Евангелие от Сатаны

Он уже приготовился отдать приказ наступать, но тут тишину нарушает сигнал его мобильника. Звонит его помощник Барни. И сообщает, что ему только что позвонили из бостонского отделения ФБР. Они шлют сюда подкрепление — отряд бойцов на вертолете, в том числе снайперов. Он уже летит напрямую к развалинам.

— Блин, Барни! Зачем ты им сказал, где мы находимся?

— Вы, наверное, не поняли меня, шеф. Они сами узнали, где Мария: поймали сигнал пеленгатора, который она постоянно носит при себе.

— Какой пеленгатор?

— Маяк, который агенты ФБР носят с собой во время задания и включают лишь в том случае, когда им угрожает смерть. Мария включила его как раз перед тем, как они мне позвонили.

— Где? Где она его включила?

— Судя по тому, что сигнал слабый, она, должно быть, находится на глубине нескольких десятков метров под землей.

— Но где, черт бы тебя побрал?

— Под развалинами. Под остатками церкви, конечно, есть система подземных ходов.

Тишина. Потом голос Барни трещит в мобильнике:

— И еще вот что, шеф. Эти люди из ФБР сказали мне, что они теперь знают, с какого рода убийцей имеют дело.

— И что?

— А то, что вам и вашим людям лучше стоять в стороне.

Какой-то шум вдалеке. Баннермен поднимает взгляд и видит над самыми кронами деревьев приближающийся вертолет. Его горло сжимается от тревоги и тоски. Он пытается проглотить этот ком в гортани, потом переключает радиостанцию на другую частоту, настраивает ее на максимальную громкость и говорит:

— Мария, это я, Баннермен. Я знаю, что ты сейчас где-то под землей и, должно быть, подыхаешь от страха. Я даже не знаю, слышишь ли ты меня, но мне это по хрену. Поэтому я буду говорить с тобой до конца, чтобы ты слышала мой голос, чтобы слушала его и держалась там, пока твои дружки из ФБР будут вытаскивать тебя оттуда. Умоляю тебя, Мария, постарайся держаться.

44

Шлеп. Шлеп.

Это капли разбиваются о цемент. Мария вздрагивает. Где-то в ее уме зажглась маленькая искра. Ее мозг просыпается постепенно, как темная комната, в которой одна за другой с треском зажигаются неоновые лампы. Ее слух улавливает звук капель, которые падают где-то очень далеко. Она медленно возвращается на поверхность жизни — снова начинает ощущать свое туловище, руки и ноги. И чувствует странную дергающую боль в мышцах.

Бам.

Это другой звук, гораздо сильнее первого. Он похож на удар молота по стене — нет, по дереву. Это гулкая жалоба дерева, по которому плотник бьет изо всех сил. Стук металла по дереву и скрип гвоздей, которые вонзаются в сердцевину балки. В сознании Марии зарождается страх. Это лишь легкий испуг, струйка чернил в прозрачной воде. Но ее ум, в который постепенно возвращается сознание, отчаянно старается снова уснуть, чтобы уйти от этой щекотки, которая распространяется по телу.

Бам.

Мария вздрагивает. Теперь все ее тело дрожит от этого звука. Она чувствует жжение — сначала слабое, потом все сильнее, словно к ее телу все ближе подносят горящую сигарету. Судорога сводит ее икры, потом бедра и живот.

Бам.

Каждый звук порождает ударную волну в плечах Марии, в ее позвоночнике, бедрах и лодыжках. Теперь ее мозг уже совсем проснулся, и то, что он обнаруживает, заставляет его похолодеть от ужаса.

Бам.

Ее руки и бедра раздвинуты в стороны. Она совершенно голая. Она чувствует прикосновение шершавого дерева к спине, жжение от заноз, которые каждый удар глубже вгоняет в ее кожу. Она чувствует что-то вроде вспышки в животе: это обезумевшие внутренности обильно выделяют кислоту страха. Вены вбирают страх в себя и несут его к другим органам тела, к рукам и ногам, которые все еще не отвечают на команды мозга. Мария пытается сжать кулаки. Это ей не удается.

Бам.

Снова этот звук, такой сильный теперь. Чувства Марии реагируют медленно из-за зловонного запаха, которые ее окутывает, но она вспоминает стук дождя по сухим листьям и силуэт Рейчел, которая пробирается между деревьями. Потом она вспоминает склеп, мертвые тела на молитвенных скамеечках и распятые трупы. И наконец вспоминает о пятом кресте.

