Страница 5 из 32
Владимир Иванович показывает мне рассечки — коридоры, которые соединяют тоннель со штольней, камеры — выработки в стенах, где хранится инструмент и устанавливается различное оборудование. Здесь уже целое хозяйство: водяное, воздушное, электрическое. Тянутся кабели, контактные провода, по которым скользят дуги токоприемников локомотива. Мы посторонились: прошел небольшой состав из вагонеток, груженных породой.
В забое работала буровая установка. Телескопические штанги протянули свои суставы к скале, бурильные головки вгрызались в камень. Потом придут взрывники, заложат в шпуры взрывчатку. Бурильная установка отъедет назад, на безопасное расстояние. Несколько десятков взрывов с отставанием один от другого на доли секунды прозвучат как один, раздробят скалу, словно обрежут ее по контуру тоннеля. Подъедет самоходная погрузочная машина и, работая вращающимися захватами и транспортером, погрузит раздробленный камень в вагонетки. Прозвучит очередной сигнал, одна техника отойдет от забоя, другая встанет на ее место. Людей на проходке работает мало, они управляют техникой.
В тоннеле встречаем девушку. На ее каске горит фонарик, девушка улыбается, можно подумать, что встретили ее не в забое, а на лесной тропинке с корзинкой ягод. Валя Лесникова работает в тоннельном отряде. Недавно кончила институт. Ей, геологу, под землей намного интересней, чем человеку, не посвященному в тайны недр. Чередование пластов, их контакты, сдвиги, выход водоносных горизонтов — все это здесь геологу видно как на ладони. О таких разрезах можно только мечтать! Валя рассказывала, что перед началом проходки с поверхности земли по оси тоннеля — по всей его длине — были пробурены разведочные скважины. Извлеченные из них образцы дали предварительные сведения о геологической ситуации. Но когда проходка углубилась в хребет, геологи получили много новой информации. Трудность для строителей тоннеля состоит прежде всего в том, что они имеют дело с молодыми горами, тектоническая жизнь которых еще не закончилась, они продолжают формироваться. Внутренние связи, как говорят геологи, неустоявшиеся, непрочные; к тому же — повышенная сейсмичность района...
Валя показала гладкую, словно специально кем-то отполированную поверхность камня: «Зеркало скольжения». По подобным поверхностям пласты перемещаются один относительно другого.
Среди твердых гранитных пород может вдруг попасться пласт из сыпучего материала, где камень словно перемолот гигантскими жерновами, перемешан с песком и глыбами. Встречаются источники, дающие воду под давлением в несколько атмосфер. Валя показала один из них, уже укрощенный. Теплая подземная вода по трубам, снабженным вентилями, поступала на промывку буровых скважин-шпуров. Проходчики очень быстро приспособили ее к делу.
Тяжелый «Магирус» легко берет подъем за подъемом, закладывает плавные виражи, следуя за движением рук водителя. За рулем Володя Хлесткий, опытный шофер. Ему около сорока, в бороде уже пробивается седина, но выглядит он гораздо моложе своих лет. Верно, дух первопроходчиков, стройки, дальней дороги молодит человека...
Если прикрыть глаза, не смотреть через широкое стекло на дорогу, то ее можно представить по шуму двигателя. То звучат высокие ноты... выше, выше, громче, напряженней — это берем подъем. Спад, еле журчит двигатель на холостых оборотах — это Володя поднялся на гору, сейчас начнется спуск. Машина разгоняется — ниже, спокойнее, басовитей звучит мотор. Двигатель зарокотал совсем низко, глухо и опять напряженно, даже как-то тревожно — это заслонки горного тормоза перекрыли выхлопной коллектор. Воздух, упруго сжимаясь в цилиндрах, сдерживает всю огромную массу тяжело груженной машины, которая, плавно колыхаясь, словно поддерживаемая кем-то, спускается с крутого склона. Требуется немалый опыт и сноровка, чтобы так плавно спустить машину, «удержать» ее.
Теперь наш путь лежит на перевал Даван. Рядом с автомобильной дорогой сюда поднимается железнодорожное полотно. Это участок временной дороги. Пока строится тоннель, часть грузов уже поступает по рельсам.
