Предательство

Пленники менялись. На эльфов и гномов магия Нуры действовала медленнее, чем на людоедов. Внимание Дамона привлек один из них, и сердце бывшего рыцаря наполнилось ужасом. Этот людоед подвергся метаморфозе особенно быстро: чешуйки, покрывшие грудь, точно ручейки воды растекались по рукам, ногам и лицу, которое принимало форму лошадиной морды; внизу спины прорезались сразу два хвоста: один короткий и толстый, другой напоминающий змею, на его конце раскрывалась и шипела гадючья пасть, стремясь искусать кого-нибудь из тех, кто находился рядом; продолговатые стрекозьи крылья с перепонками, как у летучей мыши, вытягивались между лопаток. Существо закидывало назад уродливую голову и выло.

У стоящего поблизости полуэльфа отрастала вторая пара рук, и бедняга визжал от чудовищной боли, молотя туман невероятной длины когтями.

Воздух наполнился шипением, гневными и недоверчивыми криками, воплями людоедов, отдельные из которых Грозный Волк не понимал, а некоторые, наоборот, понимал слишком хорошо – это были грубые ругательства. Хрустели видоизменяющиеся руки и ноги, трещали кости, сламываясь под весом тел, которые теперь стали слишком большими и тяжелыми.

Мэлдред хрипло зарычал, и в этот момент Дамона тоже настигла метаморфоза. Он издал дикий вопль – боль от изменения тела была куда сильнее, чем та, которую он испытывал время от времени из-за вросшей в ногу чешуйки. Кожа в тех местах, где появлялась новая чешуя, буквально пылала.

– Нет! – закричал Грозный Волк, из последних сил срывая с себя чешуйки, и попытался выйти из тумана, убраться подальше от девочки и ее отвратительной магии, однако его ноги словно приросли к земле, отказываясь двигаться, – с каждым шагом удавалось сместиться не более чем на несколько дюймов. Краем глаза Дамон увидел пальцы Мэлдреда, все еще плетущие заклинание, и отметил, что туман возле рук силача как будто становится светлее и тоньше.

– Ч-что… – выдавил Грозный Волк, но больше сказать ничего не удалось – язык стал сухим и шершавым, не желая шевелиться.

Бывший рыцарь взглянул на ногу и задрожал, заметив, что чешуйка Малис стремительно обрастает крошечными черными пластинами.

– Дамон, Рики и Вейрек – наша единственная надежда, – шепнул Мэлдред, сжимая кулаки; его пальцы стали намного толще и потемнели.

Это был последний миг, когда Грозный Волк видел красивое человеческое лицо своего старого приятеля. Синева заливала бронзовый загар, волосы превращались в необузданную белую гриву – Мэлдред оборачивался людоедом, кем в сущности и являлся единственный сын Доннага. А потом голова сплющилась и вытянулась, став похожей на драконью. Вместо бровей прорезались костяные гребни. Ноги раздулись до толщины ствола могучего дерева. Пальцы на руках и ногах заменились острыми кривыми когтями. Локти и колени покрылись острыми шипами. Толстые тяжи мышц будто лианы обвивали исполинское туловище, возвысившееся над всеми мечущимися и стонущими существами. Мэлдред скорчил дикую рожу и сделал шаг вперед.

– Надеюсь, Рики может… – Дальше он не мог вымолвить ни слова.

Тонкий, раздвоенный на конце язык выскочил из пасти и облизал выпуклые губы. Чудовище зашипело и ударило людоеда, попавшегося на пути прорастающей третьей лапы, затем сильно толкнуло Дамона в грудь, отшвыривая на несколько футов ближе к задней стене загона.

«Может быть, он сделал это нарочно? – подумал Грозный Волк, затаив дыхание, сделал еще шаг назад – и тут заметил крупную брешь между косо приколоченными досками. – Надо убираться отсюда! Ну же! Шевелись!»

Никого, кроме Рики и Вейрека, не обошло страшное заклинание. Не было больше ни людоедов, ни гномов, ни эльфов.

У одного гнома образовалась вторая голова поверх первой. Другой согнулся пополам, стал шире в плечах и ниже ростом, а на месте рук появилась вторая пара ног, отчего бедняга был вынужден ходить как собака. Полуэльф, сидевший напротив Дамона, теперь смотрел на мир двумя парами глаз. Тощий как палка людоед оказался, пожалуй, самым кошмарным с виду. Похудев почти вдвое, он напоминал скелет, обтянутый чешуйчатой шкурой; из спины торчала пара костяных пластинчатых крыльев, хлопающих и хрустящих, но не позволяющих взлететь.

Грозный Волк закрыл глаза и попробовал прибавить скорости, но через несколько шагов врезался во что-то, что показалось ему каменной стеной, только стена эта хрипло дышала. «Одно из изменяющихся существ», – сообразил он. Руки и ноги Дамона пронзала ужасная боль, и он пришел к выводу, что тоже изменяется.

«Я должен выбраться отсюда! – подгонял себя Грозный Волк, на ощупь продвигаясь в тумане. – Должен! Я не могу опять служить драконице! – Но туг мысли начали путаться, разум помутился. – Голодный, – стучало в голове. – Я голодный. Сильный. Я сильный. Я жду твоих приказов, Нура. Посмотри на меня, Нура! Нура. Нура. Нура Змеедева».

– Нет! – взвыл он снова – голос стал намного ниже и звучал незнакомо. – Во имя ушедших Богов, нет!

– Вейрек! – прошептала Рикали, удивленно моргая. – Вейрек, я могу двигаться.

Она взглянула на видоизмененных существ и отвернулась, не в силах вывести этого зрелища.

– Странно, и я могу, – отозвался Вейрек. – Только не понимаю почему.

– Это работа Мэлдреда, – догадалась полуэльфийка и потащила юношу наружу через пролом в стене, надеясь ускользнуть незамеченной под покровом магического тумана. – Я вроде бы видела, что он плетет заклинание, но не думала, что его магии хватит. Значит, хватило, и это единственная причина того, что мы сейчас свободны.

Выбравшись на волю, Вейрек вооружился выдранной из ограды жердью, а Рикали отдал подобранные в суматохе ножи Мэлдреда. Юноша туг же повернул в сторону леса, но увидел, что полуэльфийка подняла с земли тяжелую палку и направилась прямо к ребенку, осторожно переступая через шипящих змей.

– Нура! – закричала девушка. – Прекрати свое заклинание! Оставь этих несчастных в покое!

Вейрек вознес краткую молитву всем ушедшим Богам и бросился следом за женой.

Нура оказалась застигнутой врасплох. Поглощенная созданием чудовищ, она не заметила, что пленники разбегаются.