Князья Преисподней (ЛП)

Он снова схватил Эшера за руку и впился взглядом ему в лицо.

— Твой отец молился за тебя. Он хотел, чтобы ты служил Церкви. Ты нарушил его волю.

Он что, читает мысли? Или говорит о своем собственном отце?

— Отец хотел, чтобы я служил Церкви, — согласился Эшер, решив не уточнять, о какой именно церкви идет речь. — Я же шел своим путем, пока не встретил дона Симона.

Вампир нахмурился:

— Все мы в неволе у наших семей, — судя по голосу, он успокоился, и взгляд блестящих в тусклом желтом свете глаз внезапно стал осмысленным. — Они — настоящие князья Преисподней. Даже если нам удается ускользнуть от них, они преследуют нас в наших снах. Моя мать…

Он запнулся, потом продолжил:

— Мать и дядья хотели, чтобы я вступил в Общество Иисуса, потому что господь даровал мне способности к языкам. Отец погиб, сражаясь с еретиками в Нидерландах. Мне было трудно… очень трудно сказать Кристиане, что нам не суждено быть вместе, ведь я любил ее… или думал, что любил. Дядя сказал, что со временем я научусь любить Бога, и тогда тело Кристианы станет для меня просто бурдюком с требухой и кровью, как и тела всех женщин. Но мне было трудно.

Эшер осторожно высвободился из его когтей.

— Когда я найду Исидро, я спрошу его, какие именно распоряжения отдал ему Его Святейшество касательно вашего возвращения в Рим. Так как именно мне придется выполнять их, я при первой же возможности вернусь сюда и обо всем расскажу вам.

— Распоряжения?..

— Касательно вашего возвращения в Рим.

— Да, конечно, — отец Орсино тряхнул головой, как человек, внезапно осознавший, что забыл только сказанные им слова. — Кто сейчас занимает папский престол? Я нашел себе убежище в шахтах, за серебряными решетками, за преградой, к которой князья не осмелятся прикоснуться. Тысяча, десять и сто тысяч железных ступеней, ведущих во тьму… Там осталась моя книга. Исидро сказал, что достанет ее. Я посвятил ее Его Святейшеству, но новости до меня почти не доходили.

— Нынешнего папу зовут Пий X, — ответил Эшер. — Он известен как человек в высшей степени богобоязненный и решительный.

А также упрямый и консервативный, хотя инквизиторы шестнадцатого столетия, вполне возможно, сочли бы его тряпкой из-за того, что он объявил браки между католиками и протестантами «недействительным с точки зрения церкви» вместо того, чтобы призвать к казни святотатцев, осмелившихся вступить в такой союз.

— Вы заступитесь за меня?

— Да. Исидро тоже…

— Ох, его сожрали твари из шахт, — внезапно отец Орсино поманил Эшера в сторону лестницы, как добродушный священник, направляющий прихожанина к исповедальне. — Поэтому-то должен быть кто-то еще, кому известно о распоряжениях папы.

— Сожрали?

Эшер, которому сейчас предстояло в обществе вампира подняться по тонущей во тьме узкой крутой лестнице, подумал было вернуться за фонарем, оставшимся в другом конце склепа, но тут же отказался от этой идеи. Ему не хотелось, чтобы между ним и дверью стоял вампир.

— Он сказал, что направляется в шахты. Разве я не упомянул об этом? Он отправился туда, чтобы достать мою книгу, труд всей моей жизни, в котором я опроверг еретические построения Лютера… Я объяснил ему, как открыть серебряные двери. Так что, наверное, его сожрали.

Эшер коснулся ладонью стены, чтобы не отклониться в сторону во время подъема. Отец Орсино дружелюбным жестом положил ему руку на плечо.

— Я долго размышлял над этим, и вот к каким выводам пришел, — продолжил священник. — Первое судилище, Циньгуан, расположено недалеко от поверхности земли. Там правит Цзянцзы-ван, который в эпоху Хань был монахом-воином, и там заслушивают дела грешников и выносят им приговор. А вот второе судилище, Чуцзян, где правит Ли, называют Адом зверей, там карают нечестных посредников и невежественных врачей — демоны в зверином обличии терзают их, колют рогами, рвут на части и топчут копытами. Если дела в самом деле обстоят так, тогда эти твари — шоу-гуй, демоны-животные, которые из-за нерадивости князя Циньгуана пробрались в первое судилище, а затем сквозь дыру в стене преисподней пролезли в шахты. Это объясняет его приход в шахты…

— Исидро?