Когда-то, в начале строительства, один парень прошел от Усть-Кута до перевала на лыжах, и считался этот поступок дерзким и смелым. Опасен был путь в сорокаградусные морозы по глубокому снегу. На перевале Даван стояли всего три домика, поставленные первым десантом. Московские и харьковские метростроевцы начинали строительство, обживали перевал. Прокладывали к нему подступы, рубили просеки. К ним летал вертолет, но не всегда. Днями, неделями, месяцами падает на перевале снег. Снег может пойти и в июне — июле. Чтобы жить здесь, кроме физических сил, нужны еще и психическая устойчивость, выдержка. Трудно смотреть, как снег падает день за днем без конца из свинцового неба, словно собираясь похоронить под собой все живое... Это была настоящая зимовка. В глубоком снегу люди прорыли коридоры от одного дома к другому, к складу, к вертолетной площадке, к воде. Начальником зимовки был Владимир Самойлович Уселко, московский метростроевец.
В 1974 году зимой механик участка Михаил Сергеевич Беликов прошел на тракторах от Байкала до перевала. Колонна эта почти ничего не доставила на перевал, но был преодолен важный психологический барьер — стало ясно, что доставлять на перевал грузы, в том числе и тяжелые, можно. Через некоторое время тот же неутомимый Беликов протащил на Даван две передвижные электростанции и экскаватор. Работы на перевале начали разворачиваться. По пробитой дороге автомашины повышенной проходимости начали забрасывать сборные дома и горное оборудование для строительства ствола — вертикальной шахты посредине будущего тоннеля. Сейчас проходка ведется от ствола в обе стороны — на восток и на запад. И от Восточного и Западного порталов идут строители — так что уже четыре проходческих участка действуют в недрах неприступного когда-то Давана.
«Магирус» остановился на перевале возле столовой. Разглядываю знакомый пейзаж: те же ослепительно белые хребты, оцепеневшие от холода, внизу редкая тайга, в долине реки темнеет кедрач. Даже вертолетная площадка на прежнем месте. Только там, где стояли домики первого десанта, вырос небольшой поселок. На восток и на запад ведет широкая, хорошо укатанная дорога. Над стволом возвышается здание шахтного подъемника, вокруг — промплощадка: мастерские, гаражи, склады, серебристые цистерны с горючим. Строители обосновались на перевале прочно.
Из окна кабинета начальника тоннельного отряда Николая Алексеевича Твердохлебова был виден крутой склон с редкой щетиной деревьев; весной этот склон, как тупой бритвой, обдирают снежные лавины. Николай Алексеевич запер дверь, чтобы нам не мешали разговаривать. Постучал в фанерную стенку. «Потише, пожалуйста, галдите», — сказал вежливо, но достаточно твердо. Шумевшие за стенкой о своих делах механики притихли на минуту и тут же загудели вполголоса. Важные дела у механиков: выбить технику, доставить, пустить в работу. Ствол буквально пожирает все, обычные производственные проблемы усложняются удаленностью, оторванностью, вносят свои поправки и жестокие стихии, в результате даже такая простая вещь, как гвозди, — проблема. Хоть плачь, не было одно время гвоздей, рубили из проволоки. Николай Алексеевич рассказывал о сложнейшем оборудовании, которое работает под землей, о том, что постоянно требуются все новые мощности котельных, электростанций. Уже подведена высоковольтная линия, которая принесет энергию из Братска и Усть-Илимска...
В запертую дверь громко постучали. «Черт побери, не дают поговорить!» — сердито заворчал Николай Алексеевич. Направился к двери, готовый дать разгон настойчивому посетителю. В раскрытую дверь ворвалась краснощекая девушка. «Зачем заперся?» — спросила она довольно бесцеремонно. Николай Алексеевич смешался и слегка покраснел. Решительная девица тем временем снимала шубу и вешала ее на гвоздь. «Дочка», — шепнул мне Николай Алексеевич, он сразу стал каким-то худеньким, домашним, пахнущим папиросами, с приятной хрипотцой в голосе.