Страница 89 из 228
— Что меня беспокоит, — сказала Хоури, — так это то, что собирается орудие делать, когда оно выберется наружу. Вблизи нас что-нибудь есть в космосе?
— Ясное дело, есть. Ресургем. — Вольева снова посмотрела на браслет. — Но, возможно, орудие все же вряд ли получит свой шанс.
Именно это мгновение Мадемуазель избрала для своего появления. Каким-то образом она исхитрилась проникнуть в лифт и заняла там место так, чтобы не мешать ни Хоури, ни Триумвиру.
— Она ошибается. То, на что вы надеетесь, не сработает. Я контролирую нечто большее, нежели орудие из Тайника.
— Признаешься, значит?
— А зачем отрицать? — Мадемуазель гордо улыбнулась. — Ты же помнишь, что в Оружейной я оставила свою аватару. Так вот, аватара сейчас контролирует уже весь Тайник. И я теперь уже никак не могу влиять на ее действия. Она настолько же далека от меня, как я далека от моего главного «Я» — там, в Йеллоустоне.
Лифт замедлил ход. Вольева была занята комплексом мелких цифр, быстро сменявших друг друга на браслете. Упрощенная голограмма показывала шаттл, двигавшийся вдоль корпуса корабля — крошечная рыбка-приманка играла у гладкого бока гигантской акулы.
— Но ведь ты отдала аватаре приказ? — спрашивала Хоури. — Ты же должна знать, что она там затевает?
— О, я отдала ей крайне простое распоряжение. Если контроль Оружейной отдаст в распоряжение аватары любую систему, способствующую выполнению полученного задания, то аватара обязана произвести действия, приближающие достижение поставленной перед ней цели.
Хоури закрутила головой — она не поверила ни единому слову Мадемуазель.
— А я-то думала, что ты хочешь, чтоб я убила Силвеста!
— Это оружие может помочь достичь этой цели куда быстрее, чем я предполагала раньше.
— Нет! — крикнула Хоури, когда смысл слов Мадемуазель проник в ее сознание. — Ты не посмеешь уничтожить целую планету, чтобы убить одного-единственного человека!
— Да неужто в нас заговорила совесть? — Мадемуазель скорбно покачала головой и надула губки. — А ведь раньше насчет Силвеста мы никаких сожалений не высказывали. Так почему же смерть других — тебе неизвестных — так тревожит тебя? Разве это не просто вопрос масштаба?
— Это просто… — Хоури замялась, поняв, что то, что она собиралась сказать, никак на Мадемуазель не подействует. — Просто… не по-человечески. Думаю, тебе этого не понять.
Кабина лифта остановилась, дверь распахнулась, открыв вид на полузатопленный проход к Оружейной. Хоури чуть замешкалась, пытаясь оценить свое состояние. С момента начала спуска она страдала от головной боли, какой раньше даже и представить себе не могла. Сейчас боль вроде бы начала проходить, но Хоури не имела ни малейшего желания думать о том, чем могла быть вызвана такая боль.
— Быстро, — скомандовала Вольева. — Выходи!
— Чего ты не можешь понять, — продолжала Мадемуазель, — так это причины, по которой я готова тратить силы на уничтожение этой колонии, чтобы быть уверенной в смерти всего лишь одного человека.
Хоури последовала за Вольевой, ее сапоги по колено ушли в вонючую слизь.
— Ты чертовски права, этого я не понимаю. И постараюсь остановить тебя, вне зависимости от того, понятно мне это или нет.
— Вряд ли, если ты узнаешь все факты, Хоури. Пожалуй, даже торопить меня станешь.
— Тогда ты сделала ошибку, утаив от меня важную информацию.
Они пробирались из одного полузатопленного помещения в другое, распахивая плотно прикрытые двери в переборках. В жидкой слизи болтались дохлые сторожевые крысы, которые всплывали, когда уровень в отсеках выравнивался и течение вымывало их из щелей, куда они забились, умереть.
— Где шаттл?
— Припаркован у шлюза, — ответила Вольева, оборачиваясь, чтобы взглянуть в лицо Хоури. — А боевая машина пока еще не вылезла.
— Значит ли это, что мы побеждаем?
— Скорее, что мы еще держимся. А еще я хочу, чтобы ты оказалась в Оружейной.
Мадемуазель исчезла, но ее бестелесный голос все еще звучал, хотя эха в этих жутких коридорах он не будил.
— Ничего у вас из этого не получится. Все системы в Оружейной контролирую я. Так что ваше присутствие там более чем бессмысленно.
— Если это так, то почему ты так настойчиво стараешься отговорить меня от посещения Оружейной?
Мадемуазель промолчала.
Еще две переборки, и вот они уже в том месте, откуда открываются двери в Оружейную. Женщины бросились туда бегом, но им пришлось подождать, пока по наклону не стечет слизь из коридора.
Вольева нахмурилась.
— Что-то там не то!
— Что именно?
— А ты не слышишь? Дикий шум! — Она склонила голову набок, вслушиваясь. — И этот бардак творится прямо в Оружейной!
Теперь Хоури и сама услышала его. Это был высокий механический гул, будто работала разваливающаяся древняя заводская машина.
— Что это?
— Не знаю. — Вольева помолчала. — Впрочем, надеюсь, это не то, что я думаю. Пошли внутрь!
Вольева вытянулась и попыталась открыть дверцу люка, расположенного прямо над ее головой. Дождь «корабельной слизи» хлынул из люка на плечи обеих женщин. Лестница из легкого металла упала к их ногам. Машинный скрежет многократно усилился. Теперь уже не приходилось сомневаться — шум действительно раздавался из Оружейной. Яркое освещение в Оружейной было включено, но оно казалось каким-то неустойчивым, будто там двигалось нечто огромное, время от времени затмевая ослепительный свет ламп. И что бы это ни было, двигалось оно с большой скоростью.
— Илиа, — сказала Хоури, — что-то мне это не нравится.
— Ты в своем мнении не одинока.
Снова зачирикал браслет Вольевой. Та было наклонилась, чтобы получше рассмотреть его, но тут вселенский гром потряс каждую жилку корабля. Обе женщины плюхнулись на пол и заскользили по нему. Хоури уже почти удалось подняться, когда новая волна «корабельной слизи» подкосила ее, и она снова рухнула. Некоторое время она глотала эту слизь — нечто наиболее близкое к дерьму из всего испробованного за время службы в армии. Вольева схватила ее за локти и поставила на ноги. Хоури мощно рвало, она выплевывала литры слизи, но избавиться от мерзкого вкуса было невозможно.