Страница 22 из 25
Но нужно помнить, что необходимо вслед за окончанием курса, в течение всей службы, беспрерывно следить за военной наукой и продолжать изучать ее, так как военная техника быстро совершенствуется, и тот, кто успокоится, сложа руки, по окончании какой бы то ни было академии, быстро отстанет от своего времени и дела и сделается более опасным для своей работы, нежели неуч, так как будет обладать отсталыми, а следовательно, воображаемыми, но не действительными знаниями.
Нельзя не осудить также карьеризма, которым были охвачены многие из успешно оканчивавших питомцев военной академии со времен Милютина[31]. На это, впрочем, были свои исторические причины, о которых тут не место говорить.
Как бы то ни было, но я считаю долгом признать, что за некоторыми исключениями офицеры Генерального штаба в эту войну работали хорошо, умело и старательно выполняли свой долг. Одно было неладно: это – за малым исключением постоянное, быстрое перемещение этих офицеров с одной должности на другую для более быстрого движения вперед; они не задерживались ни на каком месте – ни на штабном, ни на строевом, а потому трудно было им входить основательно в круг своих обязанностей и приносить ту пользу, которую они могли и должны были оказать.
Такое перелетание с места на место также озлобляло армию, которая называла их «белою костью», а себя – «черною». В этом, однако, нужно винить скорее Ставку, желавшую быстрее выдвигать своих академических товарищей, которые без приказа сверху не имели бы возможности столь резко прыгать.
Генеральному штабу можно поставить другую действительно серьезную вину, состоявшую в том, что его Главное управление с начальниками Генерального штаба во главе не выполнило своего назначения по надлежащей подготовке к этой войне, что, впрочем, бывало постоянно и раньше. Но тут приходится признать, что сам по себе корпус офицеров Генерального штаба ни при чем. Ведь им не было предоставлено самим выбирать своего главу.
В сущности, только первый начальник Генерального штаба, Палицын, отнесся серьезно к своим обязанностям и работал не покладая рук, но не успел наладить свою важную и многотрудную работу, как уж был сменен. Сухомлинов только проскользнул по этой должности, почти ничего на ней не сделав. Вслед за ним был Гернгросс[32], который ранее никогда в Генеральном штабе не служил и этой службы не знал.
Это был мой старый друг, и при первом же свидании с ним после его назначения, я, зная, его за честного и порядочного человека, не скрыл моего удивления, что он принял столь ответственный пост, который должен был бы занять кто-либо более ему соответствующий. Он мне откровенно сознался, что он в этой новой для него работе, как в лесу, и ни за что не хотел принять этой должности, но что ему было передано свыше приказание не отказываться и он принужден был покориться.
Он, однако, добавил, что поставил себе самому требование в течение года усиленной работой войти в курс дела; если же это окажется невозможным, то какие бы давления на него ни производили, он откажется от этого поста. Усиленная работа дала ему иной результат – паралич, и он ушел умирать в должности командира корпуса на Юг, а заменивший его Мышлаевский[33] вскоре был сменен, потому что не сошелся с военным министром, Сухомлиновым, и, находясь в отпуску, неожиданно для себя прочел о назначении его командиром корпуса на Кавказе.
Заменивший его Жилинский[34] интересовался, по-видимому, всем чем угодно, но не своими обязанностями. Пришлось мне в бытность мою помощником командующего войсками Варшавского военного округа, по поручению моего начальства, докладывать одно серьезное дело военному министру и по его приказанию переговариваться с Жилинским; и я невольно должен был убедиться, что голова этого государственного мужа была занята совсем иными интересами.
Впрочем, и он недолго сидел на этом месте и получил должность, которой добивался, – Варшавского генерал-губернатора и командующего войсками этого округа, его же заменил Янушкевич[35]. Этот последний был очень милый, веселый и остроумный человек, профессор статистики Военной академии, которому обязанности начальника Генерального штаба были совершенно чужды. Итого в течение менее 8 лет, с создания этой должности до начала Великой войны 1914 г., было шесть начальников Генерального штаба.
Даже при условии, что они все были бы звезды первой величины, такая быстрая смена одного за другим могла дать только отрицательные результаты, и поэтому неудивительно, что мы не были готовы к войне. Но еще раз повторяю, что винить тут нужно не корпус Генерального штаба, а тех, в чьих руках находилось назначение на должность начальника Генерального штаба, который обязан всецело отвечать за подготовку к войне, но для этого ему нужно было дать время и средства для выполнения этой важнейшей задачи.
