Адмирал Нельсон

Нельсон получил приказ или накрепко заблокировать флот противника в Кадисе, или разбить его в решительном сражении. Он предупредил Питта: имейте в виду, «только достаточное число кораблей есть залог того, что неприятельский флот будет уничтожен» (18). Питт и Бархэм обещали сделать все возможное. Нельсон надеялся, что численность его эскадры будет доведена до 40 линейных кораблей, но нужного количества кораблей он так и не получил. И, как это неоднократно бывало раньше, ему прежде всего не хватало небольших крейсерских судов. Нельсон рассчитал, что встреча с противником должна скоро произойти, поскольку из-за концентрации огромного количества судов в Кадисе (с многочисленными экипажами) там быстро истощатся запасы продовольствия.

Пока же адмирал всячески старался выманить противника из порта. Он убрал подальше эскадру Коллингвуда, крейсировавшую вблизи Кадиса с целью обеспечить прочную блокаду франко-испанского флота. Теперь с вражеских кораблей ее нельзя было увидеть, лишь цепочка мелких судов англичан оставалась для наблюдения. В предстоящем сражении следовало «встретить врага в море» и здесь его уничтожить (19).

Нельсон прекрасно знал, что французские и испанские корабли превосходят во многих отношениях английские. Но боевая выучка команд — от рядовых до офицеров и капитанов — в английском флоте была значительно выше, чем у французов и тем более у испанцев, которые подолгу простаивали в портах под блокадой, что лишало их возможности приобрести необходимый опыт и закалку.

Французский инженер Форре в 1802 г. писал о причине превосходства англичан: «У них на кораблях все хорошо организовано... и артиллерия их хорошо действует... У нас же совершенно противное» (20). Английские канониры стреляли более метко и быстро. Они делали по выстрелу в минуту, тогда как лучшим французским канонирам требовалось три минуты на один выстрел.

Французские адмиралы все это понимали. Особенно скептически оценивали они состояние союзного испанского флота. Адмирал Декре говорил Наполеону: «Я верю в действительную силу кораблей вашего величества и в той же степени уверен в тех кораблях Гравины, которые были уже в море. Но что касается прочих испанских кораблей, которые в первый раз выйдут из порта, дурно вооруженные, под командой неопытных капитанов, то, признаюсь, я не знаю, что можно осмелиться предпринять на другой день вступления под паруса с этою многочисленною частью союзного флота» (21).

Первый вариант плана сражения Нельсон составил еще тогда, тогда английская эскадра гонялась за французами. Окончательный вариант плана он сформулировал на борту «Виктори» 9 октября, вблизи Кадиса. Нельсон решил разделить свою эскадру на два отряда, во главе большого отряда кораблей поставить второго флагмана — Коллингвуда. Ему надлежало врезаться во вражескую линию, разорвав ее на части. Затем в дело вступал отряд Нельсона, которому предстояло победоносно завершить сражение. В боевом приказе учитывался и такой немаловажный фактор, как ветер. Нельсон понимал, что многое зависит от случая, непредвиденных обстоятельств. Поэтому Коллингвуду и капитанам кораблей предоставлялась возможность проявить инициативу. «Второй командующий будет направлять движение своей линии судов, держа ее в максимально компактном порядке, насколько позволят условия. Капитаны должны следить за тем, чтобы занимать свое определенное место в линии. Но в случае, если сигналы (командующего — В. Т.) будут неразличимы и непонятны, капитаны не совершат большой ошибки, поставив свой корабль против корабля противника» (22).

Обеим линиям английской эскадры предстояло подойти на расстояние орудийного выстрела к центру вражеской линии с тем, чтобы как можно быстрее атаковать ее и разрезать у 12-го корабля, считая от арьергарда.

Свой отряд Нельсон планировал направить на вражеский центр. Приказ требовал приложить все усилия, чтобы захватить главнокомандующего франко-испанской эскадрой адмирала Вильнёва и второго командующего, испанского адмирала Ф. Гравину.

Нельсон предполагал применить ту же тактику, которой он придерживался при Абу-Кире и у Копенгагена. Разница заключалась лишь в том, что там корабли противника были неподвижны, а у Кадиса сражение могло произойти с маневрирующей вражеской эскадрой.

