Страница 8 из 10
В 1894 году в Академии художеств была осуществлена серьезная реформа, когда был принят новый устав, радикально обновлен преподавательский состав и основаны профессорские мастерские. Ушел целый ряд преподавателей: П.М. Шамшин, К. Б. Вениг, В.В. Верещагин. Вместо них были приглашены и стали профессорами Академии: И.Е. Репин, В.Е. Маковский, A. Д. Кившенко, А.И. Куинджи. Действительными членами академии стали В.И. Суриков, В.М. Васнецов, В.Д. Поленов, B. А. Беклемишев, М.М. Антокольский.
Кончилась целая эпоха академии — перед будущими художниками встал вопрос выбора, у какого известного педагога они желали бы продолжать свое художественное образование. У Н. Рериха этот выбор был связан с именами Репина и Куинджи. И выбор, надо сказать, непростой, в том числе еще и потому, что один был жанристом, а другой — пейзажистом. Однако Николай Константинович выбирал между этими мастерами еще и в связи с их характерами. Тут стоит отметить такое обстоятельство, что в первый год обучения еще у профессоров старой школы Николай Константинович по целому ряду обстоятельств, одним из которых было некоторое недоверие к их, возможно, рутинному подходу к обучению новичков, не удалось найти для себя какого-то одного руководителя в живописи и всецело полагаться на него. Очень хотелось побыстрее приступить к реализации давно вынашиваемых идей в искусстве, связанных с историей, археологией, философией. И Николай Константинович, всерьез занявшись исторической темой Древней Руси, надеялся на понимание со стороны будущего преподавателя своего особого пути, как симбиоза живописи и истории, и на возможность обрести с его помощью самостоятельный художественный почерк. Потому перед выбором профессора-наставника он сомневался и волновался не меньше, чем на экзаменах. Но на удивление этот экзамен жизни для Николая Константиновича разрешился довольно просто, практически без усилий с его стороны. Сокурсник предложил Н. Рериху все-таки пойти к Куинджи, а не к Репину, в классе у которого, надо сказать, свободных мест уже не было. Архип Иванович долго и молча рассматривал эскизы Рериха. Потом подозвал служителя и, указав на Николая Константиновича, произнес: "Это вот они в мастерскую ходить будут". В октябре 1895 года Н. Рерих записывает в своем дневнике: "Большое событие! Я в мастерской Куинджи".
Архип Иванович Куинджи уже при жизни стал легендарной личностью и пользовался необыкновенным уважением студентов. Родился он в очень бедной семье на юге России в Мариуполе и в шесть лет остался сиротой, познав голод и нужду. В детстве, чтобы выжить, ему пришлось браться за любую работу. Так, приходилось быть и подпаском, и чернорабочим на стройках, и ретушером у фотографа. Образование Архипа Ивановича ограничилось несколькими классами начальной школы. Он трижды предпринимал безуспешные попытки попасть в Академию художеств. Причем в третий раз из тридцати принятых в академию не принятым остался только он. Жизнь очень долгое время была сурова к великому художнику. Признание пришло к Куинджи в 1870-х, а особенно в 1880-х после ошеломившей публику картины "Лунная ночь на Днепре". Архип Иванович был необычайно даровит, безгранично предан искусству живописи и требовал такой же любви и от своих учеников, справедливо считая, что без полной самоотдачи искусству из ученика никогда не сможет вырасти настоящий творец.
Считалось, что какого-то своего особого педагогического метода Куинджи не имел. Возможно, что так и было. Однако его широкий творческий подход к образованию художников имел свои огромные, не заменимые догматами педагогики, плюсы, позволяя развить в студенте яркую индивидуальность. Основной работы художника он считал работу с натуры, при которой ученик должен учиться у самого большого художника этого мира — Природы. Этюды, по его мнению, должны были писаться с натуры, обязательно глубоко запоминаться художником, но вот сама картина должны выражать мысль уже самого художника, способного облечь ее в формы, почерпнутые в бесконечном творческой кладовой природы. Куинджи провозглашал именно личное отношение художника к изображаемому как основное в картине. Этот подход искренне и горячо разделялся Николаем Константиновичем, для которого воплощение высоких мыслеобразов в искусстве стало впоследствии делом всей жизни. Рериху в учителе импонировала также и одухотворенность творческого мышления Куинджи, какой! — то его особый романтизм, побуждавший видеть и реалистично воплощать в искусстве поэзию жизни. Можно определенно отметить, что, как и целый ряд других обстоятельств жизни, явление Куинджи стало необходимой и незаменимой вехой на пути раскрытия творческого потенциала Н.К. Рериха.
