одном месте несколько метров тоннеля было забетонировано, словно забинтовано, — тут прорвался плывун. На другом участке очень долго приходилось останавливать вывал; сыпучий материал выбирают и выбирают, а сверху сыплется и сыплется... Ближе к забою, где стенки тоннеля еще не были одеты в тюбинги, сверху лил теплый, почти горячий душ: это прорвались подземные воды. В самом забое было как в бане. Горячая вода хлестала потоком из-под брезента, прижатого к стенке досками и домкратами. Проходка велась специальным щитом: ножи углублялись в пласты, гидравлические домкраты продвигали щит вперед, другие домкраты прижимали крепежный материал. Вот в таких уникальных по сложности условиях ведется строительство пятнадцатикилометрового Северо-Муйского тоннеля, одного из самых длинных в мире.
В 1984 году по этому тоннелю должны пойти поезда, по Байкальскому они пройдут раньше.
Андрей Фролов, наш спец. корр.
Растущие под пулями
Официально война в Ольстере никогда не объявлялась. А пятнадцатитысячная английская армия, вот уже 10 лет оккупирующая шесть графств Северной Ирландии, находится там якобы «для поддержания порядка». Выполнять эту миссию ей помогают 15 тысяч полицейских и солдат «полка обороны Ольстера». Порядок поддерживается настолько рьяно, что за прошедшие годы в «мирном» Ольстере погибло около двух тысяч человек и больше двенадцати тысяч получили ранения или увечья. Среди них десятки детей и подростков. «У нас появилось новое поколение, — с горечью говорят в Ольстере о тех, кто родился в 50—60-х годах, — поколение, растущее под пулями».
Крегган по-гэльски означает «каменистая почва», хотя расположен городок на склонах глинистого холма рядом с Дерри. Основан он был в 1946 году, а его первыми жителями стали переселенцы-католики из средневековых трущоб Богсайда и бараков бывшей американской базы Спрингтаун. Из тринадцати тысяч его жителей почти десять — дети и подростки. Первую половину дня улицы Креггана кажутся вымершими. Но вот кончаются уроки в школах, и улочки, палисадники, дворы, пустыри городка затопляет половодье ребячьих лиц. Веселые крики, беготня, смех. Пока мальчишки с азартом гоняют мяч на еще не просохшей площадке, девочки постарше чинно вышагивают по узеньким тротуарам, катя перед собой коляски с младшими братцами и сестрицами. Не спеша разъезжает обшарпанный фургончик мороженщика, который расхваливает свой товар под оглушительный гром «Колоколов святой Марии» в исполнении Бина Кросби.
Медленно опускаются сумерки, улицы пустеют. Школьники садятся за уроки, а матери готовят ужин для своей шумной оравы — во многих семьях по восемь-десять детей, а уж пять-шесть — норма. В одних домах зажигаются экраны телевизоров, в других собирают продуктовые посылки мужьям, братьям, старшим сыновьям. Их отвезут в Белфаст, в тюрьму Мейз или в специальный центр расследований на Кремлин-роуд: два раза в неделю из Креггана туда ходит автобус, поездка занимает четыре-пять часов в оба конца, а плата за проезд всего 50 пенсов.
Обычно в это же время на улицы Креггана выходят патрули английских солдат. Четверо молодых парней в пестрых маскировочных костюмах с автоматическими винтовками на изготовку парами медленно идут по Сентрал-драйв, где еще час-другой назад девочки возили коляски с младенцами. Выстрелов не слышно. Ведь Крегган — мирный городок, и английская армия «только поддерживает в нем порядок». У приземистого бетонного здания социального центра, похожего то ли на блокгауз, то ли на огромную печь для сжигания мусора — окон в нем нет, а со скатов крыши свешивается паутина колючей проволоки, — патруль останавливается. По шаткой самодельной лестнице взбирается худенький юноша лет шестнадцати. Коробится от старости его нейлоновая куртка, трещит, как жесть. Впалые, бледные щеки. Глаза настороженно смотрят на солдат. Замерла на полпути рука, протянувшаяся было к оранжево-бело-зеленому флагу (1 Оранжево-бело-зеленый флаг — государственный флаг Ирландской Республики, который вывешивается католиками в Ольстере в знак протеста против английского правления.).
— Что-то ты сегодня запоздал спустить свою тряпку и поднять, как полагается, «Юнион Джек», — с ухмылкой бросает розовощекий солдат, чуть постарше паренька-католика, и дуло его автоматической винтовки как бы невзначай поднимается вверх. Этот солдат-первогодок переброшен в Ольстер на четыре месяца после пребывания на «передовых рубежах западной демократии» в ФРГ. Ему уже твердо внушили: те, кто сеет смуту и беспорядки в Ольстере, «подрывают» западную демократию. Правда, есть теперь приказ вести себя сдержанно. Поэтому солдат ограничивается тем, что пинает лестницу тяжелым ботинком, чуть не сбросив с нее паренька, и спешит за напарником. Раз капрал не требует, чтобы был поднят британский флаг, ему тоже наплевать.
Паренек на лестнице молча смотрит вслед патрулю. Сегодня обошлось. Но могло обернуться и по-иному. Он уже сбился со счета, сколько раз после «кровавого воскресенья» (1 В воскресенье 31 января 1972 года английские парашютисты расстреляли демонстрацию Движения в защиту гражданских прав в городе Дерри. При этом 13 человек было убито и около 40 ранено.) солдаты хватали его на улицах и в Дерри и здесь, в Креггане, грубо обыскивали, распяв у стены какого-нибудь дома, а затем пинком или тычком приклада милостиво разрешали убираться восвояси.
— Вы не найдете в Креггане ни одного подростка старше четырнадцати лет, которого бы не забирали в «свинарник», — рассказывает директор начальной школы Хью Келли. — Испытав на себе унизительные «допросы с пристрастием», ребята возвращаются, кипя от злости.