Бам.

Сердце Марии начинает бешено стучать. Она чувствует, как острие гвоздя проходит сквозь нее и вонзается в балку. Стальной гвоздь входит в дерево, пробивая мышцы и сухожилия ее запястья. Какая-то жидкость течет по ее рукам и подмышкам. Ее груди намокли от этой густой как смола жидкости, которая стекает по животу, а оттуда падает вниз крупными каплями. Эти капли и стучат по полу.

Шлеп. Шлеп.

Мария открывает глаза и видит толстый кожаный ремень, которым привязана ее рука. Она видит свою раскрытую ладонь, прижатую к балке, и чужие пальцы, которые прижимают эту ладонь к дереву. Ее запястье распухло, и из него торчит головка гвоздя. Мария видит молоток, который снова поднимается и с огромной скоростью обрушивается на гвоздь.

Бам.

Мария чувствует, как отверстие, пробитое гвоздем в балке, становится шире и гвоздь глубже вонзается в ее тело. У нее вырывается звериный вопль. Она поворачивается и видит Калеба. Он смотрит на нее, и его безжизненное лицо ничего не выражает. Он стоит очень близко к ней. Его глаза блестят в тени капюшона. Потом ледяная рука убийцы сжимает ее запястье, а вторая рука снова поднимает молот.

Бам.

Гвоздь исчезает в глубине мышц. Раздается щелчок: его головка застряла между сухожилиями. Странно: гвоздь входит в тело, а рана при этом совершенно не болит. Как будто тело Марии не чувствует боли, как будто руки и ноги, которые убийца прибивает к кресту, — не ее собственные. Но скоро ей станет больно. Мария чувствует, что боль уже начала свой путь и прокладывает себе дорогу по оцепеневшим нервам. Боль приближается.

45

Убийца, поглощенный своей работой, стоит так близко от Марии, что ее волосы шевелятся от его дыхания. Его сердце бьется медленно: он не испытывает никаких чувств. Потом дыхание удаляется от волос, и Мария слышит, как он спускается по лестнице, которую приставил к кресту, а потом слышит стук его шагов по полу склепа и всхлипывания Рейчел. Она наклоняется, чтобы увидеть девушку, и только теперь чувствует боль от гвоздей в руках и ногах. Мария осознает, что ее подвешенное в воздухе тело держится только на запястьях и лодыжках, прибитых к дереву креста. И что они растягиваются и рвутся вокруг гвоздей.

Внезапно на Марию обрушивается боль. Ее волны приходит из такой дали, что Марии кажется, будто это никогда не прекратится. Боль брызжет из запястий и заставляет кожу рук Марии стучать о балку. Боль вспыхивает в коленях, локтях, животе и лодыжках. Мария закрывает глаза, вопит как зверь. Вспышка боли поднимается к ее плечам и застревает в сплетении. Мария пытается пошевелить руками и сжать бедра, но чувствует, как сухожилия запястий трутся о гвозди. Она чувствует в мышцах бедер уколы стали — это в тело вонзаются большие стальные гвозди, которые вбиты наискосок по бокам ее больших берцовых костей.

Пытка на кресте. Мария борется с напряжением, от которого вытягиваются ее мышцы, с необходимостью сжиматься, чтобы не повиснуть всей тяжестью своего тела на гвоздях. Именно от этого невыносимого натяжения дрожат ее мышцы, от него она теряет силы и задыхается. Когда сил почти не остается, она пытается ослабить напряжение в руках и ногах, но гвозди причиняют такую боль, что она громко кричит и снова вытягивается. Каждая жилка ее тела реагирует на эти пронзающие Марию острия.

Мария начинает задыхаться и расслабляет мышцы. Потом снова напрягает и опять расслабляет. Это повторяется много раз, и наконец она уже не может больше ни сжиматься, ни расслабляться. Что бы она ни делала теперь, какое бы движение ее ум ни подсказал телу, чтобы избавиться от затопившей его боли, она чувствует, как ее мышцы и кожа натягиваются вокруг гвоздей, а гвозди медленно разрывают их, как ее тело расступается под давлением гвоздей и рвется. Силы ее плоти подходят к концу. Мария признает себя побежденной, прекращает борьбу и начинает плакать. Из ее глаз льются большие тяжелые слезы, она кричит, как зверь в предсмертной муке, и ее хриплые вопли отдаются эхом в темноте склепа.