Жених и невеста

– Я его не боюсь! – Юрий рубанул воздух рукой.

– Да и я не боюсь, он сам по себе тихонький, забьётся в угол с водкой и сидит. Но с ним будут какие-то леваки, они-то совсем распоясанные.

На веранде и вправду появились новички. Бесцветный, слегка косоглазый юноша с растрёпанными каштановыми волосами и двое вполне мирных парней в джинсовых куртках и ярких майках с серпами и молотами.

– А выглядят они безопасно, – заметила я.

– Прошу прощения? – обратил на меня внимание хвостатый.

– Я – Патя.

– Прекрасная воительница с гор, – вставил фантазёр Юрий, снова целуя мне руку.

С другой стороны возник Артур с полным бокалом.

– Патя, а что ты не пьёшь, не закусываешь? Я что, зря вина купил? Очень вкусное.

Я приняла бокал. Бутыль пошла по кругу. Я видела, что и Марина тоже себе подливает. За пасмурными окнами меж тем уже бродили сумерки.

Тут девушка в пышной юбке вдруг потеряла свою неподвижность, вышла на середину веранды и громко предложила:

– А давайте вызовем духов! Это забавно, вот увидите!

– А не опасно? – засомневался Юрий.

– Давайте, давайте! – пробасил один из левых парней.

Чьи-то голоса, то ли леваков, то ли рыжего, уже предлагали вызвать Сталина, полумальчики в льняных пиджачках раздобыли большой лист бумаги и рисовали на нём буквы. Девушка, затеявшая всю суматоху, и один из тех, что до этого курил на крыльце, бродили по веранде в поисках старого блюда для спиритического сеанса.

– Что за идиотизм, – возмущался хвостатый, – пускай Кичин сам вызывает своего Сталина!

– Ну что ты, это может быть любопытно, – играл бровями Юрий, уже поменявший рюмку с брусничной на поднесённый Артуром бокал вина.

– Надо сесть в круг и взяться за руки, – распоряжалась Марина. Встретившись со мной взглядом, она подмигнула и поманила к себе.

– Ну, сейчас начнётся, – зашептала она мне в ухо, когда я приблизилась, – станут спрашивать о судьбах России, кто будет у власти, случится ли революция и в чём смысл жизни. Перессорятся, переорутся.

– И зачем это надо? – поразилась я.

– А поржать, зачем же ещё. Кстати, ты что с хозяином не здороваешься?

– А кто хозяин?

Марина показала на загорелого молодого мужчину с лицом, слегка напоминающим лошадиную морду, который сидел в тени на рогоже и наблюдал за приготовлениями. Непонятно, как я умудрилась его не заметить. Тем более что мы были знакомы. Его звали Ринат, он был то ли башкиром, то ли татарином и как-то раз подвозил нас с Мариной после работы. Мне даже казалось, что он за ней ухаживает. Очень приятный мужчина.

– Пойду поздороваюсь, – воодушевилась я. Мне не хотелось возвращаться к Юрию.

– Если дух явится, я ему исповедуюсь, – игриво хохотнул Артур, когда я проходила мимо.

– Вам бы не помешало. Но – не здесь, а в церкви, – осадил его тот, кого хвостатый называл Кичиным. – А я в этом сатанинстве не участвую.

– Тогда иди и сдай всех, кто участвует! – крикнул хвостатый, роясь в холодильнике. Неясно, как он оттуда что-то услышал и почему всё время менял мнение – то против затеи, а то неожиданно «за».

Кичин ничего не ответил.

– Правильно, не отвечай, – подоспел к нему Юрий, по-буратиньи сгибая острые коленки, – не надо раздувать свару. Это на руку врагам России.

– Юрий, ты на чьей стороне? – разозлился хвостатый, захлопывая холодильник.

– Тише, тише! – требовала Марина, как будто всерьёз нервничая. – А то не получится! У духов своевольный характер, они обидчивые.

Ринат тем временем поднялся мне навстречу и прямо и просто сказал:

– Я знал, что ты придёшь. Пойдём туда, где нешумно.

И мы вышли с веранды в коридорчик, прошли мимо ванной комнаты с пустыми дверными петлями и стальной газовой колонкой с торчащими трубами. Ринат стал подыматься по лестнице, не оборачиваясь. Я шла за ним.

Поднявшись, мы попали в мрачную комнатку, оклеенную пропахшими плесенью старыми обоями. У стенки горевала холодная печка, а напротив синел выцветший диван времён застоя.

