Страница 21 из 52
— Сколько будет стоить...стоимость обучение? — я не поднимаю глаза, ожидая услышать его ответ.
— Мой член в твоем маленьком ротике.
Я тут же поднимаю на него взгляд, чтобы увидеть выражение его лица. Он усмехается. Полностью и совершенно уверенный в своем собственном превосходстве. Я чувствую, как у меня начинают гореть щеки, и еще чувствую себя ужасно грязной и шокированной, и какой-то прикованной к этому месту, а также у меня совершенно отчетливое ощущения, что он подсадил меня на крючок, потому что меня зацепило. Он и я будем заниматься сексом. Ну, конечно, же.
— Такова жизнь, — скажет Билли.
Я никогда в своей жизни не делала ничего настолько из ряда вон выходящего. Сейчас, по-моему, самое время дать задний ход, но я этого тоже не делаю. Я не хочу. Меня как-то странно возбуждает и волнует перспектива заняться сексом с этим Львом-мужчиной. В конце концов, я же еще не с Джеком. Кроме того, я делаю это, как раз, ради Джека. Эти занятия ничем не будут отличаться от тех уроков, которые прошли Лана с Билли. Может быть, он научит меня этому тоже.
Не имея ни одной умной мысли в голове, которую бы стоило озвучить, и не в силах понять странную проницательность его смеющихся глаз, я опускаю взгляд на клочок бумаги, как будто внимательно изучаю его крупный, наклонный почерк.
— Ты позволишь мне нарисовать тебя?
Я пораженная поднимаю голову.
— Ты хочешь нарисовать меня? — шепчу я.
Его глаза поблескивают, и он чувственно и по-доброму смеется.
— Да. Пухлые губы и миндалевидные зеленые глаза — очень необычное сочетание, — он переводит взгляд на мой рот.
Я ощущаю его взгляд, как будто он физически дотрагивается до моих губ, у меня внизу живота появляется странное трепетание. С первого взгляда, он меня никак не впечатлил, но определенно что-то доминирующее есть в этом мужчине.
— У меня не зеленые глаза.
— Но сейчас они такие.
— Ах! Ну, я думаю, мне пора идти, — мямлю я, вскакивая на ноги вся возбужденная и пылающая жаром. Может мне следует его предупредить о Жирной Мэри? Неа... пусть страдает.
— Увидимся в понедельник, — звонко говорит он, и смех до сих пор звучит в его голосе.
— Увидимся в понедельник, — бросаю я через плечо, выбегая из комнаты, в которой мне отказали в любви всей моей жизни, и волк мне сделал непристойное предложение! Это интригующее и, безусловно, возбуждающе.
15.
Видно для забавы Индия Джейн наняла гадалку, которая ходит между столиками. Я наблюдаю за ней, как она кивает кому-то и направляется к нашему столику. Она видно изображает из себя цыганку, с пестрым шарфом, повязанным вокруг головы, кольца-серьги свисают до плеч, гофрированная белая блузка, пышная юбка, красные чулки и черные туфли. У нее смуглый цвет лица, крючковатый нос, глаза, как бусинки с хитринкой. Они направляется непосредственно ко мне.
Она делает движение вперед, протягивая свою темную руку, при этом она смотрит на меня уверенно и непоколебимо, как-то странно даже. Я не хочу давать ей свою ладонь, чтобы она смогла что-то по ней прочитать. Я — похититель чужих секретов, которые хранятся у меня в голове. Я прячу и сцепляю руки за своей спиной, как ребенок, и она как-то странно улыбается.
Кто-то за столиком со смехом говорит:
— Давай, Джули, это всего лишь веселье.
Но ее глаза в упор смотрят в мои, и я не вижу не намека на развлечение, которое все пытаются изобразить. Словно загипнотизированный кролик, я протягиваю ей руку. Она берет ее, поворачивает ладонью кверху и медленно проводит другой рукой по моим линиям на ладони. Кожа на ее руках грубая, она опускает глаза на мою дрожащую ладонь.
— Ты получишь его, если не откажешься.
Я сильно краснею. Откуда она знает о Джеке. Она сейчас раскроет все мои секреты. Я же чувствовала, что не должна была позволять ей смотреть мою ладонь, я пытаюсь вырвать ее, но она удерживает, словно в железных тисках.
