Ответная месть

Забросив на время все остальные дела, детективы сосредоточились сейчас на самом насущном, на проблеме, решение которой в конечном счете определяло, пристрелят их самих или нет. Конечно, от их деятельности зависела во многом общественная безопасность и жизнь сотен людей, но в данном случае они должны были защищать свою собственную жизнь.

К сожалению, вездесущие репортеры не были глухи и уж вовсе не страдали немотой. И в подобных случаях, когда газеты поднимали неимоверный визг, всех оповещая, что в городе появился убийца полицейских, сплоченные ряды служащих департамента полиции начинали редеть.

Напарник погибшего Рэндолфа, Фрэнк Ричмонд, был настолько потрясен, увидев, как его спутнику выстрелом разнесло голову, когда они спокойно проезжали по вроде бы безопасной улице, что, выйдя из госпиталя, ушел с полицейской службы.

И не он один.

Те служащие департамента, которые не были уверены в своем призвании, вдруг всерьез стали интересоваться продажей недвижимости, водопроводным хозяйством, захотели изучать закон, агрономию или прикладное искусство. Даже старые, испытанные полицейские, нервничая, замечали, что они насвистывают в темноте, озираются и невольно поглядывают на верхние этажи зданий и прочие подозрительные возвышенные места, где мог бы притаиться снайпер.

Гражданские лица, задумавшие было связать свою жизнь с полицейской службой, решали вдруг заняться чем-нибудь иным, хотя бы затяжными прыжками с парашютом или профессиональным футболом, что казалось в данной ситуации более безопасным.

Причина нарастающей паники была проста, и ничего нельзя было поделать как с разбегающимися кадрами, так и с теми, кто жаждал мести. Тут действовала простая логика.

Тот, кто решился убить полицейского, не пощадит никого. Ибо за убийство полицейского его ждет электрический стул, тогда как за убийство простого гражданина — всего лишь каторга.

Тот, кто решился убить полицейского, сможет убить любого.

Любого.

2

Автостоянка была заасфальтирована, обнесена высокой оградой и со всех четырех сторон окружена домами. Пухлые облака, проплывающие в небе, вдруг посылали на землю тень, и яркий солнечный свет внезапно сменялся сумраком, а потом солнце вспыхивало вновь. Полицейские машины, с маркировкой и без нее, выстроились «елочкой» на небольшом участке. К ним добавилась постоянно перемещающаяся группа зрителей в форме и в штатском. Из-за постоянно меняющегося освещения люди то снимали, то вновь надевали солнцезащитные очки. Никто не хотел ничего пропустить.

Сейчас общее внимание было приковано к дальнему углу стоянки — там, между микроавтобусом «шевроле» и высокой стеной, лежал мужчина в спортивной куртке и фланелевых спортивных брюках. То, что осталось от головы, было окружено ореолом из крови, костных осколков и шмотков мозга. Над трупом склонился Бэннэрман, медицинский эксперт. Его высокий рост и худоба были сейчас весьма кстати, иначе ему трудно было бы подойти к телу в этом узком пространстве между машиной и стеной. Каждый раз, как он выпрямлял спину, другие члены группы расступались перед ним, думая, что он окончил свою работу; и как только он снова склонялся над трупом, они вновь заполняли проход.

Страйкер поглядывал на окружающие стоянку офисы и жилые дома. Район этот не считался богатым, но и трущоб здесь не было. Влияние старой, центральной части города распространялось, как раковая опухоль, захватывая другие районы, в том числе и этот. Он уже разглядел чистые окна пустующих офисов, случайно откинутую штору в окне незаселенной квартиры. На перекрестке торчали зеваки, кое-где у подъездов спали пьяные. Они притащились сюда, но, по-видимому, здесь они не жили.

— Эти дома проверяли? — спросил он.

Капитан Корса взглянул на него, его темные глаза сверкнули поверх его толстых оливковых щек, словно зверьки из укрытия.

— А вы как думаете?

— Извините, — проговорил Страйкер.

Корса нахмурился.

