Под флагом серо-золотым

Не успел Тэрл решить, стоит ли привлекать к себе внимание расспросами, или того, что он увидел, будет вполне достаточно, как один из работавших на расчистке завала людей — со старческой проплешиной на макушке и плаксивым выражением лица — окликнул его и нетерпеливым жестом послал одного из мергов выяснить, кто это здесь шатается без дела.

Тэрл благоразумно остановился и дал всаднику приблизиться, не выказывая ни малейшего волнения. Ничего предосудительного он не совершал, просто проезжал мимо.

— Что тут у вас приключилось? — первым начал он, но сразу же наткнулся на ледяной взгляд из-под испачканного сажей шлема и ответил на него улыбкой. — Пожар был?

— Пожар не пожар, а посторонним тут делать нечего. — Мерг явно хотел высказаться еще грубее, однако наличие у собеседника коня в последний момент заставило его выбирать выражения. — Здесь закрыто.

— Впервые слышу, чтобы меня называли «посторонним», — хмыкнул Тэрл, продолжая удерживать на лице улыбку и судорожно соображая, стоит ли переть на рожон или ретироваться, не вызывая лишних подозрений. — С кем имею честь, брегон? — добавил он, не обращая внимания на нашивку в виде двух желтых лепестков.

Правила приличия требовали, чтобы виггеры называли себя при общении с равными или находясь при исполнении. Правда, с некоторых пор многие из хороших традиций стали забываться.

Мерг явно не рассчитывал на то, что его самого подвергнут допросу, и глянул в сторону пославшего его человека. Тот следил за происходящим и делал знаки, как бы говоря: «Ну что ты там возишься?»

— Здесь закрыто, — повторил он.

В этот момент его конь стал теснить Стервеца грудью. Такая неслыханная наглость переполнила чашу терпения Тэрла. Он вынул из-за пояса дубинку и подтолкнул коня пятками, чтобы оказаться бок о бок с собеседником. Разница в росте стала настолько очевидна, что ему пришлось пожалеть о проделанном маневре. Но отступать уже было некуда.

— Когда я был мергом, — недобрым шепотом заметил он, — меня учили прежде всего называть себя, брегон, а уж потом переходить к делу. Надеюсь, вы не забыли свое имя?

— Вероятно, это было слишком давно. Сейчас я даже не спрашиваю вашего. Повторяю, здесь закрыто. Поворачивайте.

«Глупейшая ситуация, — подумал про себя Тэрл. — Самое время убраться подобру-поздорову и поспешить домой к заждавшимся меня друзьям, а я тут права качаю, как будто мне больше всех надо».

— Все в порядке, Андохас, можешь возвращаться к своим прямым обязанностям, — раздался чуть ли не из-под самого брюха коня хрипловатый голос. — Разве ты не узнал нашего уважаемого аола? Какими судьбами, вита Тэрл?

Говоривший оказался все тем же незнакомцем с плаксивой физиономией, который мгновение назад копался на пожарище. Тэрл готов был отдать второй мизинец на отсечение, что никогда прежде с ним не встречался.

— Да вот, мимо проезжал… С кем имею честь?

— Уллох. — Голова с проплешиной изобразила нечто вроде поклона. — К вашим услугам.

Андохас оставил их одних, и Тэрлу из вежливости пришлось спешиться, хотя сейчас он с гораздо большим желанием погнал бы Стервеца во всю прыть прочь.

Собеседник с серьезной миной наблюдал за ним, вытирая руки о подол своей длинной, волочащейся по земле рубахи. Тэрлу показалось, что на самом деле он младше своих лет. Во всяком случае кожа рук и лица была как у двадцатилетнего юноши. Рубаха делала его выше ростом, и теперь, стоя перед ним, с дубинкой, по-прежнему зажатой в правой руке, Тэрл оказался ниже собеседника всего лишь на голову.

— Уллох, Уллох… нет, что-то не припоминаю, чтобы мы когда-нибудь общались.

— Ну меня вообще мало кто знает по имени, — нараспев протянул плешивый, засовывая оба больших пальца под грубую веревку, служившую ему поясом и заканчивающуюся двумя тяжелыми, по всей видимости, шарами. — Я редко когда представляюсь, поскольку, как заметил этот неуч в шлеме, времена вежливости давно прошли. В чем-то он прав. Кстати, вы долго намерены держать вашу палицу наперевес?