Мы молча сели на этот диван и вперились в печку. Ринат держал бокал с разлитым Артуром вином.

– Почему говорят – «истина в вине?» – заговорил он наконец.

– Потому, что горькая?

– Потому что пьёшь и тебя видно в истинном свете, – тихо ответил Ринат.

– Ну не знаю…

Внизу раздались крики:

– Двинулась! Двинулась!

– Вот ты, – продолжил Ринат, так же уставившись на печку, – для меня вся известна.

– Из-за вина?

– Нет, из-за сна. Я сон видел. Но сначала надо чокнуться.

Он обернулся ко мне своим беззащитным лошадиным лицом, на котором в сером вечернем свете сверкали серо-голубые радужки. Мы чокнулись. А потом он медленно забрал у меня бокал, нагнулся, поставил оба бокала на пол, снова разогнулся, обхватил меня руками и начал всё так же медленно опрокидывать на диван. Я почувствовала, как покрываюсь мелкими дрожащими мурашками немого страха, но в голове при этом было совершенно пусто. Я упала навзничь и лежала так, таращась в потолок. Ринат придавил меня сверху и тоже не двигался, только дышал спокойно и глубоко, как будто спит. Мелькнула и пропала мысль, что кто-то может подняться, заглянуть и раздуть сплетню, но страх ушёл. Пересиливало странное космическое спокойствие. Меж тем, я чувствовала, как тело продолжало мелко дрожать.

– Вот я сейчас ничего не смог, – неожиданно произнёс Ринат.

– Чего не смог?

– Ничего с тобой сделать. У меня всегда так, когда есть чувства. А когда чувств нет, то сразу всё получается.

– А с чего ты решил, – странным для самой себя ленивым голосом поинтересовалась я, – что со мной надо что-то делать?

– Я же говорю – сон. Мне снилось, что я у себя в деревне, в Поволжье. Я вышел во двор, а время было сразу после восхода, и увидел на дереве большое гнездо. А из гнезда бесёнок выглядывает. Верх у него как у девочки, а низ как у козы. Эта полудевочка-полуживотное вылезла при виде меня из гнезда, спрыгнула с дерева и ушла в землю, как змея. Тогда я поднял с земли палку и стал тыкать в нору, которую она проделала. Мне нужно было её выманить. Тогда девочка-бесёнок вылезла с другой стороны и говорит: «Если ударишь палкой по забору три раза, исполнится любое твоё желание». И тогда я взял палку, ударил ею об забор три раза и загадал, чтобы ты сегодня приехала на дачу. Так и случилось.

Мне стало не по себе, но я всё так же лежала под Ринатом и смотрела в немытое окно, за которым в наступившей тьме шарил по листьям дождь.

– А после того как я постучал палкой, дверь у нашей соседки открылась, она вышла на крыльцо и стала озираться по сторонам, чтобы узнать, откуда шум. Но меня она не видела, хотя я стоял на виду. И в этот момент я совершенно точно понял, что вовсе я не во сне, а на самом деле и въяве в своей деревне. Думаю, если бы я потом позвонил соседке и спросил, слышала ли она на рассвете стук и выглядывала ли на крыльцо, она бы ответила «да».

– Почему ты не загадал другого желания? – услышала я свой собственный вопрос. Голос у меня был на удивление уверенный.

– Не знаю. Наверное, твои горные духи пересилили моих речных.

У меня голова пошла кругом, я чувствовала, что помимо воли начинаю верить в эти диковинные речи. Внизу неразборчиво галдели, выделялся бас рыжего детины.

– Если ты веришь во всю эту мистику, почему ты не с ними, не внизу? – пришло мне вдруг в голову.

– Потому что они там говорят с собственными страхами, а это неинтересно.

– Но ты всех их позвал в гости…

– Ради того, чтобы пришла ты. Только для этого.

Испуг, уже овладевший моими невидимо трясущимися ногами, наконец нашёл дорогу к сознанию. Я стала выбираться из-под Рината. Он покорно дал мне освободиться. Но вместо того чтобы спуститься к остальным, я взяла свой бокал с пола и снова села. Ринат следил за мной, устроившись в другом углу дивана.

– Тебе нравится Юрий? – спросил он вдруг.

– Нет. То есть – да, он милый, но такой самовлюблённый. Мнит себя богом.