Придя к славе и благополучию, Архип Иванович, вел тем не менее скромный образ жизни, всячески поддерживал малообеспеченных учеников, жертвовал значительные суммы на нужды искусства, а в конце жизни большую часть своего состояния завещал на благотворительность.
Н.К. Рерих постоянно возвращался в своих воспоминаниях к личности Куинджи с неизменной благодарностью: "Мощный Куинджи был не только великим художником, но также был великим Учителем жизни. Его частная жизнь была необычна, уединенна, и только ближайшие его ученики знали глубину души его. Ровно в полдень он всходил на крышу дома своего, и, как только гремела полуденная крепостная пушка, тысячи птиц собирались вокруг него. Он кормил их из своих рук, этих бесчисленных друзей своих: голубей, воробьев, ворон, галок, ласточек. Казалось, все птицы столицы слетались к нему и покрывали его плечи, руки и голову. Он говорил мне: "Подойди ближе, я скажу им, чтобы они не боялись тебя". Незабываемо было зрелище этого седого и улыбающегося человека, покрытого щебечущими пташками; оно останется среди самых дорогих воспоминаний… Одна из обычных радостей Куинджи была помогать бедным так, чтобы они не знали, откуда пришло это благодеяние. Неповторима была вся жизнь его…"
Через школу самобытного таланта А. И. Куинджи помимо Н.К. Рериха прошел целый ряд замечательных художников: К.Ф. Богаевский, А.А. Рылов, А.А. Борисов, В.К. Пурвит, К.Х. Вроблевский, Я.И. Бровар, Г.О. Калмыков, Н.П. Химона, Е.И. Столица, В.И. Зарубин, М.П. Латри, Ф.Э. Рушиц, А.А. Чумаков, П.Н. Вагнер, А.И. Кандауров, В.А. Бондаренко. Интересно, что никто из учеников не стал прямым продолжателем метода учителя в живописи, но все стали мастерами своего неповторимого метода, внеся огромный вклад в фонд национального искусства.
К академической поре относится и первые самостоятельные путешествия Н.К. Рериха по значительным историческим и художественным местам России. Художника интересовало славное прошлое родины, ее культурные достижения, запечатленные в живописи, архитектуре, фольклоре, сохранность уцелевших памятников.
"Сколько глав! — восхищался он. — Сколько золоченых и синих, и зеленых, и со звездами, и с прорисью! Сколько крестов! Сколько башен и стен воздвиглось вокруг сокровища русского! Для всего мира это сокровище благовестит и вызывает почитание. Уже сорок лет хождений по святыням русским. Напоминается, как это сложилось.
В 1894-м — Троице-Сергиева Лавра, Волга, Нижний Новгород, Крым. В следующем году — Киево-Печерская Лавра. Тайны пещер, "Стена Нерушимая". Стоит ли? Не обезображено ли?
В 96-м и 7-м, по пути из Варяг в Греки — Шелонская Пятина, Волхов, Великий Новгород, Св. София, Спас Нередецкий, все несчетные храмы, что, по словам летописца, "кустом стоят". В 98-м — статьи по реставрации Святой Софии, переписка с Соловьевым, Стасовым, а в 99-м — Псков, Мирожский монастырь, погосты по Великой, Остров, Вышгород. В 901—2-м — опять Новгородская область, Валдай, Пирос, Суворовское поместье. Места со многими храмами древними от Ивана Грозного и до Петра Великого".
Постижению и проникновению Н.К. Рериха в историю и искусство России немало способствовал Владимир Васильевич Стасов, выдающийся русский музыкальный и художественный критик, архивист, историк искусства, общественный деятель, сын известного архитектора В.П. Стасова, активный сторонник композиторов "Могучей кучки" и художников-передвижников. Николай Константинович часто посещал Владимира Васильевича, работавшего в Публичной библиотеке. А знакомство их началось осенью 1894 года, когда молодой художник принес свою работу — размышления о значении искусства для современности. Работа понравилась маститому критику, и впоследствии завязавшаяся дружба обогатила обоих деятелей разнообразным знанием, поклонниками которых они были оба.