Непознанное

Так что алхимия была сродни мистике. Искали настойку, которая даст человеку здоровье, молодость и силу. Искали знаменитый философский камень, который откроет безграничные возможности: власть, познание начала и конца и вообще всего земного. Это было звено, соединявшее все на свете, устанавливавшее сродство всего существующего. Если и теперь химики называют элементы или вещества «родственными», то они бессознательно используют старый термин алхимиков.

Прототипом алхимиков был, например, такой исторический персонаж, как Арнальдус фон Вилланова (ок. 1240–1319). Он был известен как своими знаниями, так и скандалами, он был авантюристом и врачом, его называли еретиком и даже революционером, он преподавал медицину и алхимию в Барселоне, был придворным лекарем короля Арагона, много путешествовал по Франции и Италии, высказывался против римской церкви, хотя и получал консультации от папы Клементия V, и в конце концов погиб во время морского путешествия. В его писаниях немало всевозможной алхимической чепухи, но, похоже, он знал, например, что зоб следует лечить йодом.

Его учеником был Раймундус Луллус (1235–1315), он похоронен на Майорке, на церковном кладбище, а в гавани стоит памятник ему. Он был таким же страстным путешественником, как и его учитель: был даже в Палестине и Армении и всюду пытался обратить язычников в христианство. Попутно он обещал королю Англии и Шотландии найти философский камень, разместил в Тауэре свою лабораторию, где стремился получить золото, и кончил свои дни в Тунисе, где пал от рук язычников.

Поразительные люди были эти алхимики. С неисчерпаемой энергией и верой в свою науку они пытались соединить друг с другом все вещества, которые только могли достать, они смешивали не только химические элементы, но и мысли, идеи, моральные понятия и отдавали этому делу все свое состояние, силы, а то и жизнь.

Любопытно, что в течение многих сотен лет алхимия находила все новых сторонников, и под ее знамена устремлялись самые разные люди.

И если мы в наши дни верим в прогресс научных исследований, то, может быть, это всего лишь слабые отголоски той всемогущей веры, которая воодушевляла наших алхимических предков. По сравнению с бурями и революциями прежних поколений мы живем во время относительно спокойного, постепенного развития, изменению подвергается скорее наше материальное благосостояние, нежели наши умственные представления.

Что же дала нам эта мистическая и в то же время такая земная алхимия? Для химии она собрала удивительное многообразие фактов, дала точное описание элемента сурьмы и менее точные сведения относительно кислот, их поведения при подогревании и так далее. Она дала значительный толчок ремеслам, искусству изготовления фарфора и рубинового стекла. Важнее для науки другое: она научила нас практике эксперимента. Алхимики орудовали щипцами и тиглями, манипулировали стеклянными и глиняными сосудами. Они постигли искусство дистилляции и возгонки, поняли, что необходимо точно соблюдать соотношение в смесях и что для осуществления того или иного процесса необходимо не только соблюдение определенной температуры, но прежде всего знание, как получить ее и как поддерживать на нужном уровне. Был создан сам по себе неприметный сосуд для дистилляции — реторта, которая стала столь необходимым инструментом для химика, что превратилась в символ всей науки.

Если среди алхимиков и встречались шарлатаны, мошенники и лгуны, то это не должно искажать их облика в целом. И в наши дни мошенники набрасывают на себя порой тогу ученого. Вряд ли есть большая разница между человеком, который берется для своего патрона сделать золото из земли при помощи философского камня, и «ученым», который получает от государства деньги для исследований сомнительного свойства.

Если поверить ученым, которые исследуют уровень науки предшествующих эпох, то прогресс в наших познаниях выглядит весьма скромным. Вот, например, данные профессора Оксфордского университета Александра Тома, изучавшего уровень астрономических познаний людей каменного века. В частности, профессор Тома провел замеры каменных блоков вокруг Карнака в Бретании, он считал, что эти гранитные блоки представляют собой нечто вроде гигантской машины для астрономических расчетов, этакая «миллиметровка» длиной в 16,5 километра. Если Тома прав, то это, в частности, означает, что лунные астрономы каменного века обладали такими познаниями в астрономии и геометрии, которые человечество с трудом восстановило лишь спустя три тысячелетия.

Похоже, что эти вечно мерзнувшие в своих неуютных хижинах и завернутые в шкуры люди, которые с трудом могли сосчитать на пальцах до десяти, использовали в своих измерениях не просто обрывок веревки, они брали прочный измерительный инструмент — мерную планку, выточенную из дуба, либо китовую кость. Мало того, у них было что-то вроде «комитета стандартов», который занимался унификацией систем измерения, ведь мера длины, равная 83,2 сантиметра, явно используется повсеместно, от Оркнейских островов до Франции. И видимо, не без помощи «международного сотрудничества» удалось установить вертикально к востоку от Карнака большую стелу, вес которой был около 350 тонн, а высота (потом она раскололась) более 20 метров.

А круги из камней?! Сейчас от них осталось тут только с полдюжины булыжников средней величины, да там — сотни крупных валунов. Но если, как в Стоунхендже, они составляют настоящие концентрические круги, сложенные внутри из маленьких, дальше от центра из крупных камней и по периферии из огромных валунов и если внутри их действительно прослеживается еще кольцо из проделанных в земле отверстий (может быть, сюда втыкались столбы, впрочем, не будем гадать), то между этими опорными точками можно провести несколько тысяч или десятков тысяч линий, и уж задача нашего поколения вычислить, вдоль какой из этих линий в 1500 году до н. э. поднималось Солнце и где заходила Луна. Некоторые ученые давно усматривали в Стоунхендже астрономическую обсерваторию каменного века, и после создания ЭВМ немедленно нашлись люди, которые увидели в каменных кругах Стоунхенджа «неолитический компьютер». Нет сомнений, что, как только наши современники изобретут что-либо еще, они тут же поспешат объяснить каменные круги провозвестниками именно этого изобретения.

Камни и дороги, к ним ведущие, защищены рвом и валом, так что есть основание считать их остатками укреплений, разве человек когда-нибудь затрачивал столько усилий и труда на что-нибудь, помимо военных целей? Только не на астрономию! Причем эти усилия вполне сопоставимы с затратами на линию Мажино или на еще какие-нибудь бессмысленные оборонительные позиции. Только фанатизм, религиозный или военный, может побудить широкие слои населения к столь значительным жертвам, только страх перед адом, нуждой или своим земным врагом может стать цементом, сплачивающим организованную работу: разум или стремление к благополучию не являются столь могучими стимулами.

По-видимому, обычай сооружать каменные обелиски был чем-то вроде моды, которая берет свое начало примерно с середины третьего тысячелетия до н. э. в Иране, откуда распространилась по всей Европе и Азии, в результате чего всевозможные «великанские камни», «каменные круги» и дольмены известны теперь во всех странах от Гебридских островов до Сицилии, от Испании до Японии и Кореи, в Индии и на Цейлоне. Их строительство было вызвано неистовой, фанатической, просто-таки безумной манией. Гигантские 4-метровой высоты отесанные глыбы Стоунхенджа и другие сооружения этого загадочного места весят примерно 2500 тонн, а всего лишь в 25 километрах к северу от него начинается еще один очень похожий, но менее известный круг, так называемый каменный памятник Эйвбери. Другой компьютер каменного века? Разве можно в это поверить всерьез?