Сотни книг и тысячи статей восхваляют Нельсона за произведенную им революцию в тактике военно-морского боя. Как и многие другие утверждения, касающиеся Нельсона, оно требует к себе спокойного, трезвого подхода. Если в чем-то и есть заслуга Нельсона, то лишь в том, что он, по выражению английского автора У. X. Фитчера, «приложил здравый смысл к ремеслу войны» (23).

За многие десятилетия до описываемых событий английский флот принял далеко не рациональную тактику, ставшую затем непреложным законом: ставить свои суда во время боя параллельно линии судов неприятеля. Получалась дуэль двух кораблей, общее сражение распадалось на изолированные схватки отдельных судов.

Первым сломал нелепую к этому времени общепринятую военно-морскую традицию, как это уже отмечалось выше, русский адмирал Ф. Ф. Ушаков. В Англии и до Нельсона некоторые адмиралы понимали абсурдность линейной тактики. В 1756 г., например, адмирал Бинг попробовал изменить ее, но в сражении его постигла неудача, и он был казнен за своеволие. Нельсон же полностью отринул эту тактику и, поскольку ему сопутствовал успех, достиг громкой славы.

Готовясь к сражению с Вильнёвом, Нельсон больше всего боялся, что союзный флот не выйдет из Кадиса или, даже если нужда и заставит его покинуть порт, уклонится от сражения с английской эскадрой. Опасался он напрасно: Вильнёв уже не мог не принять боя, так как Наполеон, возмущенный нерешительностью своих адмиралов, требовал от них эффективных действий.

Однако военно-морское дело Наполеон знал плохо и не понимал, из чего слагается победа в морском сражении. Двинув булонскую армию на восток, против Кутузова, император решил, что и французскому флоту следует не торчать вблизи пролива между Францией и Англией, а проводить операции у берегов Испании, у Гибралтарского пролива и в Средиземном море. Вильнёв получил приказ взять на полгода продовольствия, направиться из Кадиса через Гибралтар в Средиземное море, в Картахену, и соединиться там с восемью линейными кораблями. Одновременно с новой оперативной директивой Вильнёв получил от адмирала Декре из Парижа следующее письмо: «Главное намерение императора состоит в том, чтобы отыскать в рядах, в каких бы то ни было званиях офицеров, наиболее способных к высшему начальствованию. Но чего ищет он прежде всего, так это благородной любви к славе, соревнования за почести, решительного характера и безграничного мужества. Его величество хочет уничтожить эту боязливую осторожность, эту оборонительную систему, которые мертвят нашу смелость и удваивают предприимчивость неприятеля. Эту смелость император желает видеть во всех своих адмиралах, капитанах, офицерах и матросах, и, каковы бы ни были ее последствия, он обещает свое внимание и милости всем тем, кто доведет ее до высшей степени» (24).

Прошло всего несколько дней, и Наполеон отдал Вильнёву новый приказ, предписывавший после прибытия в Картахену проследовать к Неаполю. «Я желаю,— требовал император,— чтобы везде, где встретите неприятеля, слабейшего в силах, Вы бы немедля нападали на него и имели с ним решительное дело... Вы должны помнить, что успех предприятия зависит более всего от поспешности Вашего выхода из Кадиса. Мы надеемся, что Вы сделаете все, что от Вас зависит, чтобы поскорее это исполнить, и рекомендуем Вам в этой важной экспедиции смелость и наивозможно большую деятельность» (25).

Наполеон не просто приказывал, он сурово осуждал Вильнёва. «У англичан,— говорил император,— очень поубавится спеси, когда во Франции найдутся два или три адмирала, которые желают умереть» (26).

Не надеясь, что Вильнёв по приказу обретет отвагу и мужество, Наполеон срочно направил ему замену в лице вице-адмирала Розали. Из Парижа в Мадрид, а оттуда в Кадис путь был в те времена долгим. К тому же карета Розали сломалась в дороге. Вильнёв узнал о приезде своего преемника в Испанию, когда тот еще не успел добраться до Кадиса. Мог ли в таких условиях французский главнокомандующий не выйти в море? Обстоятельства работали на Нельсона, хотя он об этом так никогда и не узнал.