Солнце далеко

— Ты слышишь? — спросил он.

В селе, не переставая, раздавался надсадный от усталости собачий лай.

— Да. Может, они собираются выступать?

— Не думаю, рановато. Мы нападем на них после полуночи, когда утихомирятся. А что если послать Джурдже с пятеркой за «языками»? — предложил Вук и, не дожидаясь ответа, тут же позвал Джурдже и сообщил ему задание.

Вук с нетерпением поджидал возвращения Джурдже. Отойдя в сторону, он бродил по снегу, прислушивался и все время думал о Бранке. Он был уверен, что сегодня ночью найдет ее, если она еще жива, сегодня вечером окончательно узнает, что с ней… А она и не чувствует, что он тут, близко, и что его пулеметчики сегодня ночью будут косить по селу четников. Но если она вела себя недостойно, если изменила ему, он убьет ее своими руками на том самом месте, где встретит. Он не скажет ей ни слова. И если это случится, он никогда не возвратится в свое село. А кончится война — возьмет сына и будет жить с ним где-нибудь далеко, где его никто не знает.

Часа через два вернулся Джурдже, ведя за собой троих четников, которых обманом удалось выхватить из патрульной группы. Это были насильно мобилизованные крестьяне, запуганные и растерявшиеся. Почувствовав, что Павле и Вук — командиры, они громко стали молить о пощаде.

Вук сразу же предупредил их:

— Меня не касается, как вы стали четниками и кого оставили дома. Если будете говорить правду, отпущу вас сразу же после боя. Но если соврете…

Четники громко выражали свое согласие и наперебой стали выкладывать все, что знали. Они рассказали, что к двум часам ночи в село должна подойти Жичская бригада, а после этого тотчас же выступит корпус.

Пока Павле разговаривал с двумя четниками, Вук отвел третьего в сторону и спросил:

— А что, есть ли в штабе какая-нибудь женщина?

— Да. Я сам ее видел. Писаная красавица. Говорят, это жена какого-то партизанского вождя.

— Чего она там делает?

— Не знаю, честное слово. Я ведь только неделю как мобилизован.

— А сейчас она в штабе?

— Она всегда там.

Вук зашатался. Четник говорил еще что-то, но он его уже не слушал.

Павле уловил отрывок их разговора. «Так вот почему он так упорно настаивал на нападении… — подумал пораженный комиссар. — Как это я не сообразил? Разве можно из-за жены командира идти на операцию, которая не обещает победы? Ведь я должен как можно больше людей привести на Ястребац. Если бы Брка узнал об этом… И как это я не сообразил? Нет, этому не бывать!» Павле вдруг охватил страх за исход боя. Чувство ответственности приказывало ему скомандовать «Налево кругом — направление Морава!» А, с другой стороны, кто знает, что случилось бы с ротой, не будь тогда на Мораве Вука. И теперь, после письма Брки, Вук держался решительно и твердо. С этим нельзя было не считаться.

Павле размышлял. Но уже через несколько минут он подошел к Вуку и велел подозвать командиров и комиссаров рот. Когда все собрались, Павле в нескольких словах сообщил им решение и договорился о плане нападения. Фосфорические стрелки на часах Вука показывали без четверти два. Решили тотчас же выступать. Вук со взводом Джурдже и «языками» в роли проводников должен был захватить штаб, а Павле с остальными партизанами начал окружать село, с тем чтобы сразу же после нападения Вука вступить в бой с основными силами противника.

Шли быстро. Пленные четники упрашивали, чтобы их отпустили. Вук и Джурдже приказывали им молчать. Чем ближе подходили к селу, тем медленней двигались. На окраине деревни, в сливовой рощице, их окликнул часовой:

— Кто идет?

Четники-проводники упали как подкошенные. Вук нагнулся и встряхнул одного из них.

— Говори пароль!

Здесь дядя! — едва проговорил пленник.

— Марко! Один вперед, остальные на месте! — ответил часовой.

— А ну не шуми! Это Вторая жичская, что ты дурака валяешь? — прикрикнул на него Вук и прошел мимо замолчавшего часового. За Вуком шел взвод, готовый каждую минуту развернуться в стрелковую цепь.

Партизаны вошли в село и направились прямо к штабу корпуса. Из домов доносились разговоры и шум. Часовые то и дело останавливали их. Вук называл пароль и рекомендовался как командир Жичской бригады. Какой-то благодушно настроенный, подвыпивший и любопытный патрульный попытался завязать с ним разговор:

— Это что, Жичская? Куда же вы пропали, ерцы? [58] Только вас и ждем!

