Страница 40 из 56
Вдруг Алиса замерла. Стряхнув с рук крупные комья холодной земли, она вышла на тропинку. В груди неровно билось сердце. Она увидела, как впереди, приближаясь к повороту, движется та самая бегунья на ногах, казалось, созданных для бега. Алиса была еще достаточно близко к ней, чтобы крикнуть и быть услышанной, но она сдержалась. Она просто смотрела, и ее заполняло непостижимое чувство.
Если Райли хочет бегать, Алисе ее не остановить. Все, что она может, это смотреть. Она так и сделала. Смотрела и вспоминала, и от этого перед глазами появлялось удивительно прекрасное зрелище.
В тот вечер Райли чувствовала себя неважно. Она никому об этом не говорила, но все и так догадывались, а Алиса знала причину. Джуди хотела вызвать врача, но Райли сказала «нет».
— Я уже совершеннолетняя, — сказала Райли, прекратив таким образом все уговоры.
Позже Алиса пришла в комнатушку Райли и села к ней на кровать. Она стала рассматривать те немногие вещи, что остались здесь со времени, предшествующего их первому отъезду из дома: фотографию, на которой Алиса с Райли стоят в обнимку на вершине покрытой снегом горки в Центральном парке: старый снимок Райли и Пола с висящим на крючке громадным тунцом на борту катера в Большой Южной бухте.
— Сегодня я перешла работать ближе к дорожке для верховой езды, — сказала Алиса.
Она взглянула на Райли, а Райли взглянула на нее, и обе они поняли, что стоит за этой фразой.
Лицо Райли поскучнело, и Алиса попыталась придумать наилучший способ решения этого вопроса. Ей хотелось найти подходящий путь для выражения своей озабоченности, а также и любви. А потом ей пришло в голову, что подходящего пути нет, потому что эти две вещи несовместимы. Ее спокойствие и спокойствие Райли необязательно означают одно и то же. Она стала догадываться, что у нее и у Райли, возможно, совершенно разные цели. Иногда, для того чтобы стать ближе, надо пройти через размолвку.
— Мне там нравится, — сказала наконец Алиса. — Все эти собаки и лошади.
Прошло несколько минут, и только тогда Райли поняла, что Алиса больше ничего не собирается говорить.
Вечер подходил к концу. Лицо Райли смягчилось, приняв прежнее милое выражение. Пока Алиса перелистывала «Нью-Йоркер», лежа на складной кровати Райли, та уснула, скрестив свою ногу с ногой Алисы.
Прошло не меньше минуты, прежде чем Пол узнал лицо Итана в вестибюле здания философского факультета на Мерсер-стрит. Первым его побуждением была радость, но потом он что-то заподозрил.
— Что вы здесь делаете? — спросил он.
— Надеялся с тобой пересечься, — сказал Итан.
Полу он показался сильно постаревшим. Может быть, потому что встретил его зимой. Итан был летним человеком.
— Это что-то вроде наблюдения полиции? Давно вы уже здесь?
Итан взглянул на часы.
— Двадцать минут. Райли сказала мне, что у тебя в этом здании семинар.
— Могли бы просто позвонить на мой сотовый, — чувствуя себя несколько лицемерным, заметил Пол.
— Мог бы.
Набросив на себя куртку, Пол вышел из двери, а Итан пошел следом.
— Что ты изучаешь? — спросил Итан.
— Философию.
Итан был терпелив. Ему часто приходилось смиряться с неприятием, и он хорошо в этом преуспел.
— Я это знаю. Какого рода философию?
Пол на ходу обернулся, чтобы взглянуть на него.
— Этику.
Итан кивнул.
— И философию политики, — невнятно добавил Пол.
Он вспомнил, как Итан пытался принять участие в его образовании. Именно Итан научил его читать летом между вторым и третьим классом, когда его собирались исключить из школы. Очень дождливым летом, после четвертого класса, Итан прочитал ему и Райли трилогию «Властелин колец» целиком. Пол в этом не признался бы, но ему нравилось лежать на диване с Райли «валетом», когда Итан, сидя в большом и мягком коричневом кресле, читал на разные голоса. Иногда Пол думал, что Итан мог бы стать актером.