— Нет-нет, князя Циньгуана! Он был там. Я принял было его за Ли, князя Чуцзяна, но вряд ли бы он решился… В темноте я слышал его шаги.

Священник снова стиснул его руку повыше локтя. Эшер чувствовал, что отец Орсино идет за ним. Заскрипела разбитая дверь, и через мгновение в слабом свете звезд, таком ярком после темноты на лестнице, перед ним проявились прорехи в крыше ризницы и густые неподвижные тени на обвалившихся стенах.

— Должно быть, шоу-гуй уже сожрали дона Симона, — с грустью продолжил вампир. — Поэтому вы должны помочь мне — вы и ваша семья. Достаньте мою книгу и отвезите ее папе. Я могу положиться на вас?

Едва переводя дух, Эшер ответил:

— Вы можете положиться на меня. На нас.

— Да благословит вас господь, — иезуит начертил в воздухе знак креста, затем взял Эшера за плечи и расцеловал в обе щеки. От едва коснувшихся кожи губ веяло теплом чьей-то похищенной жизни. — И да ускорит Он ваши шаги.

В густой синеве и звездном свете часовни Эшер с глубоким вздохом очнулся от мгновенного забытья, все так же стоя в полуразрушенной ризнице, рядом с черным провалом ведущей в склеп лестницы. В комнату просачивался серебристый предрассветный сумрак. Ребра болели так, будто его сбил поезд. Где-то в переулке торговка громким голосом расхваливала достоинства паровых клецок.

17

В номере Лидию ждали две записки. Одну — от сэра Гранта Хобарта — она тут же бросила в камин, как и две предыдущих: более чем объяснимое поведение для недавно овдовевшей женщины, с ее точки зрения. Она по-прежнему злилась на этого человека. Если бы Джейми действительно погиб, виноват был бы Хобарт.

Какие бы оправдания он ни привел, она не желала их знать.

Вторая — к ней прилагался пышный букет, должно быть, доставленный поездом с юга Китая за немалые деньги, — была от Эдмунда Вудрива. Под укоряющим взглядом миссис Пиллей Лидия не решилась избавиться от записки (а уж тем более от цветов). Ухаживания Вудрива одновременно раздражали и забавляли ее: неужели он думает, что женщина, чьего мужа убили всего неделю назад, сочтет его внимание лестным для себя?

Скорее всего, он и в самом деле так думает.

Или же настолько хочет продвинуться по карьерной лестнице, что готов ухватиться за любую возможность.

— Он очень приятный мужчина, настоящий джентльмен, — сказала миссис Пиллей, встревоженно наблюдая за Лидией. — И так предан вам.

— Он едва меня знает, — Лидия сняла шляпку и перчатки и взяла Миранду на руки. — Мы только однажды встречались с ним до того, как…

Она осеклась, сделав вид, что не может договорить, покачала головой и закончила слабеющим голосом, который так хорошо удавался тетушке Фэйт:

— Я нахожу его поведение в высшей степени неприличным.

Миссис Пиллей глубоко вздохнула, и по ее лицу Лидия догадалась, что вдовушка, по выражению пансионерок, «запала» на Вудрива, которому едва ли нужна была женщина, не владеющая достаточным состоянием. До чего же суров и несправедлив наш мир, с грустью подумала Лидия, если молодой матери приходится смотреть за чужим ребенком — и где? В Китае! — чтобы накопить достаточно средств и отправить собственного сына в школу в Англии, и все из-за того, что мужчины ее круга не желают жениться на женщине без солидного приданного.

Она отнесла Миранду в спальню, чтобы побыть с ней, пока Элен помогала ей раздеваться и расчесывала волосы, затем надела очки и немного поиграла с дочерью, радуясь ее любви и любознательности. Но когда миссис Пиллей пришла, чтобы забрать Миранду, Лидия вдруг ощутила приступ нерешительности. Все еще сомневаясь, она сказала:

— Завтра с утра мы с профессором Карлебахом отправимся в горы. Возможно, вернемся только поздно вечером.

— Да, мэм.

В больших голубых глазах няни читался смешанный с непониманием укор: как она может заниматься делами, когда несчастный профессор Эшер погиб столь ужасной смертью?..