Тэрл неохотно сунул дубинку обратно за пояс. В следующий момент что-то просвистело в воздухе, и тупой удар в голову сбил его с ног. Он только успел заметить, как руки Уллоха словно разрывают веревку на талии, а полы рубахи распахиваются.

Вероятно, провал в сознании, показавшийся ему вечностью, длился несколько мгновений. Обнаружив, что лежит под ногами Стервеца, Тэрл покосился на обидчика и увидел, что тот отвернулся от поверженной жертвы и, подпоясываясь веревкой, окликает мергов. Один из шаров был перепачкан кровью.

Если он сейчас вскочит на ноги и бросится бежать, толку от этого будет мало: раз Уллох знает, как его зовут и кто он, значит, ему известно и где он живет. Сам того не желая, Тэрл выдал своих друзей. Думая, что находятся в безопасном месте, они едва ли в его отсутствие станут принимать все необходимые меры предосторожности. Прихвостни Ракли смогут взять их голыми руками. Нет, он не хочет быть повинен в их гибели. Уж лучше рискнуть жизнью самому.

Краем глаза Уллох все же заметил движение Тэрла, но не успел среагировать. Размашистый удар дубинки пришелся ему под колено, и он упал как подкошенный, издав при этом отвратительный визг. Вторым коротким ударом карлик вогнал его плешивую голову в землю, с хрустом размозжив череп.

Тэрлу давно не приходилось защищаться с оружием в руках. Последние несколько зим он мирно горбатился в поле, ходил за плугом, скашивал сорняки и если когда тренировался, то разве что на тыквах, подвешенных на ветки. Тем удивительнее и приятнее было ему сейчас чувствовать, что его тело осталось телом виггера и сразу вспомнило все то, что когда-то составляло часть его жизни.

Крики бегущих к нему людей и топот копыт со всех сторон вывели Тэрла из короткого оцепенения. Враги редко боялись его. Низкорослый воин представлялся им легкой добычей. Так бывало всегда, так было и сейчас. Расправа над Уллохом выглядела досадной случайностью и только раззадоривала их.

«Андохас, — подумал Тэрл, перекатываясь под брюхом Стервеца, чтобы оказаться отрезанным от пеших противников, бегущих к нему с топорами и крючьями». С Андохасом нужно покончить немедленно. Он единственный, кто теперь знает, как меня зовут. Остальные подождут.

Малый рост безотказно служил Тэрлу. Каким бы опытным ни был его противник, он машинально наносил удары так, как привыкла его рука, то есть, в случае с Тэрлом, выше цели. Будь Тэрл, как все, тот же Уллох попал бы ему точно в висок, а не чиркнул своим смертоносным шаром по макушке. Но Тэрл был не как все. И если уж дрался, то дрался расчетливо и просто, не тратя драгоценных сил на лишние движения.

Подскочивший к нему первый всадник оказался не тем, кого он ждал. «Как жаль, что ни в чем не повинным животным приходится расплачиваться за ошибки хозяев», — подумал Тэрл, переламывая дубиной переднюю ногу коню. Конь упал брюхом в пыль, а мерг плашмя ударился о землю и затих.

Откатившись в сторону, Тэрл увернулся от копья и рубанул с оттягом по древку. Древко лопнуло, занозы царапнули карлику щеку, но он не почувствовал боли, со звоном отражая топор. Взмах снизу — и пеший противник летит навзничь, хватаясь за то место, где у него только что был подбородок. Где же Андохас? Не мог же брегон струсить и остаться в стороне, пока с его людьми играючи расправляется какой-то карлик!

Тэрл никогда не считал поверженных им врагов. Даже когда сам был мергом и из всех видов оружия предпочитал боевой топор. Просто он подчинялся особому, одному ему понятному ритму, и, когда на счет пять принимал оборонительную стойку, он знал наверняка, что нанес пять рубящих ударов и отправил на тот свет пятерых шеважа. Проверить, так ли это на самом деле, можно будет и после боя. А пока не стихли последние крики, он не опустит топора.

Сменившая топор дубинка производила впечатление обманчивой легкости. Глядя на Тэрла, далеко не каждый мог заметить, что его коротенькие ручки обладают чудовищной силой, а кривоватые ноги — удивительной прытью. Те, кто это заметил, в большинстве своем уже не числились среди живых: Тэрл не любил оставлять свидетелей своих подвигов.