Страница 20 из 228
Верхняя часть Монумента была отведена индивидуальным погребениям Восьмидесяти. Эти маленькие мемориалы были установлены в углублениях, сделанных в величественных черных мраморных стенах, а стены поднимались к головокружительно высокому потолку, поддерживаемому колоннами со склоненными кариатидами. Стены с арками перекрывали обзор, и в любую сторону было видно только на несколько десятков метров. В треугольных потолках многих погребальных отсеков зияли дыры, и сквозь них в зал пробивался серый свет, тусклый и мрачный. Из самых больших дыр хлестала дождевая вода. Хоури заметила, что некоторые ниши пусты. По-видимому, гробницы или разграблены, или родственники усопших забрали их бренные останки, чтобы захоронить в более надежных местах. Из оставшихся могил две трети сохранились хорошо: изображения усопших, их биографии, их любимые вещи, расставленные в определенном порядке. Были и такие, где имелись голограммы статуй, а в двух случаях в открытых гробницах лежали набальзамированные тела, явно побывавшие в руках опытного таксидермиста, который заштопал самые страшные раны, нанесенные в процессе убийства.
Хоури хорошо сохранившиеся могилы не привлекали внимания Хоури, она осматривала лишь те, что подверглись налетам хулиганов. Тут было много всяких обломков. Полезными оказались и бюсты — их можно было легко передвигать, подсунув пальцы в прорези подставок. Она не стала аккуратно устанавливать их у входа на лестницу, а просто громоздила в кучу. Глаза у бюстов делались из драгоценных камней, но теперь почти все они были уже выковыряны. Большие статуи тащить было трудно, поэтому она смогла использовать лишь одну.
Вскоре баррикада была завершена. Ее основу составили головы бюстов. На их полных достоинства лицах никак не отражалось то, что она с ними сделала. Кучу окружали всякие мелкие предметы — вазы, библии, даже домашние роботы. Если Тараши начнет разбирать этот завал, она услышит и успеет прибежать раньше, чем он добьется своего. Убить его на этой куче голов — даже забавно: она так напоминает Голгофу.
Делая свое дело, Хоури одновременно прислушивалась к мерным шагам где-то за стенами.
— Тараши! — позвала она. — Не трудись. Отсюда нет исхода.
Его ответ прозвучал удивительно громко и уверенно.
— Ты ошибаешься, Ана. Исход будет — недаром же мы здесь.
Вот хреновина! Он не должен был знать ее имени!
— Исход в смерть?
Казалось, он забавляется.
— Что-то в этом духе.
Такую браваду в предчувствии неизбежного конца она встречала не впервые. Ане она нравилась.
— Хочешь, чтобы я тебя нашла?
— Что ж, раз уж ты столько протопала, то почему бы и нет?
— Понятно. Хочешь за свои деньги получить полное удовольствие? Твой контракт имеет столько всяких ограничений, что, должно быть, обошелся тебе в хорошую денежку.
— Ограничений? — Пульс, звучавший в ее голове, на мгновение прервался.
— Например, это оружие. И тот факт, что мы одни.
— Ах, — воскликнул Тараши, — вот это и в самом деле обошлось дорого. Но мне хотелось придать этому делу сугубо личный характер. Особенно когда оно подойдет к концу.
Хоури стало как-то не по себе. Еще никогда ей не приходилось так долго говорить со своими жертвами. Да и невозможно это было среди ревущей и жаждущей крови толпы. Взяв наперевес винтовку с отравленными зарядами, она медленно пошла по проходу.
— А зачем пункт о сокрытии сведений от публики? — спросила она, не желая прерывать контакт.
— Мое достоинство. Я хочу сыграть в эту игру, но не хочу терять достоинство в ее ходе.
— Ты где-то очень близко.
— Да, очень.
— А ты боишься?
— Естественно. Только жизни, а не смерти. Мне понадобились месяцы, чтобы достичь такого состояния. — Его шаги смолкли. — Как тебе нравится это место, Ана?
— Думаю, его следовало бы содержать в лучшем порядке.
— Но выбрано оно хорошо, признайся?
Хоури свернула в другой проход. Ее цель стояла у одной из гробниц. Он выглядел спокойным — спокойнее статуй, которые наблюдали за их сближением. «Внутренний» дождь оставил темные пятна на его бордовой одежде, такой модной у обитателей Кроны. Прядь волос прилипла к влажному лбу. Выглядел он моложе, чем ее прошлые жертвы — то ли потому, что он действительно был моложе, то ли из-за богатства, которое давало доступ к самым дорогим приемам продления жизни. Она почему-то решила, что верно первое.
— Ты помнишь, зачем мы сюда пришли? — спросил он.
— Помню. Только не уверена, что мне это нравится.
— Не важно. Делай!
Один из лучей света, падавший из дыры в потолке, словно по волшебству упал на Тараши. Длилось это не больше секунды, но Хоури хватило времени, чтобы поднять винтовку, заряженную отравленными пулями.
Раздался выстрел.
— Отлично сработано, — сказал Тараши, и в его голосе не слышалось боли. Одной рукой он уперся в стену, чтобы не упасть, а другой дотянулся до «рыбки-меч», торчавшей у него из груди, и вырвал ее, как вырывают застрявший в одежде репейник. Острый дротик упал на пол, его конец поблескивал чем-то красным. Хоури подняла винтовку, но Тараши остановил ее, подняв окровавленную ладонь.
— Лишнего не надо, — сказал он. — Одного вполне достаточно.
Хоури казалось, что ее обязательно вырвет.
— Почему же ты не умер?
— Немного еще поживу. Если точнее, то несколько месяцев. Яд действует медленно. Так что времени для обдумывания вполне хватит.
— Для обдумывания чего?
Тараши провел по влажным волосам окровавленной рукой. Отер запачканные пылью и кровью ладони о брюки.
— Последую ли я за ней.
Пульсация в голове прекратилась. Ее внезапное исчезновение вызвало у Хоури сильное головокружение. Почти теряя сознание, она упала на пол. Контакт прервался, поняла она. Она снова победила. Впрочем, сам Тараши был еще жив.
— Это была моя мать, — сказал Тараши, указывая на ближайшее захоронение. Оно было из тех, за которыми хорошо присматривают. На алебастровом бюсте женщины не видно было даже пыли. Возможно, ее стер сам Тараши перед встречей с Хоури. Лицо не было повреждено, глаза из драгоценных камней сверкали. На аристократичных чертах ни выбоинки, ни плесени. — Надин Венг да Сильва Тараши.