Страница 8 из 10
1965
* * * Все как будто сделал славно я: Кончил разом все сомнения. Понял вдруг, что ты — не главная: Не любовь, а увлечение. Ты, я верю, не плохая, Ни игры в тебе, ни зла, Ничего не ожидая, Все дарила, что могла. Только счастье невозможно Без клубящихся дорог, Слишком было все несложно, Слишком много было можно, Но ни бурь и ни тревог… Видно, в том была причина, Что любовь не жгла огнем, И была не ярким сном, А простой, как та рябина У тебя перед окном. И ушел я в синий вечер, Веря в дальнюю звезду. В путь! В пути я счастье встречу, Здесь — зачахну, пропаду. Все как будто сделал правильно, Кончил разом все сомнения: Понял ведь, что мной оставлено Не любовь, а увлечение. Значит, скоро распахнется Даль счастливых, новых дней. Сердце песней захлебнется. Годы мчат… Дорога вьется… Только сердцу не поется, Не поется, хоть убей! Только холодно и тесно Стало сердцу моему. Все как будто сделал честно, В чем же дело — не пойму! Отчего сквозь километры, Как в тумане голубом, Я все чаще вижу дом, Шторку, вздутую от ветра, И рябину под окном?!1965
Сердечная история
Сто раз решал он о любви своей Сказать ей твердо. Все как на духу! Но всякий раз, едва встречался с ней, Краснел и нес сплошную чепуху. Хотел сказать решительное слово, Но, как на грех, мучительно мычал. Невесть зачем цитировал Толстого Или вдруг просто каменно молчал. Вконец растратив мужество свое, Шагал домой, подавлен и потерян, И только с фотографией ее Он был красноречив и откровенен. Перед простым любительским портретом Он смелым был, он был самим собой. Он поверял ей думы и секреты, Те, что не смел открыть перед живой. В спортивной белой блузке возле сетки, Прядь придержав рукой от ветерка, Она стояла с теннисной ракеткой И, улыбаясь, щурилась слегка. А он смотрел, не в силах оторваться, Шепча ей кучу самых нежных слов. Потом вздыхал: — Тебе бы все смеяться, А я тут пропадай через любовь! Она была повсюду, как на грех: Глаза… И смех — надменный и пьянящий. Он и во сне все слышал этот смех И клял себя за трусость даже спящий. Но час настал. Высокий, гордый час! Когда решил он, что скорей умрет, Чем будет тряпкой. И на этот раз Без ясного ответа не уйдет! Средь городского шумного движенья Он шел вперед походкою бойца, Чтоб победить иль проиграть сраженье, Но ни за что не дрогнуть до конца! Однако то ли в чем-то просчитался, То ли споткнулся где-то на ходу, Но вновь краснел, и снова заикался, И снова нес сплошную ерунду. — Ну, вот и все! — Он вышел на бульвар, Достал портрет любимой машинально, Сел на скамейку и сказал печально: — Вот и погиб «решительный удар»! Тебе небось смешно, что я робею. Скажи, моя красивая звезда: Меня ты любишь? Будешь ли моею? Да или нет? — И вдруг услышал: — Да! Что это? Бред? Иль сердце виновато? Иль просто клен прошелестел листвой? Он обернулся: в пламени заката Она стояла за его спиной. Он мог поклясться, что такой прекрасной Еще ее не видел никогда. — Да, мой мучитель! Да, молчун несчастный! Да, жалкий трус! Да, мой любимый! Да!1965
Вторая любовь
Что из того, что ты уже любила, Кому-то, вспыхнув, отворяла дверь. Все это до меня когда-то было, Когда-то было в прошлом, не теперь. Мы словно жизнью зажили второю, Вторым дыханьем, песнею второй. Ты счастлива, тебе светло со мною, Как мне тепло и радостно с тобой. Но почему же все-таки бывает, Что незаметно, изредка, тайком Вдруг словно тень на сердце набегает И остро-остро колет холодком… О нет, я превосходно понимаю, Что ты со мною встретилась любя. И все-таки я где-то ощущаю, Что, может быть, порою открываю То, что уже открыто для тебя. То вдруг умело галстук мне завяжешь, Уверенной ли шуткой рассмешишь, Намеком ли без слов о чем-то скажешь Иль кулинарным чудом удивишь. Да, это мне и дорого и мило, И все-таки покажется порой, Что все это уже, наверно, было, Почти вот так же, только не со мной. А как душа порой кричать готова, Когда в минуту ласки, как во сне, Ты вдруг шепнешь мне трепетное слово, Которое лишь мне, быть может, ново, Но прежде было сказано не мне. Вот так же точно, может быть, порою Нет-нет и твой вдруг потемнеет взгляд, Хоть ясно, что и я перед тобою Ни в чем былом отнюдь не виноват. Когда любовь врывается вторая В наш мир, горя, кружа и торопя, Мы в ней не только радость открываем, Мы все-таки в ней что-то повторяем, Порой скрывая это от себя. И даже говорим себе нередко, Что первая была не так сильна, И зелена, как тоненькая ветка, И чуть наивна, и чуть-чуть смешна… И целый век себе не признаемся, Что, повстречавшись с новою, другой, Какой-то частью все же остаемся С ней, самой первой, чистой и смешной. Двух равных песен в мире не бывает, И сколько б звезд ни поманило вновь, Но лишь одна волшебством обладает, И, как ни хороша порой вторая, Все ж берегите первую любовь!