Неоспорим и тот факт, что многие, притом наиболее способные академики, изучив исключительно военное дело, уходили с военной службы на должности, ничего общего не имевшие с военным искусством, и старались занимать должности, лучше оплачиваемые. Мы видели офицеров Генерального штаба в роли государственного контролера, министров путей сообщения, внутренних дел, начальников железных дорог, губернаторов и т. п.
Верховным главнокомандующим был назначен великий князь Николай Николаевич. По моему мнению, в это время лучшего Верховного главнокомандующего найти было нельзя. По предыдущей моей службе, в бытность мою начальником Офицерской кавалерийской школы, а затем начальником 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, я имел возможность близко узнать его, как по должности генерал-инспектора кавалерии, так и по должности главнокомандующего гвардией и Петербургского военного округа.
Это – человек, несомненно, всецело преданный военному делу и теоретически и практически знавший и любивший военное ремесло. Конечно, как принадлежавший к императорской фамилии, он, по условиям своего высокого положения, не был усидчив в работе, в особенности – в молодости.
По натуре своей он был страшно горяч и нетерпелив, но с годами успокоился и уравновесился. Назначение его Верховным главнокомандующим вызвало глубокое удовлетворение в армии. Войска верили в него и боялись его. Все знали, что отданные им приказания должны быть исполнены, что отмене они не подлежат и никаких колебаний не будет.
С начала войны, чтобы спасти Францию, Николай Николаевич совершенно правильно решил нарушить выработанный раньше план войны и быстро перейти в наступление, не ожидая окончания сосредоточения и развертывания армий. Потом это ставилось ему в вину, но в действительности это было единственно верное решение.
Немцы, действуя по внутренним операционным линиям, естественно, должны были стараться бить врагов поочередно, пользуясь своей развитою сетью железных дорог. Мы же с союзниками, действуя по внешним линиям, должны были навалиться на врага сразу со всех сторон, чтобы не дать возможности германцам уничтожать противников поочередно и перекидывать свои войска по собственному произволу.
Жаль, что эту азбучную истину не приняли в соображение лица, составлявшие новый план войны, ссылавшиеся на то, что неизвестно, на кого наш враг раньше набросится – на французов или на нас. Казалось бы, здравый смысл должен был подсказать, что немцы фатально обязаны неизбежно силою обстановки атаковать раньше французов, во-первых, потому, что французы скорее нас мобилизуются и раньше нас могут перейти в наступление, а во-вторых, потому, что в случае полной удачи немцы могут быстрее склонить к миру французов, нежели русских с их необъятным пространством в тылу.
Удивительный план войны с отводом назад на линию Белосток – Брест был окончательно разработан, как мне помнится, на секретном совещании в Москве, кажется, осенью 1912 года, и тогда же утвержден. В то время я был помощником командующего войсками Варшавского военного округа и высказал мои сомнения относительно целесообразности этого плана бывшему тогда начальником штаба этого округа генералу Клюеву, участвовавшему в составлении этого плана; но он со свойственным ему самомнением стал уверять меня, что это решение безукоризненно хорошо и другого быть не может. Каждый из нас остался при своем мнении, но так как это дело меня не касалось, то я бросил об этом спорить.
31
Дмитрий Алексеевич Милютин (1816–1912) – российский военный деятель, генерал-фельдмаршал (1898). В 1861–1881 гг. – военный министр Российской империи.
32
Евгений Александрович Гернгросс (1855–1912) – генерал-лейтенант, в 1909–1911 гг. – начальник Генерального штаба.
33
Александр Захарьевич Мышлаевский (1856–1920) – генерал от инфантерии (1912). С 1891 по 1908 г. занимал различные должности в Главном штабе. Начальник Главного штаба в 1908–1909 гг. Руководил Генеральным штабом с марта по сентябрь 1909 г. (А. А. Брусилов называет его преемником Е. А. Гернгросса ошибочно).
34
Яков Григорьевич Жилинский (1853–1918) – в 1911–1914 гг. – начальник Генерального штаба, затем занимал должности варшавского генерал-губернатора и командующего войсками Варшавского военного округа.
35
Николай Николаевич Янушкевич (1868–1918) – генерал от инфантерии, с марта 1914 г. – начальник Генерального штаба, с июля 1914 по август 1915 г. – начальник штаба Верховного главнокомандующего. В начале 1918 г. был арестован, а затем убит конвоирами.