Страница 5 из 65
Если уж на то пошло, он не знает, какое именно место Исидро сейчас зовет домом. Возможно, он вернулся в Лондон после того, как Эшер оставил его, спящего, в подвале монастыря св. Иова в Петербурге? Или же перебрался в другой город, поскольку Лидия научилась выслеживать вампирские гнезда по банковским записям и сделкам с недвижимостью?
Если дела и в самом деле обстоят именно так — он вновь ощутил страх, который никогда его полностью не покидал, — то что стало с прочими лондонскими вампирами? Известно ли мастеру города, что Лидия может их отыскать? Он уже давно подозревал, что лондонский выводок держится подальше от Лидии и от него самого только из страха перед Исидро. И если испанец покинул город…
Мы слишком мало знаем о вампирах для людей, чья жизнь подвергается опасности из-за того, что мы слишком много о них знаем…
Он уже взялся за дверную ручку, когда услышал доносящийся из комнаты голос Лидии:
— Он вернется с минуты на минуту…
Исидро. Кто еще мог прийти к нему в столь поздний час? Черт бы побрал его наглость…
Поддавшись вспышке гнева, он толчком распахнул дверь.
И увидел Гранта Хобарта, стоящего у камина вместе с Лидий.
— Вы должны помочь мне, Эшер, — переводчик сделал несколько шагов по комнате, не находя в себе сил присесть. Его лицо, изборожденное глубокими морщинами (хотя он был всего лишь несколькими годами старше Эшера), за прошедшие пять часов постарело лет на десять. — Рикки не делал этого. Он бы не смог. Он на такое не способен.
— Вы сказали, он пьет.
— От выпивки он тупеет, но в буйство не впадает, — Хобарт сделал глубокий вдох, словно вспомнив, где он находится, и склонил перед Лидией голову с гривой темных волос. — Прошу прощения, миссис Эшер. Нам не следовало бы…
— Все в порядке, сэр, — Лидия встала. Огонь в камине очертил ее стройную высокую фигуру в облаках нежно-кремового игольного кружева, заставил заблестеть медные и бронзовые прядки в густых золотисто-каштановых волосах. — Если вы, джентльмены, желаете поговорить наедине, я могу уйти, хотя смею вас заверить, ничто не в силах поразить меня. Ваш сын часто смешивал опиум и алкоголь, сэр Грант?
Хобарт потрясенно молчал, и она продолжила, широко распахнув карие глаза:
— Мое любопытство объясняется тем, что человек, не привыкший к опиатам, обычно просто засыпает…
— Он и раньше их смешивал, да, — сэр Грант с трудом выдавил из себя постыдное признание.
— Расскажите мне о вашем сыне и мисс Эддингтон, — Эшер усадил нового гостя в кресло, где до этого сидел ребе Карлебах, и достал из серванта чистую чашку; Лидия тем временем выудила из-за подушечки записную книжку. — Вы сказали, что он мог сделать предложение, когда был пьян?
— Вполне мог, — Хобарт вздохнул. — Эта ее…
Он удержался от характеристики пусть яркой, но едва ли приемлемой:
— На это намекала ее матушка, когда я пришел к ним с сэром Эллином, чтобы выяснить, нельзя ли как-нибудь замять дело. Глупо с моей стороны. Майра Эддингтон уже успела разослать объявление в газеты. Не только в тот листок, который выпускают посольства; нет, она отправила телеграмму в «Таймс», чё… чтоб ее, — он бросил на Лидию извиняющийся взгляд. — Да еще и оповестила о помолвке всю их семейку.
Сжав в кулак руку, большую и тяжелую, как у какого-нибудь матроса, а не отпрыска уважаемой семьи дипломатов, он стукнул по полированной столешнице, на которой еще оставалась доска для криббиджа. Его губы искривились в уродливой гримасе.
— Причиной всему деньги Джулии, конечно же, — продолжил он через некоторое время, справившись с гневом. — Джулии и ее скаредного папаши. Утром мне придется написать ей. Одному богу известно, как я ей все объясню.
Он потер лицо, словно пытаясь очнуться от кошмара:
— Вот поэтому я и пришел к вам, Эшер. Мне надо хоть что-то сказать жене. Она обожает Рикки. Мне придется сказать ей, что дело ведется, что есть человек, который им занимается. Вы говорите по-китайски. Вы не служите в посольстве и никак не связаны с Эддингтоном и его помощниками, которые готовы на цыпочках ходить, лишь бы не побеспокоить Юань Шикая и не сорвать эти их драгоценные выборы. Можно подумать, Юань даст их провести…
— По-китайски? — Эшер поднял палец, но Хобарт нетерпеливо отмахнулся от него, словно сам вопрос был полной нелепицей.