— Я вижу, ты отправишься с ним в путешествие... и дети... две девочки. Очень хороший мужчина. Сильный... Высокий, — ее глаза сужаются. — Безотцовщина. — Затем она хмурится, и поднимает свои глубокие черные глаза на меня, в них сквозит какое-то испуганное, почти боязливое выражением. — Злой умысел попытается соблазнить тебя, чтобы ты прикоснулась к нему. Не разрешай этого.
На этот раз я одергиваю руку, и она спокойно отпускает.
— Теперь дай мне монетку, чтобы ты ничего не была должна мне, — командует она.
Я смотрю на нее, выражение ее лица непоколебимо. Ни у кого другого за столами она не просила монетки. И потом у меня нет монетки. Я поворачиваюсь к мужчине, сидящему рядом с Билли.
— Можете дать мне монетку, пожалуйста?
Он смеется, достает денежку из бумажника и протягивает ее цыганке, та качает головой.
— Это должно исходить от нее, — он передает мне монетку, и я отдаю ей. Цыганка кивает и переходит к следующему столику.
У меня так сильно стучит сердце, потому что я так воодушевилась, что с трудом могу присесть. Я соединяю покалывающие ладони вместе и потираю их друг об друга. Она сказала, что, если я не откажусь, то получу своего Джека. Все остальное, что она сказала слишком подходит под его описание. Хороший мужчина. Высокий. Сильный. Безотцовщина. И она увидела меня путешествовавшей с ним. Это означает, что я поеду в Африку? Такая перспектива вызывает у меня волнение. Я совершенно не понимаю ее предупреждение о злом умысле, я всегда осторожна, поэтому в уме делаю скидку на ее предсказание, как имеющее одну незначительную неточность.
Настало время для счастливой пары, разрезать высокий, шести-ярусный торт, Боже мой! который был выполнен в виде потрясающего светящейся настольной лампы Тиффани с абажуром, отбрасывающим тень. Это так красиво и уникально, что кажется позором, разрезать его. Они, естественно, разрезают и уменьшают его, и я не остаюсь, чтобы наблюдать за этой картиной. Такие счастливые моменты всегда вгоняют меня в депрессию.
Я иду вдоль десятка мерцающих огоньками китайских фонариков совсем маленького размера, сделанных из белой бумаги и направляюсь по дорожке в сторону оранжереи. Мне нужно уйти от шума и искрящейся радости этой вечеринки, чтобы подумать о Джеке и обо всем, что сегодня произошло. О том, как я могу заполучить его обратно, поэтому останавливаюсь у пруда и смотрю на рыбок, поблескивающих в воде. Интересно, рыбы вообще когда-нибудь спят?
— Привет.
Я поворачиваюсь. Это Лана. В мягком свете от фонариков она выглядит очень красиво. Почему она последовала за мной? Она — невеста, сверкающая звезда этой вечеринки. Принцесса сегодняшнего дня.
— Ты в порядке?
— Да, конечно. А почему ты спрашиваешь?
— Просто какое-то мгновение, ты выглядела немного потерянной.
Эти слова (ты же знаешь, я не люблю ругаться), но эти слова, блядь, заставляют мою спину выгнуться. Я не чувствую себя потерянной. Я смеюсь, звук вырывается какой-то неестественный, я мысленно ругаюсь еще больше.
— Нет, я в порядке.
— Мне кажется, что ты нравишься Вэнну.
Пошла ты! Я не хочу, Вэнна, я хочу Джека. Я так раздражена от ее слов и раздражение просто выплескивается из меня, и мне плевать, что это ее день, в конце концов. Она была невестой сегодня, а все мы были исключительно предназначены, чтобы вращаться, словно планеты вокруг солнца, вокруг ее великолепного тела.
— О, замечательно. Огромное спасибо. Для себя ты схватила миллиардера, а мне припасла слугу.
Ее заговорщицкая улыбка от моих слов превращается в шок, в ее глазах появляется растерянность, в них больно смотреть. Она напоминает ребенка, которого уже ударили, но теперь решили поцеловать. Внутри меня появляется отчаянное чувство стыда, я сама на себя сердита, и в этот момент я ненавижу себя. Потому что напоминаю себе, самую ужасную сучку в мире. Я, действительно, ненавижу себя за это, я честно не хотела этого говорить, но они сами как-то вылетели из моего рта, прежде чем я поняла, что такие уродливые мысли бродят у меня в голове. Просто, в тот момент, когда она подошла я находилась в моем собственном мире, в моем собственном раненном мире. Жаль, что она решила последовать за мной. Сейчас я очень бы хотела забрать свои слова обратно.