Они, бывало, слушали шум дождя и ветра, примешивающийся к шуму океана. Иногда с ними рядом сворачивалась клубком и Алиса. Пол почти осязаемо чувствовал, как ее локти упираются в него, когда она втискивалась между ним и задней спинкой дивана. Он всегда жаловался, но ему это все-таки нравилось. В страшных местах книги Алиса обычно убегала, а Пол дразнил ее за это.
В то время Пол думал, что Итан его любит, но позже изменил свое мнение. Итан интересовался не им. То лето после четвертого класса было самым счастливым, но окончилось так плохо.
— Тебе нравится? — спросил Итан.
— Конечно.
— Собираешься защищать докторскую диссертацию по философии?
— Да, планирую, — ответил Пол.
Примерно в середине работы над диссертацией Итан оставил попытки получить степень доктора философских наук по американской истории. Однажды Пол услышал, как на ежегодном пикнике на берегу залива Итан называет академическую карьеру ВКД, что означало «все, кроме диссертации». Казалось, это подходит Итану: в голове множество планов, но, в конечном итоге, ни к чему не пригодных.
Они прошли под триумфальной аркой через парк на площади Вашингтона. Пол задавался вопросом, долго ли Итан еще будет с ним. Он недооценивал целеустремленность Итана.
— Ты давно не видел девочек?
Пол ускорил шаги. Знает ли что-нибудь Итан? Эта мысль раньше не приходила ему в голову, но сейчас он разволновался.
— Я видел Райли около недели тому назад, — небрежно произнес он.
Он не хотел, чтобы Итан узнал про него с Алисой.
— Как она тебе показалась?
Пол почти его не слушал. Он резко свернул на 8-ю улицу.
— Послушайте, мне надо в одно место, и я уже опаздываю. Если вас что-то интересует, позвоните мне, ладно?
Пол оставил Итана на Пятой авеню и торопливыми размашистыми шагами направился в сторону Вестсайда, сам не зная зачем. Увидев, что Итан не пытается последовать за ним, Пол с облегчением вздохнул.
Только позже Пол понял, что из-за своей раздражительности и эгоизма позабыл спросить у Итана, зачем тот пришел.
Глава восемнадцатая
ПРОРЕХА В СЕТИ
В начале марта Алиса переместилась к месту нового задания, состоящего в уборке Старой игровой площадки. Она располагалась в Ист-Сайде, на 84-й улице, как раз к северу от музея Метрополитен. Это была одна из самых больших детских площадок Нью-Йорка, и Алиса хорошо ее помнила. Когда родители водили их в музей, Райли обычно не слушалась, и в качестве награды ей всегда обещали посещение этой площадки после музея.
Работа Алисы включала, помимо прочего, также уборку туалетов, о чем она матери не говорила. Она знала, что, скажи она об этом, немедленно раздались бы душераздирающие сетования по поводу дорогостоящей степени бакалавра гуманитарных наук. Она была рада, что получила эту работу в марте, а не в августе. В августе здесь стало бы сильно вонять. В августе смердел весь город, вот почему люди, которые могли себе это позволить, пусть даже на последние деньги, уезжали на побережье.
Алиса работала на площадке третий день, когда появилась Райли. Было холодно и неуютно, и Алиса обрадовалась, увидев сестру.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Алиса спокойным тоном.
Лицо Райли было оживленным и не предвещало дурных новостей.
— Я представила тебя здесь и не смогла устоять, — сказала Райли.
Пока Алиса сметала прошлогодние листья, Райли раскачивалась на «тарзанке», то и дело что-то выкрикивая.
Площадка была почти пустой. Из-за холодной погоды, подумала Алиса, и потому, что в школах шли занятия.
После того как Райли слезла с «тарзанки», она взобралась на вершину ступенчатой пирамиды, потом спустилась и села на песок, а Алиса в это время разравнивала песок граблями.
— Мне нравится песок на этой площадке, — заметила Райли.
Здесь была не просто песочница, а большие озера из песка, расположенные под многими из аттракционов. Алиса вспомнила, что, прежде чем сесть в автобус и поехать домой, мама заставляла их снять обувь и вытряхнуть ее.