Страница 28 из 151
Вот его стихи к монастырскому повару:
О чадо
Венца за прилежанье
,
как не удостоить повара
? ,Смиренный труд — а целодневное небесная
Грязна рука у
—
повара
слава в нем
— душа чиста, .Огонь ли жжет
,
геенны огнь не будет жечь
,
Спеши на кухню бодрый и, послушливый , Чуть свет огонь раздуешь перемоешь все
Накормишь братью
,
а послужишь господу
.
Да не забудь приправить труд молитвою
,
И воссияешь славою Иакова, 35.
В усердье и смиренье провожая жизнь
Таким образом, герой Феодора — тот же, что и герой агиографии: смиренный человек, труженик, с грязными руками, но чистой душой.
Интересное историко-культурное явление эпохи — творчество поэтессы Касии (род. ок. 810 г.)36. О ее жизни сохранился рассказ в стиле восточной новеллистики: около 830 г. мать императора Феофила устроила для сына смотр знатнейших и красивейших девиц империи, и в число претенденток была включена Касия; именно она особенно понравилась Феофилу, и он уже подошел к ней с яблоком, предназначенным избраннице. Однако слишком свободная речь образованной Касии отпугнула царственного жениха, и ей пришлось идти в монастырь и искать утешения в насмешках над человеческой глупостью. Действительно, эпиграммы против «глупцов» и «невежд» занимают необычайно большое место в литературном наследии этой ученой женщины.
—
о боже мой
,
Когда невежда умствует
Куда глядеть
?
Куда бежать
?
Как вынести
?
В одной из эпиграмм против глупцов содержится явный намек на злосчастные смотрины:
Ужасно выносить
ужасно коль в почете
, ;До крайности глупца, суждения онНо если он юнец из дома « царского,
Вот это уж доподлинно увы и ах!»
Излюбленной формой Касии была одностишная ямбическая сентенция; иногда она развертывается в двустишие или целую эпиграмму. Ряд сентенций начинается одним и тем словом (например «μισω» — «мне мерзостен»).
Мне мерзостен
,
глупец
,
что суемудрствует
.
.Мне мерзостен кто всем
Мне мерзостен
, готов поддакивать.
.Мне мерзостен
невежда как Иуда сам
в речах нецеломудренный .Мне мерзостен доносчик на своих друзей.
Мне мерзостен речистый не ко времени
Две сентенции в достаточно озорном для византийской монахини тоне трактуют о женщинах и женской красоте. Пикантность одной из них оттеняется ссылкой на авторитет библейского апокрифа:
:
Во всем победу женский род снискал себе
Так учит Ездра
,
подтверждает
—
истина
,
другой же — постной интонацией первого стиха:
— конечно, зло,Хоть женщина красивая радости;А все же в красоте немало
Но если и пригожесть у нее отнять, —37 Двойное зло: и радоваться не на что!
Кроме ямбов, Касии принадлежат литургические песнопения, к которым она сама писала музыку. Среди последних интересен рождественский гимн, где проводится развернутая аналогия между утверждением в римском мире единодержавияАвгуста и установлением на земле веры в единого бога — Христа.
Многие сочинения Касии банальны и повторяют избитые истины христианской морали: она прославляет монашество, осуждает скупость, погоню за богатством, восхваляет терпение и трудолюбие. Ее идеал приближается к традиционным образам агиографии, хотя он до некоторой степени субъективно окрашен: несправедливость личной судьбы, трагическое столкновение с глупостью самодержца вдохновили Касию на настойчивое осуждение глупости и невежества вообще.
Дитя иконоборческой эпохи, Касия, хотя и гордится своей светской образованностью, чуждается классических реминисценций и игнорирует классическую просодию.
К этому же времени относится творчество диакона Игнатия (см. выше, стр. 85). Его поэма «На грехопадение Адама» примечательна своей драматической (точнее, диалогической) формой. Она состоит из 143 тримеров, причем на каждую реплику бога, Адама, Евы и змия отведено ровно по три стиха: лишь заключительная реплика бога нарушает эту квоту. Такой же жесткий формальный распорядок царит и в Игнатиевых переложениях басен Эзопа, где сюжет каждой басни втиснут в четверостишие.
Памятники народного творчества, к сожалению, не сохранились — за исключением случайных песенок, включенных в текст хроник. Эти песенки подчас высмеивали пьянство и разврат императоров-иконоборцев.
ИСКУССТВО
До нашего времени дошло очень мало памятников византийского изобразительного искусства VIII— IX вв. Иконоборческие споры привели к массовому уничтожению памятников, среди которых значительное место занимали произведения, связанные с религиозными сюжетами. Иконоборцы, отстаивавшие догму о невозможности воплощения божества в иконе (см. выше, стр. 55), считали недопустимым сохранение в церквах изображений Христа, богоматери и святых. Они считали природу Христа неописуемой.
После торжества иконопочитателей памятники живописи вновь реставрировались в старом духе. Однако многое было утрачено безвозвратно. В настоящее время мы можем судить о развитии искусства этого периода истории Византии лишь по случайно уцелевшим памятникам и по косвенным свидетельствам письменных источников.
Церковь св. Софии в Фессалонике. VIII в. Внешний вид
Постоянные военные столкновения между Византией и халифатом в Малой Азии, войны с Болгарией на Балканах сказались губительным образом и на сохранности сооружений византийских зодчих. Из известных нам по письменным источникам памятников архитектуры лишь очень немногие дошли до нашего времени, да и то в большинстве случаев в сильно перестроенном и переделанном виде. Многочисленные перестройки, которым они подвергались частью уже в византийские времена, частью позднее - после турецкого завоевания, исказили первоначальный замысел строителей подчас до полной неузнаваемости. Лишь глубокое и тонкое обследование всех структурных частей зданий позволило современным ученым выяснить их первоначальный план и определить время их возникновения, хотя бы приблизительно.
Совокупность имеющихся данных приводит к выводу, что развитие архитектуры продолжалось в VIIIIX вв. в направлениях, которые были намечены уже с конца V в. и увенчавшиеся в VI в. успешным построением грандиозного здания Софии Константинопольской, продолжались и позднее. Вслед за церковью Хоры в Константинополе (позднее превращенной в мечеть Кахриэ-Джами) и сходной с ней по плану церковью Успения в монастыре Иакинфа в Никее, датируемыми обычно VI—VII вв., мы встречаемся опять с купольной базиликой в храме Софии в Фессалонике в 30-х годах VIII в. Церковь Софии в Фессалонике, подобно названным храмам, представляет собой трехнефную базилику. Здание в плане приближается по своим формам к квадрату, напоминая в этомотношении пропорции памятников архитектуры Константинополя. В архитектуре храма слегка уже намечены черты крестовокупольной конструкции. Четыре узких полуцилиндрических свода, сдерживающих распор купола, расположены вокруг центральной части храма таким образом, что образуют фигуру креста. Боковые нефы внизу перекрыты цилиндрическими сводами; вверху, во втором этаже, они имеют деревянные перекрытия.