— Я тебе дам таких «ерцев», что долго меня попомнишь! Так-то ты, болван, несешь службу? Из какой части? — крикнул Вук.

— Из Первого батальона Левачской дивизии! Ищу своего побратима Дроню, — неуверенным, пьяным голосом ответил четник. — Эй, побратим! Это я, Влада Бузда! Где ты, эй?

Партизанская колонна молча и быстро прошла мимо патруля.

— Вы что ж это, разговаривать не хотите? Молодцы, нечего сказать! — огрызнулся Влада Бузда.

— Вон огонек светится, там и штаб, — шепнул проводник Вуку, а тот тихо передал по колонне.

Пальцы Вука словно впились в приклад ручного пулемета. Его трясло. Согнувшись как для прыжка, он бросился вниз по улице. На другой стороне села грянула пулеметная очередь, захлопали винтовочные выстрелы, и вскоре все смешалось в гуле и грохоте.

— Вперед! — крикнул Вук и побежал.

Четники-проводники залегли, а взвод с тяжелым топотом бросился вслед за Вуком, стуча ранцами и звеня оружием.

В селе захлопали двери, поднялись крики и ругань четнических командиров. Свет погас во всех домах, кроме того, где находился штаб. Партизаны уже подбежали туда, и Вук приказал окружать дом. Штабная охрана открыла пулеметный огонь. Покрывая треск ломаемых заборов и ворот, застучали винтовочные выстрелы. Это били по партизанам из переулка. Но они уже окружили дом, поливая огнем двери и окна. Свет в доме погас. Четники бросились к дверям. Партизанские очереди тут же скосили нескольких из них, но кое-кому удалось пробиться. Вук припал на колено возле дерева и открыл огонь из ручного пулемета. Из дома ответили четнические пулеметы. Но дом был окружен и простреливался со всех сторон. Село все клокотало от стрельбы, воплей и криков. «Может быть, ее убьют?» — промелькнуло в голове у Вука. Пули со свистом ударялись возле него. Он обрушил огонь на окно, откуда по нему бил пулемет.

— Первая бригада, вперед! — кричал сильный и низкий голос из дома. — Здесь Балошевич! Коммунисты, я отплачу вам.

— Посмотрим, майор, посмотрим! — отвечал ему Джурдже.

— Кровь буду вашу пить! — грозился тот, но голос его заглушила стрельба.

— Здесь Вук! Здесь Вук! — кричал Вук, с надеждой, что Бранка услышит его. Лицо Вука горело от возбуждения.

— Да здравствует король Петр! Смерть коммунистам! — продолжал выкрикивать из дому тот же сильный голос.

— Сдавайся, предатель! Сожгу тебя живьем! — отвечал ему Вук, но шепотом.

По партизанам повели огонь в спину.

— Каждый второй стреляй назад! — приказал Вук, испугавшись, что штаб может пробиться.

Четники с ожесточением рвались к штабу, стараясь прорвать кольцо окружения. Вук стрелял, как в бреду. Ок подбадривал, угрожал, умолял партизан выдержать. У них уже были потери, но никто не думал отступать. Четники бешено нажимали, порой приближались совсем близко, бросали гранаты. Более получаса продолжалась эта ожесточенная борьба взвода с бригадой. Остальные четники из села, гонимые Павле, примкнули к. этой же группе. Вскоре те, что атаковали Вука, оказались меж двух огней и стали отходить. Когда схватка с четниками переместилась дальше от штаба, Вук крикнул:

— Четники! У вас нет выхода! Ваш отряд разбит! Сдавайтесь, я поджигаю дом!

Ему ответили бранью и еще более ожесточенным огнем. И Вук не стал ждать: он скомандовал атаку и первым побежал к дому. Граната, брошенная им, отскочила от оконной рамы и разорвалась прямо перед ним, только оглушив его. Вслед за ним партизаны забросали дом гранатами. В доме раздались стоны. Вук и партизаны остановились и прислушались. Четники бросили из окон несколько гранат. И в тишине, наступившей после взрывов, какая-то женщина истерически закричала.

58

Ерцы — от «еро» — шутливое прозвище крестьян Герцеговины. Еро — один из главных героев сербских сказок.