Падение

Дамон кивнул. Его искренне интересовало все, о чем говорила Рикали, но слышать девушку становилось все труднее. Правая нога пылала, словно обложенная раскаленными углями, кровь молотами стучала в ушах, заглушая голос Рикали.

– Умные люди держатся подальше отсюда, и у них есть на то серьезные основания. Мне рассказывали, что в окрестных горах часто находят трупы тех, кто пытался пробраться в долину, изуродованные и искалеченные так, что даже родные не всегда могут узнать. Потому что головы торчат отдельно – на шестах. – Лицо девушки исказилось, – Я не хочу умирать, дорогой, но если бы я знала раньше, что рассказы не передавали и десятой доли здешней красоты, то уже давно рискнула бы жизнью, и не раз, а всю дюжину. Долина Хаоса стоит любого риска.

Рикали снова нагнулась и принялась когтистыми пальчиками перебирать камни под ногами и наконец, хихикнув, извлекла кристалл розового кварца размером с абрикос. Посмотрев кристалл на свет, чтобы солнце заиграло в гранях, девушка тихонько присвистнула и быстро сунула находку в карман.

– Конечно, он слишком мутный, – пояснила Рикали, – но зато имеет очень симпатичный оттенок. Думаю, если его хорошенько огранить, отполировать и подобрать красивую оправу, то на моей шее, особенно на золотой цепочке, этот камешек будет смотреться очень даже мило. Пойдем, дорогой, я покажу тебе, как определить, какие камни хорошие, а какие не очень, научу распознавать, какими они будут после огранки и полировки – красивее, чем теперь, или нет, расскажу, как находить недостатки…

Дамон не двигался. Он вжался в стену расселины и прикрыл глаза.

– Иди, Рики. Я догоню, – с трудом выдохнул он. – Иди дальше и набери самых лучших драгоценных камней, какие только здесь есть.

Полуэльфийка замолкла, ее плечи опустились, девушка даже немного сгорбилась. Она подошла вплотную к Дамону, обняла его и, глядя снизу вверх в лицо Грозного Волка, сказала:

– С последнего раза ты продержался без приступов пять дней. Ты справлялся с ними раньше, справишься и сейчас. И однажды ты избавишься от этого насовсем, – Девушка чувствовала, как напряжено тело Дамона, как дрожат его руки и ноги. Ей стало так жаль его, что слезы покатились из глаз. – Ты обязательно избавишься от этого, – сказала она. – Я это знаю точно. И тогда все будет хорошо. Главное, не думай об этом.

Рикали вытащила из кармана розовый кристалл и начала водить им перед лицом Грозного Волка, поворачивая то так, то эдак, стараясь, чтобы грани особенно эффектно сверкали в солнечных лучах, словно пытаясь загипнотизировать страдальца и уменьшить его боль. Дамон и сам хотел сосредоточиться на этом розовом сверкании, уговаривая себя думать только о красоте этого камня, о красоте Рикали, о красоте долины, но ногу жгло все сильнее, жар распространялся по телу испепеляющими волнами, и Грозный Волк с ужасом понял, что надвигающийся приступ обещает быть куда сильнее всех предыдущих.

Он попробовал сглотнуть, но в горле пересохло, попробовал переступить, но оказалось, что не в силах даже приподнять ногу, словно ее парализовало.

– Милый? – окликнула Рикали.

Дамон прижал ладонь к бедру, где под тканью дорогих черных брюк, найденных в торговом фургоне, пылала драконья чешуйка, и хрипло вскрикнул, отдернув обожженную руку: пластина драконьей брони была раскалена. Грозный Волк согнулся пополам от боли, и его иссохшее от боли и жара горло сумело выдавить только одно слово:

– Рики…

– Я здесь! – Девушка отбросила кристалл, мгновенно забыв о нем, и вцепилась в плечи Дамона, покрывая поцелуями его лицо. – Не сдавайся! – шептала она в самое ухо Грозного Волка. – Борись!

Дамон впился зубами в нижнюю губу, проклиная свою беспомощность – сейчас он был не сильнее больного ребенка. Рот его наполнился горечью, от которой никак не получалось избавиться, сожженные легкие отказывались втягивать воздух. Он смотрел мимо Рикали, пытаясь найти что-нибудь, на чем можно сосредоточиться, что-нибудь, что бы заняло его мысли и уменьшило боль.

Внезапно измученный разум Дамона прояснился, и он осознал, что видит странную картину: словно во сне, перед ним возникла стена мерцающих медных пластин, каждая из которых отражала его искаженное болью лицо – сотни и сотни его собственных лиц.

– Рики… – снова позвал он, с трудом поднял руку и заставил девушку обернуться. – Ты… видишь?

– Что?

– Чешуя… Дракон?

Полуэльфийка с дрожью огляделась, и вдруг ее взгляд остановился, а глаза изумленно расширились. Но смотрела она не туда, куда пытался указать Дамон, не в пространство расселины за своей спиной, а в бесконечную синеву летнего неба.

– Будь я проклята, милый! Дракон! Так высоко, что трудно разглядеть! Я бы никогда не заметила, если бы ты не сказал!

Девушка указала наверх, и видение перед глазами Дамона, заколебавшись, растаяло. Грозный Волк искоса взглянул туда, куда был направлен пальчик Рикали, и увидел сверкающее гибкое тело, которое снизилось, описав над долиной дугу, и снова взмыло вверх, поднимаясь все выше и выше, пока не исчезло из виду.

Мгновением позже чудовищная боль в его ноге исчезла.

– Это был медный дракон, Рики.

Девушка запрокинула голову, снова поглядев в небо, и возразила:

– Дракон летел слишком высоко и против солнца, поэтому невозможно было разглядеть, какой он.

– Это был медный дракон, – повторил Грозный Волк.

– Почему ты так решил?

– Я просто знаю это, вот и все.

Через несколько минут они покинули расселину. Дамона немного пошатывало после приступа, но он решил не обращать на это внимание и полностью переключился на сбор своей доли урожая кристаллов – они и так потеряли много времени.

Рикали, выбросив из головы их приключение в расселине, вытащила из-за пояса волнистый кинжал, позаимствованный у убитого эрготианца, и принялась орудовать им, сбивая кристаллы оливкового перидота. Затем она выбрала один из драгоценных камней и, поворачивая его грани к свету, начала объяснять Дамону, как определить особенности драгоценных камней, их достоинства, недостатки и цвет, пока кристаллы не обработаны.