— Он лежит здесь, должно быть, с ночи; никто его не заметил, пока не заступила следующая смена. — Корса потер лицо, потянул себя за нос и вздохнул. — Мы пили пиво в «Свистке» прошлой ночью, после смены. Мы иногда заходим туда. Он сказал, что ему надо ехать домой, он плохо спал и хочет пораньше лечь. — Корса замолчал, проглотил комок в горле и продолжал тихо: — У него жена и трое маленьких детей. Он был неплохой полицейский — собирался сдавать экзамен на лейтенанта. И друг был неплохой.

— Очень жаль…

Корса кивнул:

— Эх, а всех нас не жалко? Он ведь четвертый? Или уже пятый?

— Четвертый, — ответил Тос.

— Паршивое дело, — промолвил Корса, отвернулся и посмотрел на крыши домов по другую сторону улицы. — Ну, а вы что выяснили?

— Четыре убитых полисмена из четырех различных полицейских участков, — хмуро сообщил Страйкер. — Трое были в форме, только Ентол в штатском. Первые трое никогда не служили и не работали вместе. В разных чинах, разного возраста, разной внешности… да все разное! Ентол мог встречаться с кем-нибудь из них. А может быть и нет. Участки так далеко друг от друга! Едва ли…

— Оружие одно и то же?

Тос покачал головой:

— Первые двое убиты из винтовки. Третий — из пистолета. Возможно, тридцать восьмого калибра, хотя пуля разлетелась на осколки, что трудно установить с достоверностью. Общее: все убитые — полицейские, все выстрелы — в голову, и ни в одном из трех случаев причина не установлена. Может быть, этот случай отличается от тех трех — может быть, ему угрожали или где-то у него был известный ему враг… В этом нам предстоит разобраться вместе с вами. Вот и все, что мы знаем. И еще одно: двое первых были убиты с расстояния примерно в пятьсот ярдов, а третий — из движущегося автомобиля.

— Меткий стрелок, — заметил Корса.

— Таких сейчас много, — добавил Страйкер.

Когда Бэннэрман поднялся на этот раз, он действительно кончил свою работу. Он выбрался из узкого пространства между стеной и автомобилем и направился к Страйкеру и другим.

— Этот случай отличается от других, — сообщил он. — Выстрел сделан с близкого расстояния.

— Оружие то же, что и в прошлый раз?

Бэннэрман пожал плечами:

— Это не по моей части, но сомневаюсь, что они что-либо определят, кроме калибра. Пуля пистолетная. Пробила голову и ударилась в стену — все осколки ее здесь. Может быть, тридцать девятый калибр. — Он показал маленький серый осколок в нумерованном пластиковом пакетике и положил его в карман. — Хотите взглянуть на тело, прежде чем мы его увезем?

— Нет, спасибо, — отказался Тос, щеки его залила бледность.

Бэннэрман посмотрел на него и усмехнулся:

— Приготовьтесь к тому, что вам иногда придется делать это, Тос, если вы хотите продвинуться по службе.

— Лучше уж я обойдусь без повышения, — признался Тос. — И так спасибо…

— Я подойду, — Страйкер вздохнул.

Он сделал это не в назидание Тосу, а просто подошел и посмотрел, настолько пристально и внимательно, насколько смог. Но то ли брезгливость Тоса оказалась заразной, то ли гнев не давал дышать спокойно — желудок его чуть не вывернуло наизнанку, когда он глядел на парня, так безжалостно убитого и без всякой видимой причины. Один из фотографов решил сделать повторный снимок, и, отразив свет вспышки, ярко сверкнуло обручальное кольцо на левой руке убитого.

Страйкер взглянул на небо и подумал о Кейт, которая сейчас летит над океаном, направляясь в Англию на конференцию по литературе. Он не очень распространялся при ней о трех убитых полицейских, но ведь она читает газеты, как и все. Она тоже ничего не говорила об этом — да и не должна была говорить. Это лежало между ними, как пропасть — давно, с самого начала их совместной жизни. Когда он выходил из дома — каждый раз мог стать последним, а она не хотела остаться одна, с детьми на руках. Страйкер не раз пытался ей объяснить, что полисмен, одетый в штатское, меньше подвергается риску быть убитым, чем полисмен в форме, — но что можно было объяснить женщине, ждущей его дома иногда всю ночь напролет? Детектив Фил Ентол лежал сейчас у его ног, в твидовой куртке, серых фланелевых брюках, светло-голубой рубашке, ворот нараспашку — в штатском. Так они обычно и одевались…