Страница 51 из 91
Если один властитель приобретает такое могущество — может ли другой смотреть на это сложа руки?
Нет. Кто допустит такое, кто не предпочтет пасть в бою — тот дурной рыцарь.
Да приимет же Господь души умерших, да охранит живых! Снова настало время готовиться к войне.
В Баварии страшно разгневались на Пршемысла. Нагромоздившиеся раздоры и споры, обиды, оскорбления, причины давние и новые, желание ссадить с императорского) трона Ричарда Корнуэлльского и посадить на него наследника Штауффенов, Конрадина — все это перемешалось в одну кучу, и вспыхнула война. Герцог Баварский вторгся в Пассау. Совершил налет на Зальцбург. Разорял крепости Пршемысла, его поля, его города — а Пршемысл двинул в Баварию, где добыл много побед, завоевал в свое время и Хебский край.
Когда лучшие рыцари пали в бою и прошел год, государи заключили перемирие. Вскоре после этого Конрадин окончил свои дни на плахе, утих и ропот против Ричарда (сторону которого держали чехи). А Пршемысл поспешил к милой жене своей, Кунгуте. Днем и ночью мчал его конь, и рыцари далеко отстали от короля.
Королева же, узнав, что едет король, вышла встречать его со всеми своими фрейлинами. Но не успели они приблизиться, как Пршемысл соскочил с коня и галантно поцеловал руку Кунгуты. Затем он поднял ее в седло и вместе с нею, под ликование толпы, въехал в замок.
Они прошли в просторный зал, где в камине весело горел огонь; когда же остались одни, молвила Кунгута:
— Могучий и мудрый король, ты не перестаешь думать о новых завоеваниях; как же поступишь теперь, в какую сторону пойдут твои рыцари, куда поведешь их?
— Ах, — ответил Пршемысл, — два крыла у мыслей моих, оба плещут на ветру, оба вздымаются, и нет у них единого желания. Занимали меня дела немецкие и дела венгерские, потом думы мои обратились к Штирии и Австрии, а также к полунощным странам. Я думал о мире, когда носил оружие, а когда несли меня кони мира, рождались причины войны.
Так было — но теперь мир навсегда поглотит войну. Пришло время долгого нерушимого покоя.
Королева сидит у ног Пршемысла. Слушает его с великой любовью, но не может поверить, что бой окончен. Думает она о борьбе всего христианства и отвечает супругу словами магистра певца Зигехера:
ПРИЗЫВ
На востоке неспокойно. Литовский князь Миндовг был предательски убит, язычник сел на его престол, и орден Немецких рыцарей с трудом отбивается от повстанцев. Ах, то дурные вести для Рима! И папа обращается к королю Пршемыслу и пишет письмо ему и призывает устами своего посланца: — Король, щит христианства, исполни клятву свою, заверши дело, начатое годы назад! Нашей крест на свой плащ и двинь войско против литовцев и русов! Бог наградит тебя в раю, а я, наместник Христа, уже теперь обещаю тебе отпущение множества грехов и отдаю тебе все земли, которые обретешь ты мечом или обращением в христианство!
Король дал знак слугам поставить скамью для папского легата на возвышенном месте и ответил так:
— Не будет покоя в тех далеких краях, пока не привяжут их крепким поясом власти к христианским странам, пока добрый пастырь не объединит их в правой вере. Первое сделаю я, но прошу и требую, чтобы Святой отец решил второе. Майнц — в сотнях миль оттуда, далеко от тех мест пребывает архиепископ! Пускай же папа, вручающий мне власть, устроит для моих земель архиепископат в Оломоуце!
Затем король призвал Бруно, и епископ изложил приготовленные им доводы.
Вот уже умолк Бруно, закончился разговор об архиепископском престоле, а король все не отпускает папского посла. Все расспрашивает его, а между делом приказывает придворным ввести всех вельмож и всех просителей, ожидающих аудиенции. Тогда раздвинули завесы с правой стороны и со стороны левой. Входят: тот из Штирии; этот дворянин с баварского рубежа; тут и француз, и венгр, итальянцы, поляк… Один в рыцарских доспехах, другой в коротком камзоле, третий в старинной шубе. Собрались со всех уголков Пршемысловой державы, из всех стран, подвластных его скипетру. На разных языках говорят они, даже латынь одного мало понятна другому.
Ответив на их приветствия, король молвил:
— Дай Бог и Дева Мария, чтобы мог я, как добрый король, развеять заботы, удручающие вас! Дай Бог, чтобы мог я исполнить ваши просьбы и примирить ваши споры, дай мне Бог отвратить опасность, угрожающую вам!
Тут он дал знак просителям, и те заговорили на всех столь разнствующих языках. Был среди них один прелат, он начал речь первым, и вот что сказал он, возвысив голос:
— Благородный король, ты правишь мудро и теперь готовишь крестовый поход. Много ходит слухов о том, что истекают сроки и завершается бег истории, что появились грозные признаки близкого конца света. Король! Страх летит уже над полями, ужас поселился в городах, леса полны угроз, народ впал в отчаяние, и даже звери в норах своих спят с открытыми глазами. Король, обезумевшие флагелланты оскорбляют Божий порядок, хан и недруги наши стоят у порога христианских стран, с четырех сторон надвигаются беды, и нет нигде защиты, кроме как у тебя. Твой меч охраняет нас, твоя мудрость улаживает споры, твое присутствие в стране внушает трепет тем, кто сеет беспорядки. Ах, король, не склоняй свое сердце к завоеваниям, оставайся в Чехии, выслушивай своих вельмож, решай дела в судах, дай людям утешение, развей страхи!
Король, успокоив прелата, разрешает говорить просителям. И приносят свои просьбы рыцари, бросаются на колени просители. Одному нужно то, другому это, третий в чем-то обвиняет города, пятый — монастыри, десятый — панов. И это еще только начало, потому что ни слова еще не произнесли посланцы князей и владетельных родов. В сопровождении папского легата Пршемысл прохаживается по залу мимо них. Спрашивает о здоровье их государей, усмехается хмурым взглядам, которыми обмениваются посланцы. Под конец подводит Пршемысл легата к венгерским родственникам Галицкого князя Даниила, союзника литовцев, против которых и призывают чешского короля выступить в крестовый поход.
Поистине, нелегко быть королем в стране, которая — перекресток времен, земных путей и влияний! Уже по разнице в одеждах может понять папский легат, каковы размеры и разнородность Пршемысловой державы; благословив безмерные заботы короля, он даже поверит, что все, долженствующее в ближайшем будущем случиться на земле, вытекает, подобно некоему роднику, из-под основания Пражского града.
ЛИТВА
Наконец были устранены премногие затруднения, и король Пршемысл двинулся на восток, в далекие Литовские края. Усиливались холода, и ехать было легко. Но только приблизились к городу, что носит название Торунь, погода вдруг изменилась. Повеяли теплые ветры, дороги залило водой, кони вязли в болотах, повозки застревали. Продвигаться вперед стало очень трудно.