За чашкой кофе

— Я лично, сударыня, не так еще знаком со здешним обществом,— но вопрос этот у нас обсуждался, и потому я надеюсь, что будет приглашен цвет города,— вежливо поклонился господин Длоугий.

— А что, и Скалицкую пригласят? — продолжает допытываться бургомистерша.

— О, конечно, эта дама имеет заслуги перед нашей родиной: она покупает все чешские книги, читает их, говорит по-чешски, а когда кто-нибудь из патриотов приезжает сюда, она приглашает его на чашку чая.

Дамы так и прилипают к стульям; вытаращив глаза, бургомистерша становится все краснее и краснее, морщит нос, кривит губы и, наконец, злобно бросает:

— Где будет Скалицкая, туда и я не пойду и дочерей своих не пущу!

— И я не пойду! И я! И я тоже! — раздаются голоса.

Господин Длоугий сидит, как ошпаренный, нос его вытягивается еще на несколько дюймов,— он никакие может понять, в чем дело, и просит, наконец, просветить его. Но получается еще хуже: каждая дама хочет высказаться, каждая знает что-нибудь о госпоже Скалицкой, каждую она обидела, каждую оскорбила самым чувствительным образом.

Одна упрекает Скалицкую в том, что она плохая хо­зяйка, другая — в том, что она ведет свободную жизнь, третья твердит, что она кокетка, четвертая — что она ку­рит, пятая — что она никого ни во что не ставит, шестая — что у нее есть «эйн интимес ферхельтнис», седьмая обвиняет ее в том, восьмая — в этом, молчит только секретарша.

Господину Ослову удается, наконец, ввернуть словечко:

— Сударыни, не огорчайтесь, этому будет положен конец, из-за одного лица не должно страдать общество, тем более если это лицо причиняет неприятности всему го­роду. Мы не можем допустить оскорбления нежных и целомудренных чувств наших дам. Полагаю, ты согласен со мной, мой друг Длоугий?

— Да, завтра же я заявлю в комитете, чтобы госпожу Скалицкую не приглашали.

— Пусть почувствует, какое наказание постигает того, кто, как она, хочет выбиться из колеи нашей жизни,—добавляет господин Ослов.

Общество соглашается с ним, снова на всех лицах улыбки, фрейли Лиди пожимает руку господину Длоугому и обещает ему прочитать на вечере одно стихотворение.

Тут входит хозяин дома, господин советник, общество приветствует его, он раскланивается на все стороны, бургомистерше целует руку, своей супруге — лоб.

Приносят кофе, фрейли Камилла начинает разливать его, и дамы пьют кофе и жуют пончики, перемывая косточки знакомым.

1855