— Ее убил китаец. Это же очевидно.
— Зачем бы им это понадобилось? — запротестовала Лидия.
— Откуда, чё… откуда, будь я проклят, мне это знать? — огрызнулся Хобарт. — Одному богу известно, что творится у них в головах. Я прослужил здесь почти тридцать лет и до сих пор не могу понять, почему Пэй будут работать только на Хуанов, а человек, который добрую половину своей жизни хранил верность Тянь-ди хуэй,[1] вдруг ни с того ни с сего убивает главу местного братства. Поверьте мне, здесь чувствуется рука китайцев.
Лидия начала было отвечать, но Эшер, поймав ее взгляд, покачал головой.
— Какой-нибудь конкретный китаец? — мягко спросил он. — Кто-нибудь из ваших слуг?
— Боже, да мне-то откуда знать! — взревел Хобарт. — Все они тут держатся друг за друга, кто их разберет, в чем они замешаны?
— Могу я поговорить с ними? С вашими слугами, я хотел сказать.
Хобарт заколебался, отводя глаза, словно ему в голову пришла какая-то запоздалая мысль. Потом сказал:
— Разумеется. Я бы сам их спросил, но они слишком боятся за свои места, чтобы ответить мне что-нибудь поперек.
Его руки, ухватившиеся за хрупкую фарфоровую чашечку, слегка дрожали, а мощные плечи поникли, будто исходящее от чая успокаивающее тепло было единственным, что еще придавало ему сил.
— Спасибо, что пошли с нами тюрьму, Эшер, — тихо добавил он. — Я этого не забуду, клянусь.
— Ваш сын поддерживал какие-либо отношения с девушкой? До того, как сделал ей предложение, — тут же уточнил Эшер сухим тоном.
— А, да вы же знаете, как оно бывает в дипломатических кругах. Здесь слишком мало женщин, и даже явная охотница за мужьями вроде мисс Эддингтон начинает казаться привлекательной, если до этого годами приходится иметь дело только с местными певичками, — какое-то воспоминание снова исказило лицо Хобарта. — Рикки относился к ней по-дружески, но точно не собирался просить ее руки. Она на четыре года его старше… была, — поправился он, слегка покраснев от стыда за собственную бессердечность. — Непривлекательной ее не назовешь, но в свои двадцать четыре она еще ни разу не получала предложение, и вряд ли бы получила. Эддингтоны — хорошая семья, но у них гроша ло… у них нет ни пенни за душой.
Он бросил на Лидию еще один извиняющийся взгляд.
— Бог их знает, зачем они привезли дочь сюда. Чтобы занять пост атташе, мужчине нужно иметь не менее четырехсот фунтов личного дохода в год, а поместье сэра Эллина столько не принесет, особенно если он передаст часть имущества сыну.
— Вы сказали, что ваш сын был в китайских кварталах…
— В «Восьми переулках», — Хобарт назвал часть города, печально известную своими притонами и борделями.
— Наверняка он был не один.
— Боже правый, нет! Думаю он отправился туда со своими приятелями-бездельниками — Кромвелем Холлом, Гилом Дэмпси из американского посольства и Гансом Эрлихом, письмоводителем фон Мерена… да, — добавил он неохотно, — я тысячу раз говорил мальчику, чтобы он не водил дружбу с Эрлихом, потому что стоит ему глотнуть шаоцзю,[2] и у него рот не закрывается… Но Эрлих обычно пьет быстрее Рикки, да к тому же едва ли может отличить конную артиллерию от прогулочной двуколки, так что я особо не беспокоился. И потом, Рикки не знал ничего важного. Ради бога, Эшер, это Китай, а не Франция. Откуда здесь взяться чему-нибудь важному?
Он поставил чашку на стол, положил руки на колени и замер, склонив голову. «Как солдат, постепенно остывающий после жаркой схватки», — подумал Эшер, которому это ощущение было хорошо знакомо. Когда не остается ничего, кроме озноба, усталости и боли…
1
Общество Неба и Земли, одно из самых старых и влиятельных тайных обществ Китая. Возникло в XVIII в. на юге страны.
2
Китайская водка.